— Не хожу… ик… больше…
— Окей, — по позвоночнику тянется лед. — Хоть бабки заберу, будет чем за квартиру заплатить.
— А нету, Маратик, — мать обнимает себя руками и еще сильнее сжимается, будто я обижал ее когда. Что, блядь, тут произошло за последний месяц?!
— Чего нету, мама? — делаю шаг к ней.
— Денег. Я забрала. Сказала, ты в больнице. Сам не можешь. Там добрая женщина. Она отдала. И больше нет денег, Маратик. Они закончились. А что ты… ик…не сказал, что это… из больницы вышел? Я бы есть… ик… Да что ж такое! — ругается на собственную икоту, — приготовила.
— Сюрприз, блядь! — разворачиваюсь и сваливаю из квартиры, пока еще чего-нибудь не разнес и не пожалел об этом.
Глава 25. Точка кипения
Глава 25. Точка кипения
Марат
Какой-то мелочи железной по карманам нагреб, на проезд хватило. Забился в самый угол маршрутки. Тепло, полумрак, народу нет почти. Хреново мне. Кажется, что все органы в клочья разодрали. Если закрыть глаза — там будет Аврора. Если не закрывать — мысли крутятся вокруг матери. Я не понимаю, как ей помочь, как вообще с этим со всем справиться. Я на таком дне, что дальше просто некуда.
— Эй, парень, приехали, — говорит мне водила.
— Ага, спасибо, — киваю ему и выхожу из маршрутки. У нее тут конечная. Кладбище.
Пожав руку сторожу, иду по протоптанной тропинке, особо не глядя по сторонам. Тишина немного давит, и стыд. Как сейчас отцу в глаза смотреть?
Как-то надо.
Подхожу и проклятый ком встает в горле. Смахиваю снег с одного камня, с другого. Провожу ладонью по фотографии сестренки. Они у нас тут рядом лежат. Семья же.
— Привет, мелкая, — грустно улыбаюсь. — Я пипец как по тебе соскучился. Мама тоже. Ты прости ее за то, что не приходит. Просто я сильнее, а ей тяжело еще. Она не привыкла. Да и я не привык, что уж там. Мимо школы твоей недавно проходил. Одноклассников видел. Нифига там не изменилось… — голос срывается, по щекам слезы.
Сильный. Ага, блядь!
Поднимаю взгляд к небу. Дышу морозным воздухом. Успокаивает.
— Ты сейчас ушки закрой, ладно? — снова глажу фотку сестренки пальцами. — Мне с отцом поговорить надо.
Закуриваю, кашляю. Чертовы легкие еще дерет после болезни и курить мне вообще-то нежелательно, но я не могу сейчас бросить. Сама привычка немного занимает мозг, не давая скатиться во что-то иное.
Смотрю на суровое, мужественное лицо с добрыми карими глазами. Мне говорят, я на него похож. Самому в последнее время так не кажется. Во мне кроме злости и раздражения на весь мир ни хрена не остается. Меня Аврора делала лучше, я до нее тоже был засранцем. Сейчас тянет усугубить. А что мне терять?
Тут возле могилки скамейка есть. Тоже в снегу вся. Докурив, расчищаю ее замерзшими пальцами, прячу руки в карманы, сажусь и пытаюсь собраться мыслями.
— Я не такой, каким ты хотел меня видеть. Я не справился ни с матерью, ни с собственной жизнью. Подвел тебя, ее, себя. Даже еще нерожденного сына уже подвел. У меня нет ни сил, ни рычагов давления, чтобы забрать свою девочку и нашего малыша. Да, кстати, ты станешь дедом. Поздравляю. Не так я это себе представлял. Если честно, пока не встретил ее, вообще никак не представлял. Ты же знаешь, у меня были другие планы. А теперь ни планов, ни семьи, ни ребенка. Я ей не нужен… Все похерил из-за долбанных чувств! Мне из универа придется уйти, прости. Работа теперь в приоритете. Можно было бы в кредит и на платное заочное. Только кто мне его даст? Позже закончу. Если меня сорвет, не злись сильно. Ладно? Или отвернись. Не вывожу я все это, отец. Это точка кипения. Надо куда-то сливать.
Замолкаю. Снова курю и думаю. Здесь, на самом деле, это отлично получается. Ничего не мешает, никто не отвлекает. Перспектива такая себе маячит в обозримом будущем. Только вариантов у меня нет. Если только академ взять. Может выплыву за год. Это все же лучше, чем просто бросить.
Достаю мобильник. Списываюсь с хозяином бара, узнаю, могу ли завтра выйти на смену. Буду также брать ночные, а на день найду что-то более постоянное, как и хотел, ближе к специальности.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Да, так и сделаю. Это неплохо. Легче только не становится, потому что никакая работа не вернет мне мою сероглазую мечту и трезвую мать.
Пружину внутри вроде немного разжало. Благодарю отца, прощаюсь с сестрой. До дома бы теперь добраться. На остановке никого. Я еще там, на скамейке замерз. Стою пять минут и понимаю, надо двигать пешком, иначе опять попаду в больничку, а мне туда больше нельзя. Да и идти тут. Ну сколько? Моим нынешним шагом часа полтора, наверное.
Слабость после болезни забыл учесть. Начал сдыхать уже минут через двадцать. Поднял руку в попытках поймать попутку. Не сразу, но повезло. С двумя пересадками я все же добрался до своего района.
Поднимаюсь в квартиру. С тоской смотрю на бардак вокруг и мать, уснувшую за столом. Вкладываю последние силы в то, чтобы унести ее в комнату. Набираю себе ванну и долго греюсь. После заливаюсь горячим чаем и ложусь спать, укутавшись с головой одеялом.
Очередное утро без Авроры начинается с уборки вместо завтрака. На кухне просто невозможно находиться. На столе высохло пятно чужой крови, на полу валяются осколки от бутылки и все еще воняет спиртом.
Выдраиваю все, жрать готовлю из остатков продуктов. Выходит вермишелевый суп на овощном бульоне и на второе та же лапша, только в сковороде с морковью и двумя последними яйцами. На сегодня хватит. Завтра после смены что-то куплю.
— Привет, — меня передергивает от хриплого голоса матери.
Вид у нее помятый, под глазами мешки. Хочется взять за шкирку, подтащить к зеркалу и спросить, зачем она с собой это делает? Красивая ведь женщина. Умная.
— Садись есть, — накидываю ей в тарелку лапши из сковороды.
— Марат, я…
— Не надо со мной говорить! — грубо перебиваю. — Просто сядь, поешь, а потом приведи себя в порядок. Ты скоро ничем не будешь отличаться от бухающих бомжей с теплотрассы! Я сегодня уйду на работу. Не дай Бог, вернусь и застану здесь кого-то, кроме тебя. Сломанным носом не ограничится. Поняла?
— Не груби, — мать ковыряет вилкой в тарелке. Понятно, что с похмелья есть ей совсем не хочется. Надо.
— Просто кивни, — требую у нее.
Кивает. Смотрит на меня исподлобья. Обиделась.
Да плевать мне на это! Лишь бы не бухала.
Я доедаю и решаю ей озвучить еще одну мысль, которая пришла мне на кладбище.
— Тебе придется выбирать, мам. Или нормальная жизнь и у тебя есть сын. Или бухло, твои новые друзья, но сына у тебя больше нет. И квартиры этой тоже. Я ее продам, заберу свою половину бабок и уйду. Сейчас не отвечай. Можешь вообще не отвечать ничего на это. Я пойму по тому, что ты будешь делать. Посуду помой, пожалуйста. Мне в деканат надо съездить. Договорился.
Все же вчерашняя поездка помогла немного успокоиться. Вопрос с академическим отпуском решился легко. То ли в администрации универа сегодня у всех было хорошее настроение, то ли вселенная решила, что было бы неплохо, если бы в моей жизни произошло нечто, что окончательно не убьёт во мне надежду выплыть из сложившейся ситуации.
Еще Леру хотел поймать, но ко мне подошла Мия.
— Не ищи встречи с Авророй. Лера тебе не скажет, где она теперь учится. И я не скажу. Не надо, Марат. Ей нервничать нельзя, ты же помнишь? — положительно моргаю. — Вот если действительно любишь ее, исчезни. У вас все закончилось. Отпусти ее.
— Она носит моего ребенка, — напоминаю девушке.
— Блин, вот упертый! Ты реально надеешься, что тебе его отдадут? Мне казалось, наивность — это не про тебя. Марат, это все, понимаешь? Окончательно все. Конец. Точка. Живи дальше.
— Не могу, — развожу руками.
— Придется. Если для себя не можешь, сделай это ради нее. Ради того, что между вами было. А я… — задумчиво смотрит на меня. — Хочешь, я буду тебе рассказывать, как протекает беременность и фотографии с УЗИ присылать? Если ты будешь знать, это поможет тебе держаться подальше от дома Стоцких?