Среди туземных пассажиров «Кеммендайна» оказался один очень старый и еще более строгий индус, который держал все свое семейство, насчитывающее четырнадцать человек, в затворничестве. Несмотря на жаркую погоду, несчастные ни разу за все время, что они оставались с нами, не видели света дня.
Большинство индийских купцов вместе с судном потеряли все свое богатство и удивляли нас своим философским восприятием случившегося. Там, где были все основания ждать горького отчаяния, мы видели смех и небрежное пожатие плечами.
— Главное, мы остались живы, — заметил один.
— Мы сумеем как-нибудь вернуть свои деньги, — сказал другой.
Они были правы. Все действительно получилось именно так, как они предсказывали. Два года назад, по пути в Турцию, я зашел в Гибралтар, где встретил своего бывшего пленного. Его дела обстояли «очень хорошо, спасибо». Его симпатичный магазинчик ломился от индийских сундуков, шелков и ковров. Наша встреча закончилась предложением «любому из ваших друзей, кто интересуется товарами из Индии, заходить в магазин».
Наши отношения с европейскими женщинами, к которым мы приставили двух стюардов с «Кеммендайна», были официальными и очень корректными. Вопреки мрачным опасениям Рогге, команда очень скоро перестала относиться к пленным как к чему-то диковинному.
Они были сдержанными и смелыми, эти слабые женщины, и я могу припомнить только одну, неоднократно проявлявшую антипатию к Британии и ее делу. Странно, но все мы посчитали бы ее последней, кто мог бы испытывать подобные чувства. Ведь это была та самая некрасивая дама, жалобы которой были частыми и всегда громко высказывались. Она настолько надоела всем своими бесконечными претензиями к мелочам, которые другие пассажиры попросту не замечали, проявляя достойное спокойствие, что мы окрестили ее Дьявольской Глоткой.
Дьявольская Глотка была человеком весьма своеобразным и со временем стала скорее забавлять нас, чем раздражать. Совершенно очевидно, что хорошо она относилась только к одному человеку — себе любимой. В частности, она часто упоминала возмутительный, по ее мнению, факт — то, что бармен «Кеммендайна» покинул свой пост после первого же выстрела.
— Вы можете себе представить, — возмущалась она, — этот мерзавец оставил свой бар в такое время! Более того! Он его запер!
Утешением для оскорбленных чувств этой женщины обычно являлась изрядная порция трофейного шотландского виски.
Однажды, когда после «вечеринки» в помещении для пленных виски кончился, на помощь пришла Дьявольская Глотка.
— Это может показаться странным, — заявила она, — но у меня совершенно случайно завалялась еще одна бутылка в каюте.
Мы обменялись понимающими улыбками. Но как ее достать? Мы не могли сами зайти в каюту для женщин — Рогге следил за исполнением этого требования воистину ястребиным взором. Женщины-пленные тоже не могли свободно разгуливать по кораблю. Поэтому мы приставили к ней эскорт, вооруженный, согласно правилам, пистолетом и двумя ручными гранатами. Мы наблюдали за отбытием процессии: очень корректный, хотя и смущенный эскорт и целеустремленная, преисполненная сознанием собственной значимости дама.
Когда они вернулись, я заметил, что бутылка не полная, а охрана выказывает не свойственную ей доселе робость. Мы решили не задавать вопросов.
Только после того как гости с «Кеммендайна» покинули «Атлантис», в составленном нами представлении о вспыльчивой властной женщине, которая всегда называла вещи своими именами и не терпела никаких возражений, появилась диссонирующая нота. Просматривая почту, захваченную на одном из следующих судов, я наткнулся на разведывательное донесение британского агента в Бирме, касающееся мужа нашей пленной. Оказывается, он был заподозрен в шпионаже в пользу японцев. Оценив мужа по своим впечатлениям от жены, я долго смеялся и в конце концов решил, что не только в Германии непопулярные высказывания берутся на карандаш любителями совать нос в чужие дела. Но Рогге задумался. Он получил письмо от дамы, в котором она благодарила его за хорошее отношение и таинственно намекала, что она не англичанка, а ирландка, и считала бестактным упоминать об этом факте в присутствии остальных. «Ну и что из этого?» — удивился Рогге.
Наше недоумение вскоре забылось, потерявшись в череде ежедневных проблем. Однако, вернувшись в Германию, мы были потрясены, узнав, что ирландцы выступают с нашей пропагандой на радио и, более того, в Германии ими написана антибританская книга.
Интересно, как эта дама поживает сегодня?
2 августа. «Атлантис» остановился для профилактики двигателей и перекраски.
В течение шести недель мы держали «Тиррану» «во льдах». Она ожидала нас в спокойных южных водах. Когда мы вернулись, призовая команда с тоской поведала, что с момента нашего ухода на горизонте ни разу не появилась даже верхушка мачты. Из чего Рогге сделал вывод, что это вполне подходящий морской район для проведения давно откладываемых технических работ. А после их завершения мы намеревались отослать «Тиррану» домой, использовав ее в качестве удобного судна для перевозки женщин, детей и других пассажиров, чье присутствие на «Атлантисе» в преддверии новых атак станет неудобным.
Мы приступили к работе, и очень скоро на корабле появились башни лесов и гирлянды емкостей с краской. Маляры сидели, как птицы на насесте, или на манер летучих мышей свисали с такелажа. Моряки «лечили» сталь, покрывая ее ртутной смазкой и краской, ацетиленовые горелки вспарывали металл, повсюду звучал стук молотков, в общем, обстановка больше напоминала судоверфь. Кюн сорвал голос и смотрел на всех окружающих волком. Быть может, за это бывший боцман снискал суровое прозвище Капитан Блай,[15] хотя все знали, что у этого человека золотое сердце.
За профилактическим ремонтом посреди океана последовала не менее тяжелая работа — перегрузка с «Тирраны» грузов, которые могли оказаться нам полезными, на «Атлантис». Операция завершилась перекачкой 100 тонн дизельного топлива. Топливные шланги были отсоединены, и «Атлантис» медленно двинулся на буксире за своим призом, прокладывая себе путь через бушующее море, причем тяжелая якорная цепь была сцеплена с буксирным тросом, чтобы предохранить его от слишком сильного натяжения и разрыва. К моменту окончания работ довольны были только наши медики, которые, не участвуя в них непосредственно, сумели получить весьма полезные штучки «для дела».
В течение довольно длительного времени наш младший доктор — помощник Райля — жаловался всем, кто соглашался его слушать, на невозможность продолжать учебу. Он пожаловался и мне, когда мы вместе направлялись на шлюпке к очередной жертве. Наша призовая команда просмотрела большое количество документов и почты, после чего сбросила все это за борт, и вода вокруг шлюпки была покрыта обрывками бумаги. Тут я заметил, что рядом с бортом нашей шлюпки медленно плывет книга в красивом переплете. Я выловил ее, прочитал название и с улыбкой протянул доктору:
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});