— Запомни этот день, Нахема. В этот день ты снова умрешь.
Как надоели эти громкие, ничего не значащие фразы. Вот он отходит назад, поднимает напряженные руки, между его ладоней начинает скручиваться тугая белая спираль света. Я сразу поняла, что это. Нахема внутри заворочалась, заскребла бесплотными коготками. Меня снова затошнило. Словно в бреду я смотрела, как Жан с нечеловеческой ловкостью запрыгивает на спину Этьену, запрокидывает голову и с размаху впивается ему в глотку. Луч смертоносного света ударил чуть левее меня и спровоцировал маленький обвал. Куски камня и штукатурки плавились на глазах. Я судорожно схватилась рукой за горло. Этьен смахнул Жана с себя как будто тот ничего не весил. Бедный блондин отлетел к стене и замер. Волна жара поднялась от живота вверх, пока не дошла до головы и не взорвалась тысячей ярких искр. Сражение замерло для меня. Двигался только он, только Этьен. И в этот миг я перестала существовать…
Дан не мог поверить своим глазам. Нет, этого просто не могло произойти! Этот разряженный павлин проткнул Лину насквозь. Кровь лилась рекой, он сам видел. Но сейчас происходило что-то совсем жуткое. Исковерканная, сломленная, она медленно поднималась на ноги. Нет, не на ноги, она взлетала! Она парила в нескольких метрах над землей. И ее глаза… Черные, как сама Бездна, затягивали и подчиняли. Сомнений не оставалось. Этьен был прав, рассказывая старинное предание о вампирской королеве. Она вернулась.
Когда истинная Королева воспарила над битвой, наступила зловещая тишина. Притихли даже голодные слуги Этьена. Губы Нахемы не двигались, но каждый слышал ее громкий, чарующий голос:
— Я вернулась! Никому из вас не по силам остановить меня! Эта девушка сослужила мне добрую службу, ее руками я перекрою будущее. Вы слишком долго жили во вседозволенности. Там, где я томилась, не были слышны ваши молитвы. Так вы отплатили мне за силу, что я вам дарила? — на лицах застывших вампиров отразился страх, — А ты, Этьен, ученик и убийца Кацуо, моего лучшего, но тщеславного воспитанника? Не ты ли желаешь моей смерти и смерти этой девочки? Я достаточно ждала. Мое терпение кончилось.
Ее горящий взор остановился на Этьене. Черная пропасть ее глаз затягивала его душу, сковывала тело.
— Неееет!!! Я не умру! — закричал он дико и страшно, выставляя перед собой бесполезный меч. Богиня не ответила. Одним молниеносным движением она отрубила предателю голову, и через миг все его тело вспыхнуло синим пламенем и превратилось в горстку пепла. Так закончилась двойная жизнь Виконта Этьена, Четвертого Старейшины клана вампиров.
Глава 15
Просто жить
Я пришла в себя на мокром, скользком полу в ужасном состоянии. Болело просто все! Особенно бок и голова. Вокруг слышались тихие голоса, шаги и стоны. Я слышу их, значит, я вопреки всему еще жива. В памяти медленно восстанавливалась картина последних событий. Я напряглась, ожидая предательского удара, но, судя по всему, сражение закончилось. А я провалялась в обмороке и пропустила самое интересное. Я хотела спросить, кто победил, но мне не дали.
— Молчи. Тебе пока нельзя разговаривать.
Примерно это говорил мне в детстве доктор, когда я упала с лестницы. Тогда я угодила в больницу. А сейчас я лежала на каменном полу в окружении вампиров.
— Кто-нибудь объяснит мне, чем все закончилось? И почему у меня так дико болит бок?
— Тихо, любимая, — теплые руки приподняли меня с жесткого пола и прижали к груди, — Сейчас Хейкимару тебе все расскажет.
Я растеряно оглянулась на него. И когда они успели познакомиться? Маркиз молчал и немного таинственно улыбался:
— Я думаю, она должна вспомнить сама.
Я склонила голову набок, как делала в детстве, чтобы вспомнить что-то важное. В голову ничего не приходило. Вот только бы бок перестал болеть! В мозгу щелкнуло и все встало на свои места. Беспокойно дернувшись из уютных объятий, я практически поползла к Жану. "Она вспомнила", — тихо полетело мне в спину. Да, я вспомнила абсолютно все. Даже то, что лучше было бы забыть. Вспомнила, как мерзко стало душе, когда она тонула в мутных волнах чужого сознания, когда, заточенная в собственном теле, я отчаянно звала на помощь, потому что боялась никогда не вернуться в мир живых. Нечеловеческая и невампирская ненависть, ярость и жажда убийства чуть не свели меня с ума. Но пытка закончилась, и все же не знаю, сколько я буду теперь просыпаться по ночам от собственного крика. И я как наяву увидела Жана, пьющего кровь моего друга, а потом — его же, но лежащего одинокой сломанной игрушкой у дальней стены. Еще одна жертва чужого возмездия.
Жан лежал там, где я его запомнила. Гретхен держала его светлую голову на коленях и плавно покачивалась как от беззвучного плача. Так воют волчицы над мертвым детенышем. Без слез, без стонов — просто поднимая лицо к небу и открывая рот в молчаливом крике, плаче души. Увидев меня, она не стала опускаться над выяснением отношений, хотя я знаю точно, она проклинала меня, мое появление в ее с Жаном мире, но не сказала ни слова, лишь отползла в сторону, прикрыв лицо ладонями. Сердце замерло, когда я провела дрожащей ладонью по бледному, вспотевшему лбу Жана. Вампир был еще жив, однако было ясно, что это его последние минуты.
— Жан, я… Прости, ладно?.. — я не могла сдержать слез и говорила быстро и невнятно, — Если бы не я…
Он безошибочно нащупал мою руку и накрыл своей большой ладонью:
— Не мучай себя, ma madame. Ты мой свет в темном мире. Ты… — он закашлялся, испачкав меня своей кровью, — … будь счастлива. Просто живи, слышишь?
Последние слова он прошептал мне почти на ухо, так слаб стал его голос:
— Toi mon soleil…
Ты мое солнце.
Я коснулась уже холодных губ. Из груди вырвался протяжный стон. Я не Гретхен, я не смогу терпеть эту боль. От моей руки к Жану словно перешла часть меня, самая светлая, самая лучшая, и он унес ее с собой в иной, более совершенный мир. Мы, вампиры, не верим в рай. Но мы не прокляты, после смерти мы все найдем то место, где сможем почувствовать себя людьми, потому что, как бы глубоко это не было бы спрятано, но все мы мечтаем об одном — снова стать людьми.
Габриель незаметно оказался рядом, когда я почти потеряла разум от горя. Сквозь пелену слез на глазах, я узнала и лицо Хейкимару напротив. Он вздохнул и закрыл потухшие глаза Жана.
— Этьена нет, я теперь свободна? Я это я?
Японец медленно кивнул и добавил:
— Ты чувствуешь что-нибудь в себе?
Я расслабилась. Столько разных чувств, впечатлений, воспоминаний… Но чего-то не хватает, чего-то важного, почти родного.