с убитой туристкой, о которой Козловская рассказывала?
Воротынцев почесал затылок.
– Здесь всё так. Действительно, туристка из столицы, приехала сюда на отдых, ходила по ресторанам, магазинам, гуляла по паркам в Царском, а на следующее утро её нашли зарезанной, в своем номере, в бутик отеле.
– Ограбление? – поинтересовалась Наташа.
Воротынцев покрутил головой.
– То-то и оно, что нет! – сказал он. – У неё ничего не взяли, а в номере был мобильник Apple, часы швейцарские и денег две тысячи евро, представляете, и всё оставили на месте.
– Значит, заказное, – констатировала Покровская.
Воротынцев задумчиво наморщил лоб.
– Да тоже вначале так подумали, только сами посудите, кому здесь могла помешать рядовая туристка? Врагов у неё здесь не было, да и друзей тоже.
Наташа вопросительно двинула бровью.
– Но так ведь быть не может – сказала она – не бывает немотивированных преступлений.
Воротынцев пожал плечами.
– Так-то оно так – задумчиво проговорил он – вот полиция и зависла уже как месяц. Начальство на ушах и главное ни свидетелей ни подозреваемых. Белый лист. И самое поразительное, что убийство произошло в комнате, запертой изнутри, а следов взлома никаких.
Покровская нахмурила лоб.
– Если Козловская говорит правду, и она действительно эту туристку видела вместе с нашей странной девицей, это хлипкая, но ниточка.
Воротынцев развернулся на лестнице и внимательно посмотрел на коллегу.
– Интересно, только она, ведь и сама могла это придумать, чтобы вас заинтересовать, а про это убийство, по-моему, весь город знает.
Наташа кивнула.
– Конечно, могла, но, с другой стороны, это легко проверить. Надо съездить в Царское и поговорить с местными возле парка, наверняка кто-нибудь, что-нибудь видел или слышал.
Воротынцев согласно кивнул.
– Можно, всё равно других зацепок у нас нет. Я согласен, факт заслуживает внимания.
Они поднялись на второй этаж и уперлись в массивную железную дверь, на которой была прибита табличка: студия «Скала».
Дверь была не заперта. Покровская и Воротынцев спокойно вошли внутрь. Помещение представляло собой типичный местного посткоммунистического розлива офис с высокими шкафами доверху набитыми папками, фикусами на подоконниках и одиноко скучающей девушкой-секретарем, которая сидела за столом и листала модный журнал.
– Вам назначено? – спросила она томным голосом, однако, как следует разглядев лицо Покровской, сразу же вскочила с кресла и расплылась в улыбке, – А, вы к господину Школьникову! Конечно-конечно!
Девица выскочила из-за стола и стуча шпильками пошла в другой конец офиса, где виднелась дверь, одновременно делая знак идти за ней.
– Останьтесь здесь, – кивнула Наташа, Воротынцеву и пошла за секретаршей.
Девушка подвела её к двери, и сама легко постучала.
– Я занят, – раздался голос.
Невзирая на это, девушка открыла дверь.
– Рафаил Альбертович, это к вам.
Штайнман, как поняла Покровская, поскольку Школьникова звали по-другому, резко оторвал взгляд от компьютера и хотел ещё раз что-то объяснить секретарше, но увидев Наташу, тоже расплылся в улыбке.
– Наталья Владимировна, какая честь для нас, что столь известный человек, посетил наше скромное место служения искусству! Прошу вас.
С чего это он такой любезный, подумала Наташа, как-то это слишком вычурно.
Она не стала принимать приглашение и села в обычное гостевое кресло, попутно обозревая кабинет.
– Чем обязаны? – не снимая улыбки сказал Штайнман. – Если вы к Ефиму Алексеевичу, то его, к сожалению, сейчас нет, но я готов с удовольствием ответить на любые ваши вопросы, – он театрально хлопнул в ладоши, – совсем забыл, может быть кофе?
– А кофе нет!.. – влезла секретарша.
Штайнман развернулся и посмотрел на неё звериным взглядом.
– Найди! – шикнул он на девушку.
Секретарша поджала губы и скрылась за дверью.
Штайнман деловито потер руки.
– Итак, я вас слушаю.
Наташа вытащила из сумки фотографию Татьяны и положила её перед директором.
– Кто это? – спросил Штайнман, хотя по его помрачневшему лицу, он узнал девушку.
Наташа улыбнулась.
– Я веду проверку по делу Татьяны Козловской, – сказала она.
Штайнман пренебрежительно хмыкнул.
– А, студентка эта, да, помню-помню. Так нас подставила, что проблем теперь по самые помидоры, – он нервно шмякнулся в кресло, – и главное – такой проект интересный, масштабный и сумму под него неплохую выделили.
– А что за историю мне Татьяна рассказала на допросе про каких-то людей, которые не входили в съемочную группу, а им деньги будто бы выделили? – как бы наивно спросила Наташа.
Штайнман выпустил щеками воздух.
– Да не было никаких людей, там с документами просто путаница вышла, мы еще одного оператора хотели пригласить и деньги на него расписали, а он отказался, ну и мы деньги перевели на другие нужды.
Наташа сделала удивленное лицо.
– А почему же это не было отражено в отчете? – резонно спросила она.
Штайнман фыркнул.
– Потому что наш бухгалтер стащил у нас деньги и его арестовали, – сказал директор, – что же, по-вашему, мне нужно, чтобы она в СИЗО этот отчет делала?!
Наташа коротко улыбнулась.
– А что же вы так нервничаете? – спросила она. – По-моему поводов для паники нет никаких? Скажите, а вы действительно полагаете, что Татьяна украла деньги?
– Полагаю или не полагаю? это не юридические категории. Есть факты, на момент пропажи денег в офисе находились трое: я, Школьников и она. Не мы же у себя украли деньги? Или вы на это намекаете? Наташа приподняла бровь.
– Я ни на что не намекаю, – спокойно сказала она, – я провожу проверку и мне необходима вся картина дела.
Штайнман снова фыркнул.
– Картина дела такова, что наш бухгалтер украл деньги, причем не наши, а государственные и мы компенсировали недостачу, между прочим, из своего кармана.
– Неплохой у вас карман – заметила Наташа – Скажите, а данные оператора у вас остались?
Штайнман покачал головой.
– Естественно, нет, – сказал он. – Мы не храним данные недобросовестных кадров.
– Интересно, – сказала Наташа, – как это у вас быстро, один раз заболел – и уже недобросовестный кадр?
– Представьте себе, и так тоже бывает, – отрезал Штайнман, – если хотите вы можете обратится на студию Петрофильм, они их могут помнить, – у него запикал, какой-то аппарат, встроенный в рабочий стол, – а теперь извините у меня дела и мой вам совет, бросьте это дело ничего хорошего оно не принесет ни вам ни Козловской.
Наташа белозубо улыбнулась.
– Я, пожалуй, так и сделаю, зачем нужны проблемы, когда можно заниматься более приятными вещами, не правда ли? Спасибо, что нашли время со мной встретиться. Мне уже более-менее понятна ситуация, но знаете ли… мать всё-таки. Прошу прощения за беспокойство.
Девушка в изысканных выражениях попрощалась, пожелав всяческих успехов и вышла из кабинета, оставив Штайнмана в сильном волнении.
* * *
Если бы кто-нибудь сторонний увидел