— Наверное, я ошибся, — произнес он. — Даже не знаю, что делать.
Он растерянно озирался.
Рядом с мечетью мужчины заметили ветхий домишко — в нем явно много лет никто не жил. Как только взгляд Роберта упал на пустые рамы и разваливающееся крыльцо, он схватил отца за руку.
— Можно спрятаться там, — предложил он, — и понаблюдать за входом в дом.
— Я почти не сомневаюсь, что мы в нужном месте, — ответил Брюс, — поэтому давай попробуем. Заодно проверим, нет ли сзади какого прохода. Он может понадобиться, если придется следить долгое время.
Они вошли в развалюху и по ветхой лестнице поднялись на второй этаж. Пол подозрительно скрипел, но с дивана в дальнем углу комнаты было прекрасно видно, что происходит у дома напротив.
— Останься здесь, — приказал отец, — и наблюдай, а я пойду осмотрюсь.
Он спустился вниз, а примерно через минуту вернулся, сообщив, что задняя дверь выходит на соседнюю улочку. Мужчины тут же разработали план слежки. По одному они будут уходить в гостиницу, чтобы поесть, и здание весь день останется под наблюдением. Также решили, что расспрашивать о доме не стоит — пусть враг ни о чем не подозревает.
— Мы в его стране, Роб, — объяснил доктор. — Здесь никому нельзя доверять.
Так началась их особая, самими на себя возложенная миссия. По очереди они позавтракали в гостинице, но утреннее наблюдение результатов не принесло. Тем же образом они пообедали, ни на минуту, даже в иссушающую дневную жару, не выпуская из глаз обитую железом дверь. Время тянулось медленно и монотонно, почти непереносимо, и, когда солнце начало клониться к закату, а результатов по-прежнему не было, мужчины стали сомневаться в избранной тактике. На улицу мало кто заходил, и их вряд ли кто заметил. К тому же стояла тишина — нельзя было подойти близко, не обнаружив себя.
Посетив днем гостиницу, они узнали причину ночного взрыва: в воздух взлетел котел на одном из пароходов. Был причинен значительный материальный ущерб, но никто не пострадал.
— Наша победа достижима, — сказал доктор, когда они обсуждали инцидент. — Это была длань Господня.
Долгое время они молчали, и отец уже было собрался предложить сыну отправиться ужинать в гостиницу, но слова замерли на его губах — на улице раздался звук шагов. Мужчины вытянули шеи, пытаясь разглядеть прохожего.
Мимо дома, опираясь на посох и едва переставляя ноги, брел согбенный годами старик. Наблюдатели отпрянули, затаив дыхание, когда пришедший остановился под аркой и откуда-то из-под одежды достал массивный ключ. Вставив его в замок, он отпер дверь, которая со скрипом отворилась, давая возможность увидеть каменные плиты пола. Старик вошел, а доктор Кеан схватил сына за запястье.
— Вниз! — зашептал он. — Это наш шанс!
Бегом они спустились по шаткой лестнице, пересекли улочку, и Роберт осторожно заглянул в оставленную щель. На фоне неяркого света, льющегося из следующего дверного проема, ведущего в огромное, похожее на амбар помещение, застыла черная сгорбленная фигура. Тук, тук, тук — застучал посох, и старик скрылся за углом.
— Где бы нам спрятаться? — спросил доктор. — Он явно пришел с осмотром.
Они услышали, как мужчина поднимается на второй этаж. Оглядевшись, Роберт обнаружил большую деревянную кладовку в стене. Открыв ее, он увидел, что там только одна полка, да и та наверху.
— Когда он вернется, — сказал молодой человек, — мы спрячемся здесь и дождемся его ухода.
Отец кивнул — он тоже внимательно осматривал комнату.
— Роб, именно сюда меня и привели, — тихо произнес он, — но была еще одна лестница в подвал. Мы должны найти ее.
На втором этаже раздавалось шарканье, но потом старик начал спускаться; переглянувшись, мужчины зашли в кладовку и, стараясь не шуметь, закрыли створки изнутри. Несколько минут спустя сторож — человек явно приходил на место работы — удалился, захлопнув за собой дверь. Мужчины выбрались из укрытия и начали более тщательный осмотр дома. В комнате было очень темно, и они почти ничего не видели. Вдруг абсолютную тишину разорвал громкий крик откуда-то сверху. Роберт вздрогнул, схватив отца за руку, но тот только улыбнулся:
— Ты забыл, что совсем рядом мечеть. Это муэдзин.[45]
Сын издал сдавленный смешок.
— Нервишки все еще пошаливают, — объяснил он и, нагнувшись, начал изучать каменные плиты. — А в полу не может быть двери? Как вы думаете?
Отец молча кивнул и, опустившись на четвереньки, тоже начал ощупывать щели и зазоры между камнями. В дальнем правом углу он обнаружил искомое. При надавливании одна из квадратных плит отодвинулась чуть в бок, а удары по ней порождали гулкое эхо, выдавая пустоту внизу. Толстый слой пыли и мусора покрывал пол, но, когда панель расчистили, на ней оказалось кольцо, лежащее в специально выдолбленном в камне углублении. Его подняли с помощью перочинного ножика, и доктор Кеан, сойдя с плиты, потянул — без особых усилий каменная крышка лаза отъехала.
В открывшемся квадратном проеме мужчины увидели неровные ступени, ведущие вниз, в темноту. На самом верху каменной лестницы лежал грубый деревянный подсвечник со вставленной в него свечой. Доктор Кеан зажег ее, достав коробок спичек из кармана, и, держа огонь в левой руке, начал спуск. Его голова еще не скрылась в отверстии, но он остановился.
— Револьвер у тебя? — спросил он.
Роберт мрачно кивнул, достав оружие.
Снизу шел особый и очень неприятный запах, но мужчины продолжали движение, не обращая на него внимания, пока не оказались в подвале с низким потолком. Вонь стала почти не переносимой, было в ней что-то угрожающее, явно отталкивающее, и у подножия лестницы отец и сын нерешительно остановились.
Доктор Кеан медленно передвигал свечу, осматривая пол, на котором валялись деревяшки, сломанные ящики, солома и всякий мусор, годный для розжига. Но вдруг из темноты показался ярко раскрашенный предмет — доктор осветил его. Это был саркофаг. Брюс невольно вздохнул и наклонился, чтобы направить свет внутрь древнего гроба. Тут он, собрав всю свою железную волю в кулак, едва подавил крик, готовый сорваться с губ.
— Боже мой! Смотрите! — прошептал сын.
Завернутый в белую ткань, перед ними неподвижно лежал Энтони Феррара.
Медленно позли секунды, перерастая в минуты, но никто не двигался, лишь холодные отблески пламени играли на чрезвычайно бледном лице.
— Он мертв?
Голос Роберта звучал хрипло, а сам он вцепился в отца.
— Не думаю, — таким же осипшим голосом ответил Брюс. — Он в состоянии транса, упоминаемом в некоторых древних рукописях, поглощает злую силу из саркофага Царицы-Ведьмы.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});