— Черт побери, кто вы, осмеливающаяся говорить так дерзко? — воскликнул молодой патриций, раздраженный донельзя, подступив на шаг к Джиованне.
— Вы желаете знать, кто я? — произнесла девушка, откидывая капюшон. — Извольте: я — дочь Бартоломео ди Понте.
Капитан остолбенел.
В течение минуты он стоял, молча и не двигаясь с места.
— Клянусь святым Марком, странная встреча! — произнес, наконец, патриций.
— Ваша правда, встреча очень странная, если передо мной действительно Орио Молипиери. Но нет, это верно, не он! Тот синьор, о котором я говорю, друг Валериано Сиани, и, конечно, не унизит себя, обижая больную женщину и ее несчастных детей.
Услышав эти слова, поручик отряда по имени Лоредано подошел к Джиованне и положил на ее плечо свою сильную руку.
— Потише, синьорина, я не позволю вам оскорблять так своего начальника! — произнес он тоном, в котором звучала угроза.
— Оставьте ее, Лоредано! — воскликнул повелительно Орио, стараясь принять вид, полный достоинства, чтобы скрыть овладевшее им смущение.
— Однако же, капитан! — начал было поручик.
— Молчите! — повторил грозно Молипиери. — Эта особа должна быть священна для нас!
Не смея возражать начальнику, Лоредано пожал плечами и отступил назад, а Джиованна продолжала, обращаясь к Орио:
— Я пришла сюда, монсиньор, с целью облегчить тяжелое положение кормилицы вашего друга Валериано Сиани. Но вы, как видно, пожаловали с другим намерением и увеличиваете горе бедной женщины. Что же, продолжайте начатое! На вашей стороне сила, и никто не в состоянии противиться вашему произволу. Вы даже можете, если угодно, оскорбить в моем лице Сиани, хотя это, разумеется, и не останется безнаказанным. Мой отец не замедлит обратиться к сенату с просьбой воздать вам должное за подобные поступки.
— Ну и пусть его жалуется: мне-то какое до этого дело! — воскликнул Орио, задетый за живое высокомерием Джиованны.
— Если вам нет дела до Бартоломео, — возразила девушка, — то ваш друг потребует от вас отчета в оскорблении его невесты, и я от его имени бросаю вам перчатку.
С этими словами девушка сняла ее с руки и бросила к ногам молодого патриция.
Солдаты зароптали, но капитан нагнулся и поднял перчатку.
— Благодарю, синьорина, — сказал весело Орио. — Я сохраню ее на память о вас. А засим честь имею объявить, что из уважения к вам — но никак не из страха — я оставляю в покое прекрасную птичку и прикажу солдатам проводить вас до дому господина ди Понте.
— Последнее вовсе не нужно, — гордо возразила Джиованна. — Дочери Бартоломео нечего бояться венецианской черни, которая любит и уважает старого торговца, презираемого гордыми патрициями. Ваши солдаты внушают мне гораздо меньше доверия, синьор Орио… Уведите же вашего новобранца, связанного по рукам и по ногам, но знайте, что я никогда не забуду, как патриций попирает все человеческие права и не стыдится унижать свое звание, прибегая к насилию.
Молипиери не ответил ни слова. Смущенный донельзя, он повернулся к воинам и приказал им увести Орселли. Затем он выпрямил свой стан и проговорил как будто в виде извинения:
— Гм! Женщины ничего не понимают в государственных делах… Будем же исполнять наш долг!
По удалении отряда, с которым отправился и Молипиери, плач и рыдания огласили хижину. Не имея сил видеть отчаяние бедной Нунциаты, Джиованна почти тотчас же отправилась домой и увела с собой Беатриче.
— Ты должна оставить свою мать и детей на несколько часов, — сказала ей Джиованна. Тебе необходимо рассказать моему отцу все, что произошло в хижине. Он имеет громадное влияние на простолюдинов и заставит их заступиться за вас. Мы посмотрим, кому будет отдано предпочтение: неумолимым ли сенаторам или Бартоломео ди Понте!
XI. Спасение утопающей
Когда женщины вышли из хижины, буря усилилась до невероятной степени. Ветер глухо гудел в высоте, небо было покрыто почти сплошь тяжелыми свинцовыми тучами, и между ними поминутно сверкала молния, сопровождаемая страшными раскатами грома. Ночной мрак плотно окутывал все предметы, и только изредка серебристый луч луны, пробиваясь сквозь пелену туч, освещал зеленоватое море, яростно бившееся о берег. Но хотя погода была отвратительная, девушки шли, не обращая на нее внимания.
Таким образом, они добрались почти до острова Святого Серволо, на большой лагуне, и двинулись по направлению к Лидо. Но здесь их заставило остановиться следующее зрелище: многочисленные барки летели по волнам с быстротой птицы, и со всех сторон приближалось множество людей обоего пола и различного возраста. Все они несли корзины, крюки и сети.
— Куда вы идете? — окликнула удивленная Джиованна нескольких человек.
— За добычей, синьорина! — отвечали они, ускоряя шаги.
— О синьорина, эта ночь будет очень прибыльна для бедных рыбаков! — заметила Беатриче.
— Прибыльна!.. При такой буре?.. Я тебя не понимаю!
— Жаль, что здесь нет брата: он тоже попользовался бы береговым правом… Но я присоединюсь к другим, синьорина: просто грешно не брать то, что посылается нам случаем… Тут, наверное, найдется что-нибудь на долю матушки и моих маленьких братьев.
— Что ты хочешь делать? Неужели же ты побежишь с этими сорванцами? — воскликнула изумленная Джиованна.
— Да, синьорина, не следует упускать того, что дается нам свыше.
— Но что же это за береговое право? — спросила молодая девушка. — Объясни, в чем оно заключается?
— О, вам не понять этого, — проговорила со вздохом девушка. — Но умоляю вас, дорогая синьорина, не задерживайте меня больше!
— Однако ты шла, чтобы подать жалобу моему отцу… — начала было Джиованна строгим тоном, но сильный порыв бури заглушил ее голос. Поднялся какой-то рев и свист, и в тот же миг засверкала яркая молния. Джиованна и ее спутница услышали крики народа, столпившегося на берегу и готового к своему опасному промыслу.
Вдруг громадное светлое пятно появилось на небе и осветило бушевавшее море.
— Пресвятая Дева! — воскликнула Джиованна. — Беатриче, видишь ли, там плывет какой-то корабль?
— Нет, это только баркас, на котором нет людей, — возразила певица.
— Ты так думаешь? — проговорила молодая девушка, смотря с ужасом на грозные волны.
— Конечно, — ответила Беатриче, — я не вижу никого на палубе.
— Но если ты ошибаешься? Если на этом судне есть люди?
— В таком случае нам надо пожалеть их, синьорина, и помолиться об их душе.
— Этого недостаточно, надо спасти их! Надо, чтобы рыбаки поспешили к ним на помощь!