– Это ничего! – сказал комбриг. – Не каждый же день приходится уничтожать своих сподвижников. Привыкай.
Так в Афганистане стала создаваться новая порода людей-перевертышей, обреченных на бесславие и позор, призванных служить интересам Саурской революции.
«Медуза» сразу же после расстрела стала напоминать тюрьму, в которой только что казнили террористов и привели приговор в исполнение.
«Зурап» взял из рук лейтенанта Соломатина фонарь, поднес его ближе к лицу огромного афганца и только теперь заметил, что у него глаза не серые, а карие, они глядели на «Зурапа» с укором, тоской и печалью.
– А глаза-то у Абдуль Кахора, оказывается, карие! – сказал «Зурап» и захохотал. Было заметно, что «Зурап» не в своем уме.
– Этого гиганта, – сказал «Зурап» об Абдуль Кахоре, – я всегда боялся. Был он очень ловок и коварен. В кандагарском подполье его звали «Боевым слоном» за громадную физическую силу. Теперь с ним покончено. Он мертв. Конечно, жаль, что так все вышло. Он был хорошим террористом, исполнительным и пунктуальным. Если говорил, что сорвет голову с русского начальника Генади, то наверняка бы сорвал. – И «Зурап» внимательно посмотрел в мою сторону. – Я говорю только то, что хорошо знаю, – продолжал «Зурап». – Абдуль Кахора был идейным борцом и от этого был очень опасен, – признался «Зурап» в глубокой растерянности.
У меня были все основания не верить на слово «Зурапу», презирать его как перевертыша, но никак не восхищаться им. Он был загнан в капкан, и ему ничего не оставалось, как волку, перегрызть лапу и вырваться из капкана, что он и сделал.
– Всякая букашка хочет жить! – сказал «Зурап», обращаясь к комбригу. – Что будет со мной?! Меня тоже расстреляете?
– Нет, «Зурап», этого с тобой не произойдет, если ты будешь вести себя достойно, – ответил на реплику «Зурапа» комбриг Шатин.
– Я верю вам, – сказал «Зурап», – и буду вести себя достойно!
«Зурап» присел на нары, задумался. Лейтанант Соломатин принес ему стакан воды, сказал:
– Успокойся! Теперь все в прошлом! В настоящем только ты!
Комбриг вызвал санитаров, они подхватили убитых на носилки и вынесли из «Медузы». Постепенно «Зурап» стал приходить в себя.
– Я понял так, что вы и есть полковник Генади? – спросил меня «Зурап».
– На этот раз ты, «Зурап», не ошибся. Я действительно новый командир разведчиков, полковник Тоболяк. Мы должны, «Зурап», поладить, найти общий язык и работать вместе, и я гарантирую тебе свободу. Можешь с семьей уехать в Россию или в Кабул под другим паспортом. Найдем тебе работу, и живи спокойно.
– Приятно слышать такие слова, продиктованные заботой. Я сообщу вам все о басмаческом подполье, что знаю! – решительно заявил «Зурап». – Моя новая жизнь началась со встречи с вами. Вера в идею меня спасет, а вера в факты – погубит.
Так началась большая и кропотливая работа с «Зурапом». Он заговорил. Благодаря ему был раскрыт гигантский по масштабу заговор против народной власти, ведущий в Кабул, Пакистан, Иран, Китай. В заговор были втянуты еще несколько наших агентов, завербованных Собиным и Саротиным. Приходилось спешить, чтобы локализовать преступные планы террористов. В Кандагар я только что прибыл, но, как оказалось, был уже приговорен к расстрелу.
Тела террористов, расстрелянных «Зурапом», были вывезены ночью в заброшенный яблоневый сад и там нашли свое земное пристанище. Их тайна гибели была надежно спрятана в яблоневом саду, но так нам только казалось, что тайна смерти террористов умерла вместе с ними… Нищий видел, как что-то закапывают русские, раскопал могилы и сообщил в ХАД. Невидимый след вел к «Зурапу»…
Оперативные офицеры Саротин и Собин, узнав о предательстве «Зурапа», запаниковали, перестали не только пить водку, но и есть. Постоянно обращались ко мне с вопросом: «Что с ними будет?»
– «Спешите медленно», – говорили древние греки. Время покажет, что будет с вами, – отвечал я, уклоняясь от ответа на прямой вопрос.
Саротину и Собину было чего бояться. «Зурап» мог разоблачить их в преступной связи с ним. Он летал на авиационные удары с Саротиным и Собиным, летчики утюжили пустоту и сообщали об этом своему командованию, а Саротин и Собин, вместо того чтобы разоблачить «Зурапа», всячески покрывали его действия, что было на руку «Зурапу», и он творил зло при поддержке Саротина и Собина.
«Зурап» никого не щадил. Были приведены в действие исполнители теракта – лица, перевербованные «Зурапом», – «Фарах» и «Акрам». Установлена сама дата взрыва «Мусомяки», где размещались оперативные офицеры и переводчики, так бывает при отсутствии дисциплины и порядка на «точке» в крупной игре без правил, и, чтобы остановить машину террора и насилия, приходилось действовать на пределе своих сил и возможностей, чтобы своевременно обесточить рубильник, приводящий приговор в исполнение.
Я с головой окунулся в материалы расследования дела «Зурапа», стараясь не употребить во зло его добровольные показания, и получил жесткий отпор со стороны советника ХАДа, привлеченного к этой работе.
– Вы, полковник, допускаете мягкотелость к преступнику, – сказал чекист из Москвы. – Эта мягкотелость неуместна, когда дело идет о судьбе Саурской революции!
Чекист из Москвы, привыкший все делать нахрапом и грубостью, как это дозволялось в СССР, с прищуром смотрел на меня, лицо светилось хищной улыбкой. Он привык командовать и полагал, что преподал мне предметный урок наглости, прикрываясь интересами Саурской революции, которая в опасности, и поэтому – не стоит проявлять к врагам мягкотелость. «Всякая революция чего-то стоит, – процитировал он Ленина, – если она умеет защищаться!»
Чекист в присутствии «Зурапа» унизил меня, показал ему, кто тут главный и от кого зависит судьба «Зурапа».
– Вот что, уважаемый капитан, – сказал я чекисту, – вы оказались здесь потому, что этого хотел я, полковник Генерального штаба, чтобы вы помогли в работе, а не саботировали ее, как это вы делаете. Строгость нужна к врагам революции, а не к людям, раскаявшимся в своих деяниях и перешедшим на нашу сторону. А цитировать ленинские фразы легче всего, тяжелее – рисковать своей жизнью, ходить на лезвии ножа и не ошибиться.
Вскоре капитан был отозван от расследования дела «Зурапа», и взамен капитану прибыл другой офицер из КГБ, тоже с претензиями на величие своего положения из «конторы» Андропова.
«Зурап» много сделал в борьбе с басмаческим подпольем в Кандагаре, город превратился в пыточный застенок оппозиционных сил Бабрака Кармаля. Пахло жареным человеческим мясом и кровью, врагов режима хоронили, как собак. Закапывали где попало, чтобы трупы не разлагались и не было в Кандагаре эпидемии. Службы ХАДа, Царандоя терзали лиц, попавших под подозрение в связи с басмаческим подпольем. Они не выдерживали пыток, доносили на ближних, родных, лгали, изворачивались, чтобы сохранить себе жизнь, и клубок насилия катился по Кандагару, увеличиваясь в размере, вовлекая в свою орбиту невинных людей, оклеветанных понапрасну, но никому до этого не было дела. Лес рубят, щепки летят.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});