Читать интересную книгу Антипиранья - Петр Заспа

Только сейчас Денис почувствовал, как хочет пить. Продрогнув в сыром подвале, одетый в джинсы и футболку, он бы не отказался еще и перекусить. Но пить хотелось гораздо сильнее. Выйти на улицу в таком виде он не мог. Тогда, вспомнив свой опыт с переодеванием у Ирмы, он решил порыться по углам дома. Пробравшись через обвалившуюся стену внутрь парадной, он прислушался у двери одной из квартир. Видимо, жильцы давно покинули дом, как опасный для жизни. Часть стен рухнула, лестница держалась лишь на честном слове и подозрительно скрипела под ногами. В полу обозначились широкие трещины.

Проникнув в квартиру, Денис увидел следы разрухи и пожара. Одежды здесь не было. Жильцы унесли все, что представляло хоть какую-то ценность. Даже с пола был содран пригодный для печки паркет, и сняты межкомнатные двери. Заглянув во все комнаты, Денис заметил чудом сохранившуюся тяжелую гобеленовую штору с обгоревшим краем. Он обмотался ею, как накидкой, с головы до ног и решился выйти на улицу.

На него никто не обратил внимания. Тогда Денис осмелел и рискнул стать в очередь за водой. Люди застыли с ведрами, тазами, кувшинами. Были такие, кто держал в руках перевернутую каску. Тогда Денис подобрал гильзу от снаряда и, кутаясь в штору, подошел к солдату со шлангом. Даже не взглянув на него, немец наполнил гильзу до краев и подозвал следующего. Вода отдавала кислым вкусом сгоревшего пороха, но была холодной и удивительно вкусной.

Напившись, Денис медленно пошел вдоль улицы, искоса поглядывая на людей, бредущих навстречу. Лица, лица, лица… старые и молодые, мужские и женские, все такие разные, но на всех них лежала одна печать безнадежности и обреченности.

Неожиданно среди них мелькнуло лицо, которое показалось Денису удивительно знакомым. Высокий худой мужчина в черной шляпе и мятом плаще перешел дорогу и направился в узкий переулок.

От радости Денис едва не вскрикнул, но вовремя прикусил язык и заторопился следом.

– Владимир Иванович! – прошептал он в затылок мужчине. – Владимир Иванович, простите, но я вас узнал. Помните меня? Я Денис Заремба. Мы с вами вместе…

Мужчина обернулся и с явным недоумением что-то ответил по-немецки. Денис застыл. Он испугался собственной ошибки и решил, что немец, услышав русскую речь, сейчас вызовет патруль. Но тот отвернулся и заторопился вдоль улочки. Денис облегченно вздохнул и побрел в другую сторону. Улицы петляли и, пересекаясь, разбегались в разные стороны. Но везде было одно и то же – полуразрушенные дома и выглядывающие из подвалов люди. Если навстречу появлялись солдаты, Денис сворачивал в ближайшую подворотню, пропускал их и опять брел вперед, бесцельно шагая по булыжникам, только бы не стоять на месте. На него никто не обращал внимания. Прохожие, поглощенные собственными заботами, глядели будто сквозь него и поднимали взгляд лишь тогда, когда сталкивались на узком тротуаре. Только один раз к нему обратилась женщина и махнула рукой куда-то вдоль домов. Денис замотал головой и показал на уши. Она понимающе кивнула и пошла дальше.

Вдруг над головой завыла сирена. По дороге пронесся бронеавтомобиль с рупором над кабиной. Над площадью разнеслись обращения и призывы к населению. Люди как по команде бросились в подвалы. Захлопали двери, в проемах выбитых окон появились мешки с песком. На крыши полезли пожарные с баграми. Затем издалека донесся нарастающий гул. С десяток самолетов с синими крыльями пронеслись над головой и скрылись за крышами домов.

Не решаясь прятаться вместе со всеми в подвале, Денис прижался к стене. Через минуту улица опустела и он остался один. С крыши соседнего дома запоздало залаяла зенитка, затем так же внезапно затихла.

Неожиданно кто-то с силой дернул Дениса за руку и потащил в подворотню.

– Ну и чего дурнем стоишь? Бомбежки не видел? – Перед ним стоял Владимир Иванович и снисходительно осматривал накидку из шторы. – А я до такого не додумался. Расчет на жалость?

– Владимир Иванович! Вы? – едва не задохнулся от радости Денис. – А я и вправду поверил, что ошибся!

– Уходим быстрее, здесь небезопасно. Рядом танковая часть. Наши могут по ней отработать.

Беляев распахнул дверь какого-то дома. Они пробежали по ступеням к черному ходу и оказались во дворе. Затем он потащил Дениса лишь ему знакомым ходом между разрушенными стенами домов и срубленными деревьями. Постепенно они вышли на окраину города. Здесь Владимир Иванович залег за остовом сгоревшего трамвая и вытащил из кармана часы на цепочке.

– В аккурат пришли. Сейчас у немцев обед и на постах пересменка. Минут десять у нас будет. Как скажу, беги к тому сараю. А там дальше увидишь траншею, ее вчера дождем намыло. Выйдем уже с той стороны поста. Он у немцев вон на той крыше. Да потише, морячок, слышимость здесь хорошая. Народу нет, шуметь некому. – Беляев несколько раз посмотрел то на часы, то на крышу, затем хлопнул Дениса по плечу. – Давай.

Они пригнулись, перебежали улицу, изрытую воронками, и спрятались за чудом уцелевшим деревянным сараем.

– Владимир Иванович, мы куда идем?

– Домой, к своим. А ты куда хотел? Я так понял, что ты свою работу в городе закончил?

– Какую работу?

– Тише, – прижал к губам палец Беляев. – Потом расскажешь. Сейчас ползи в ров. Да голову не поднимай, здесь самое опасное место.

Денис съехал в еще не высохшую от воды траншею и пополз, упираясь локтями в раскисшую глину. Сзади тяжело дышал Владимир Иванович.

– Терпи, морячок. Метров сто осталось, а там за развалинами нас видно не будет. Как башню танковую с крестами увидишь, ползи к ней. Я снизу подкоп сделал. Залазь внутрь, передохнем.

Сгоревший корпус танка стоял неподалеку, а его башня, отлетевшая в сторону, лежала рядом со рвом. Денис увидел узкий лаз и пополз к нему, втиснулся в тесную стальную коробку и осмотрелся. Оба люка были сорваны, и внутрь пробивалось солнце. Стены башни мазались черной копотью, а металлические детали, потеряв свою прежнюю форму, превратились в бесформенные оплавленные гроздья.

– Боекомплект сдетонировал, – пояснил Владимир Иванович. – Подвинься, на тайнике сидишь.

Он убрал в сторону стальную пластину и вытащил деревянный короб из-под патронов. В нем у Беляева хранился ТТ, пара обойм к нему, нож и несколько банок саморазогревающихся немецких консервов. Владимир Иванович достал из плаща документы, замотал их в тряпку и положил в тайник, затем сунул пистолет в карман.

– Давай перекусим. – Он извлек две банки и протянул одну Денису. – Путь у нас не близкий, подкрепиться не помешает. Так что ты в городе делал? Может, расскажешь? Кенигсберг – город опасный, если рисковать, так надо знать, из-за чего. Удачно сходил?

«Опять Кенигсберг», – мрачно подумал Денис.

– Владимир Иванович, какое сегодня число?

– Что, милок, заработался? Тридцатое марта нынче на дворе.

Получается, что он уже был здесь позавчера? Вчера был в Питере, а позавчера здесь. И теперь снова в Кенигсберге! Голова от таких кульбитов пошла кругом.

Он посмотрел на хитро улыбающегося Беляева и подумал: «Ситуация патовая! Как объяснить то, что и сам не можешь понять?». Доев консервированную кашу с мясом, он наконец решился:

– Понимаете, Владимир Иванович, здесь все не так просто.

Беляев сдавленно хохотнул в кулак.

– А то я это сразу не понял! Да я как тебя там у особистов увидел, так тотчас подумал, что ты такой же моряк, как и я. Болтливей нашего моряка еще поискать надо. У них же разговор только о морях да бескозырках. А из тебя слова не вытянуть было. Сначала я решил, что тебя сами же особисты и подсадили, чтобы нас послушать, а потом, когда ты от них сбежал, так сразу понял, что или из нашей конторы, или внешняя разведка. Потому что немцев я нутром чую. Хотя час назад ты меня удивил. Я уж тебя за провокатора принял. Кто же в осином гнезде по-русски болтает? Пришлось за тобой следом походить, понаблюдать. Видел, как ты от патрулей шарахался. Кстати, там, у Ершова, у тебя лихо получилось! Гипнозом владеешь?

– Скорее телепортацией.

– Это как?

Денис почесал лоб, затем затылок и, понимая всю дикость следующих слов, смущенно улыбнулся:

– Понимаете, я из будущего. Это не мое время. Я из две тысячи одиннадцатого года. Звучит странно, но так и есть.

Беляев прокашлялся и задумался.

– Я, конечно, разведчик со стажем и разные легенды для прикрытия слышал, но такую вот первый раз. Аналитики у вас с фантазией.

– Да какие к черту аналитики! Смотрите! – Денис порылся в карманах и достал сторублевую купюру.

– Что это?

– Сто рублей.

– Не наши что ли?

– Конечно, не ваши, потому что они наши!

– А почему «Москва» написано? А, понятно – царские. Здесь что-то про Банк России есть.

– Да вы год выпуска посмотрите! Тысяча девятьсот девяносто седьмой. Теперь понятно?

Беляев задумался, а Денис внимательно следил за его лицом. Вот сейчас Владимира Ивановича осенит и он от потрясения потеряет дар речи! Но его надежды не оправдались.