– Олег Валентинович! – Архаров поманил его рукой, приглашая занять место за столом.
– Из больницы звонили, – сказал следователь и качнул головой.
Мол, некогда мне тут рассиживаться.
– Что-то с Платоновой? – Егор нахмурился.
– Нет, с ней все в порядке. Насколько это возможно. Пулевое ранение у нас. Потерпевший в тяжелом состоянии, но жить, говорят, будет.
– Поговорить с ним можно?
– Вроде да. Я собирался ехать.
– Я с тобой, – поднимаясь из-за стола, сказал Архаров.
Жаль ему было Платонову. Какие-то негодяи и лицо девчонке изуродовали, и душу. Майору очень хотелось взять преступников и подвести их под суд, тем более что они бросили ему вызов. Но майор предпочел бы иметь дело с мужчинами, а тут сплошь женщины. Не лежала у него душа с бабами воевать.
Нет, Егор не собирался сдаваться. Он знал, что не остановится, пока не выведет Варвару Купавину на чистую воду. Но раз уж подвернулась возможность переключиться с этого кислого дела на иное, то почему бы не воспользоваться ею? Возможно, в потерпевшем засела бандитская пуля. Если так, то скучно не будет.
А Вадим пусть и дальше под Купавину копает. Может, он парня ее найдет и даже установит его причастность к делу.
Жан молчал, не отзывался на телефонный звонок. Ксения не находила себе места от волнения. Где он, что с ним? Вдруг его уже и в живых нет? Если с любимым что-то случилось, то все из-за этих проклятых денег!
Не сжималось у нее сердце от алчного возбуждения, не замирала душа в мечтах о блистательном будущем, когда она смотрела на деньги. Ксения даже не пересчитывала их. Знала, что долларов много, и все.
Если бы Жан заработал эти деньги честным трудом, далеким от криминала!.. Но они грязные. Возможно, на них уже кровь Вешнева. Это с Ксенией Жан добрый и милый. С другими людьми он мог быть жестоким и беспощадным, правду об этих деньгах выколотить вместе с кровью, а то и убить Вешнева.
Это проклятые деньги. Ксения почти уверена была в том, что счастья они не принесут. Нельзя брать их с собой. Бандиты будут искать эти бумажки и обязательно найдут их. А Жана они убьют. Ксению, может, и помилуют, но без любимого человека ее жизнь потеряет всякий смысл. Не исключено, что их убьют вместе и похоронят в одной могиле. Да, она хотела бы умереть вместе с Жаном, но лучше жить с ним долго и счастливо. Без этих проклятых денег…
В дверь позвонили. Ксения взбудоражилась, сорвалась с места, выскочила в прихожую. Она не сомневалась в том, что это вернулся Жан, но стоило ей отпереть дверь, как ее сознание пронзила мысль об опасности. А вдруг это не он?
Но было уже поздно. С той стороны кто-то рванул полотно на себя, и Ксения просто не удержала его. Дверь распахнулась, и она увидела атлетически сложенного парня с каменным лицом. За ним стоял немолодой кряжистый мужчина с мясистым носом и уродливым шрамом на щеке. Взгляд у него спокойный, но тяжелый, высоковольтный.
– Ты кто? – спросил этот тип.
– Ксения.
– А Жан где?
– Нет его.
Кряжистый дядечка остался на месте. Громила с каменным лицом получил от него немой сигнал и вошел в квартиру. Ксения едва успела отойти в сторону.
– А где он? – спросил мужчина со шрамом.
– Дела у него какие-то.
– Телефон молчит.
– Да, я волнуюсь, – сказала она.
Громила обошел квартиру, вернулся к своему боссу и доложил:
– Чисто!
Тот кивнул и тоже зашел в дом.
Только тогда Ксения догадалась, что надо бы спросить, с кем она имеет дело.
– А вы кто?
– Никита Данилович. Друг Жана. Что у него за дела? – осведомился мужчина, глядя, как громила закрывает дверь.
– Если вы его друг, то должны знать.
– А ты что знаешь?
– Я не могу сказать. Если бы вы были Антипом…
– Ты знаешь, кто такой Антип? – Никита Данилович нехорошо посмотрел на Ксению.
Под его взглядом ее голова как-то сама собой ушла в плечи.
– Ну…
– Может, ты знаешь, и кто такой Вешнев?
– Да, знаю, – подавленно проговорила Ксения. – Жан к нему поехал.
– Понятно. А ты, значит, на хозяйстве осталась?
– Да, в каком-то смысле.
– Жан не должен был говорить про Антипа, – сказал незваный гость, в недобром раздумье глядя на нее. – Есть вещи, о которых нельзя болтать. Да и про свои дела ему не стоило трепать языком.
– Да, я знаю, у вас с этим строго.
Никита Данилович смотрел на Ксению так, как будто не знал, что с ней делать – то ли на месте убить, то ли с собой увезти. Он наверняка был человеком из той самой мафии, которую Жан боялся и собирался обмануть.
– Твой парень у нас не трепач. Я так понял, у него с тобой серьезно.
– Очень серьезно! – подтвердила Ксения и невольно улыбнулась.
– Тогда понятно. Значит, из-за тебя он собирается выйти из дела?
– Да, именно так.
Никита Данилович знал все. Возможно, он и был тем самым Антипом, на которого работал Жан. Встреча с ним могла стать смертельной для ее любимого человека.
– Для этого он должен выполнить одно условие. – Мужчина посмотрел на нее с насмешкой, провоцируя на продолжение разговора.
Он хотел знать, насколько далеко зашел Жан в своих откровениях, как будто этого еще не понял.
Тут Ксению осенило. Вдруг Никита Данилович знает про деньги, которые лежат в шкафу под подушками, он пришел за ними? Если Ксения не отдаст их добровольно, то незваные гости заберут их силой, а ее и Жана накажут за обман.
Да, она должна отдать деньги! Прямо сейчас. Вместе с тем здесь же, на месте, получить вольную для Жана. Она отдаст деньги, и ее любимому не придется ехать к главарю бандитов.
– И все-таки вы Антип, – сказала она.
– Не совсем. Но сейчас я за него.
– Вы сказали про условие. А Жан его уже выполнил.
– Да? Долг с Вешнева снял?
Ксения кивнула. Если Никита Данилович знал, что за условие было поставлено перед Жаном, то он действительно человек Антипа. Ему можно отдать деньги.
– Да, он забрал у него доллары. Ночью, сегодня.
– Где он сам?
– Сказал, что с Вешневым нужно что-то решить. Жан сделает это, потом возьмет деньги и повезет их Антипу. Я жду, а его нет.
– Деньги у него?
– Нет, здесь. Жан должен их Антипу отдать.
– Я за Антипа. Давай сюда!
Глядя на Никиту Даниловича, Ксения поняла, что поздно поворачивать назад. Если она не отдаст ему деньги, то он перевернет здесь все вверх дном и найдет их. Выглядеть это будет так, как будто Жан пытался скрыть деньги от Антипа.
Дружба с мужиком начинается с бутылки, а с женщиной – с улыбки. А сама она бывает всякой – на всю жизнь, одноразовой и сиюминутной. От пухлощекой медсестры с ярко накрашенными губами Жану требовался ответ всего на один вопрос, но улыбнулся он ей так, как будто собирался завязать знакомство на долгие годы.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});