Читать интересную книгу Гарри Поттер и Дары смерти - Джоанн Роулинг

Крам угрожающе пристукнул по столу костяшками кулака и снова сердито вгляделся в Ксенофилиуса. Гарри был сбит с толку. То, что отец Полумны был приверженцем Темных искусств, казалось неправдоподобным до невероятия, к тому же никто больше в этом шатре не узнал треугольного, напоминающего руну символа.

— А ты… ээ… совершенно уверен, что это знак Грин…

— Мне ошибиться трудно, — холодно ответил Крам. — Я несколько лет проходил мимо него каждый день, запомнил.

— Знаешь, не исключено, — сказал Гарри, — что Ксенофилиус на самом деле и не догадывается, что это такое. Лавгуды — люди довольно… необычные. Он мог где-то увидеть этот символ и принять его за поперечное сечение головы морщерогого кизляка или еще когонибудь.

— Сечение чего?

— Ну, я не знаю, что это за твари, но, похоже, он отправляется летом вместе с дочерью разыскивать их…

Толком объяснить, что представляют собой Полумна с отцом, ему не удалось, понял Гарри.

— Вон его дочь, — сказал он и указал на Полумну которая так и танцевала одна, крутя вокруг себя руками, точно она комаров разгоняла.

— Что это она делает? — спросил Крам.

— Скорее всего, пытается избавиться от мозгошмыга, — сказал опознавший симптомы Гарри.

Крам, похоже, не мог понять, смеется над ним Гарри или говорит всерьез. Он извлек изпод мантии палочку и многозначительно постучал ею себя по бедру — из кончика палочки посыпались искры.

— Грегорович! — воскликнул Гарри. Крам испуганно вздрогнул, но Гарри слишком разволновался, чтобы обратить на это внимание: стоило ему увидеть палочку Крама, как он вспомнил Олливандера, тщательно изучавшего ее перед Турниром Трех Волшебников.

— А что такое? — подозрительно спросил Крам.

— Это же мастер, он делает волшебные палочки!

— Я знаю, — сказал Крам.

— И твою сделал! Тото у меня квиддич в голове вертелся…

Подозрения Крама явно усилились:

— Откуда ты знаешь, что мою палочку сделал Грегорович?

— Я… наверное, читал где-то, — ответил Гарри. — В… в спортивном журнале.

Эта торопливая импровизация Крама успокоила.

— Не знал, что спортивные журналы писали о моей палочке, — сказал он.

— Так… ээ… где сейчас Грегорович?

Крама его вопрос озадачил.

— Ушел на покой несколько лет назад. Я был одним из последних, кто купил палочку Грегоровича. Они самые лучшие — хотя я знаю, вы, британцы, ставите Олливандера выше всех других мастеров.

Гарри не ответил. Он сделал вид, что наблюдает, так же как Крам, за танцующими, а сам тем временем лихорадочно размышлял. Выходит, Волан-де-Морт пытается найти прославленного мастера, и долго отыскивать причину этого не нужно, — она состоит в том, что проделала палочка Гарри в ночь, когда Волан-де-Морт гнался за ним по небу. Остролист и перо феникса одолели палочку, позаимствованную у когото Волан-де-Мортом, а Олливандер этого не предвидел да и понять не смог. Может быть, Грегорович лучше разбирается в подобных делах? Может быть, он и вправду искуснее Олливандера и владеет секретами, которых Олливандер не знает?

— Очень красивая девушка, — сказал Крам, возвращая Гарри в свадебный шатер. Крам указывал на Джинни, которая только что присоединилась к Полумне. — Тоже твоя родственница?

— Да, — внезапно ощутив раздражение, сказал Гарри, — и у нее уже есть поклонник. Ревнивый такой тип. Здоровенный. Его лучше не злить.

Крам хмыкнул.

— Какой смысл, — сказал он и, осушив свой бокал, встал изза столика, — быть всемирно известным игроком в квиддич, если всех красивых девушек уже разобрали?

Он отошел, а Гарри, получив у проходившего мимо официанта бутерброд, начал обходить танцевальный настил, на котором уже было не протолкнуться. Ему хотелось найти Рона, рассказать про Грегоровича, однако Рон танцевал с Гермионой в самой середке настила. Гарри прислонился к позолоченной колонне и начал, стараясь не злиться по поводу данного им Рону обещания, наблюдать за Джинни, которая танцевала теперь с другом Фреда и Джорджа, Ли Джорданом.

На свадьбах он еще никогда не бывал и потому не мог сказать, чем эти торжества волшебников отличаются от тех, что устраивают маглы, однако был совершенно уверен, что ни свадебного торта, увенчанного двумя действующими моделями фениксов, которые взлетают, когда его начинают резать, ни плывущих в толпе по воздуху бутылок шампанского у маглов не увидишь. Вечер переходил в ночь, и под навес начали залетать мотыльки, кружившие вокруг плававших в воздухе золотистых фонариков, а веселье становилось все более буйным. Фред и Джордж давно уже удалились в темноту с двумя кузинами Флер, Чарли, Хагрид и какойто коренастый чародей в лиловой круглой шляпе с загнутыми кверху полями распевали в углу песню «Одогерой».

Углубившись в толпу, чтобы избавиться от пьяного дядюшки Рона,— этот господин, похоже, никак не мог сообразить, сын ему Гарри или не сын, — он заметил одиноко сидевшего за столом старого волшебника. Ореол белых волос вокруг головы, придававших ему сходство с состарившимся одуванчиком, прикрывала сверху траченная молью феска. В нем ощущалось чтото смутно знакомое и, пошарив в памяти, Гарри вдруг сообразил, что это Элфиас Дож, член Ордена Феникса и автор некролога Дамблдора.

Гарри подошел к нему:

— Вы позволите мне присесть?

— Конечно, конечно, — ответил Дож, голос у него был высокий и слегка хрипловатый.

Гарри наклонился к волшебнику:

— Мистер Дож, я Гарри Поттер.

Дож ахнул:

— Мой дорогой мальчик! Артур сказал мне, что вы здесь, в ином обличье… Я так рад, так польщен!

И Дож, трепеща от волнения и удовольствия, налил Гарри бокал шампанского.

— Я собирался написать вам, — зашептал он, — после того как Дамблдор… Такое потрясение… уверен, для вас тоже…

Маленькие глазки Дожа наполнились слезами.

— Я читал некролог, который вы написали для «Ежедневного пророка», — сказал Гарри. — Не думал, что вы так хорошо знали профессора Дамблдора.

— Не лучше, чем другие, — ответил Дож, промокая салфеткой глаза. — Конечно, я знал его дольше всех — если не считать Аберфорта, но Аберфорта почему-то никто в счет не берет.

— Кстати, о «Ежедневном пророке»… не знаю, видели ли вы, мистер Дож…

— О, прошу вас, дорогой мальчик, называйте меня просто Элфиасом.

— Не знаю, Элфиас, видели ли вы посвященное Дамблдору интервью с Ритой Скитер.

Лицо Дожа залила гневная краска.

— О да, Гарри, видел. Эта женщина, а вернее сказать, стервятница, буквально извела меня просьбами побеседовать с ней. К стыду моему, должен признаться, что я ей в конце концов нагрубил, обозвал пронырливой пятнистой форелью, что породило, как вы, возможно, знаете, клеветнические утверждения касательно поразившего меня умственного расстройства.

— Так вот, — продолжал Гарри, — в интервью Рита Скитер намекнула, что в молодости профессор Дамблдор увлекался Темными искусствами.

— Не верьте ни единому слову! — мгновенно ответил Дож. — Ни единому, Гарри. Не позволяйте замарать вашу память об Альбусе Дамблдоре!

Гарри всматривался в серьезное, огорченное лицо Дожа и ощущал скорее разочарование, чем уверенность. Неужели Дож полагает, что все так легко, что можно просто предпочесть ничему не верить? Неужели он не понимает, что Гарри нужна уверенность, точное знание?

Возможно, Дож догадался, что чувствует Гарри, потому что заговорил быстро и озабоченно.

— Гарри, Рита Скитер ужасная…

Их прервало визгливое кудахтанье:

— Рита Скитер? Обожаю ее, читаю все, что она пишет!

Подняв глаза, Гарри и Дож обнаружили стоящую у их столика тетушку Мюриэль с покачивающимся на шляпе плюмажем и бокалом шампанского в руке.

— Вы знаете, она ведь книгу про Дамблдора написала!

— Здравствуйте, Мюриэль, — сказал Дож. — Да, мы как раз беседовали о…

— Эй, вы! Давайте сюда ваш стул, мне сто семь лет!

Еще один рыжий кузен Уизли испуганно вскочил, и тетушка Мюриэль, с завидной силой развернув его стул к себе, уселась между Дожем и Гарри.

— Еще раз здравствуйте, Барри или как вас там, — сказала она Гарри. — Ну, так что вы тут говорили о Рите Скитер, Элфиас? Вам известно, что она написала биографию Дамблдора? Жду не дождусь, не забыть бы только заказать ее у «Флоуриша и Блотса»!

Услышав это, Дож посерьезнел и помрачнел, а между тем тетушка Мюриэль осушила свой бокал и щелкнула костлявыми пальцами проходившему мимо официанту, требуя замены. Затем она от души глотнула шампанского, рыгнула и произнесла:

— Ну, что вы надулись, как пара лягушачьих чучел? Прежде чем Альбус стал уважаемым, достопочтенным и прочая чушь, о нем ходили очень интересные слухи!

— Злобные измышления плохо осведомленных людей, — сказал Дож, покраснев, как редиска.

— Это вы так говорите, Элфиас, — фыркнула тетушка Мюриэль. — Я заметила, как деликатно вы обошли в вашем некрологе все острые углы!