Читать интересную книгу Zевс - Игорь Савельев

– Под крылья?.. – помертвев, спросил Кирилл.

Дело, конечно, не в том, что Чпония, как оказалось, даже не видел картинку, раз думал, что двигатели «вешаются» по стандартной схеме. Просто сейчас-то Кирилл действительно понял. Точнее, он понял давно, просто не слишком-то охотно проговаривал для себя. Что самолета не будет. И никаких «повелителей молний» как там Леха это обозвал (Леха!), не будет. А будет «кукла». Которую, в лучшем случае, красиво выкатят из ангара, под вспышки фотокамер. И красиво раскрасят. Совсем как на рекламке к прошлому авиасалону. А может, будет проще даже не красить, а обклеить пленочкой. А главное, миллионы на это пойдут здесь и сейчас. Миллионы. В этом все дело. И только в этом.

– А может, проще сразу будет передать это на завод «Сухого» в Комсомольск-на-Амуре? А? – и Чпония снова отвлекся от сладостных расчетов. – Там все как-то проработаннее… А то я не знаю, Казанский завод потянет такие сроки или нет…

…Миллионы, а кто потом будет отвечать?!

– Вы знаете, так с ходу ничего не получится ответить, надо действительно все продумать…

– Зассал? – как-то даже радостно удивился Чпония. – А ну-ка сядь!.. Ты что, хочешь подставить фирму? А может, тебе вообще на родину наплевать? А знаешь историю, как эта либеральная газета, эта, мля, как ее, подала заявку на тендер на разработку сверхтяжелой ракеты-носителя «Русь»? Газета!.. Ну, чтобы там все со стебом описать… Заявили маленькую цену и выиграли по закону этот тендер… И ржут… Типа троллят чиновников… Ракеты-то из-за этого не будет!!! Это враги нашей страны!

Кирилл долго обдумывал фразу, в духе «Это вы хотите так поступить, а не я», – но не облек ее в гладкую форму, а главное, не решился.

Он решился уже в приемной, где на кожаных диванах ждали бухгалтерши. Правда дела принимает, что ли?..

– До свидания, – сказал Кирилл.

Секретарша не только промолчала, но и рефлекторно скривилась.

Кирилл подумал, подумал, вернулся к столу и достаточно громко – чтобы слышали бухгалтерские дамы – сказал:

– Не делайте рот, как куриная попа. Морщины останутся.

И только после этого…

Он взял у Татищева пачку крепкого «Liggett-Ducat» и отправился в курилку на лестницу. А как смачно все-таки звучит – «Liggett-Ducat». Вертел пачку, раздумывая об этом. А еще о том, что курилка на черной лестнице (он здесь почти не бывал) – пожалуй, самое «аутентичное», что осталось с самых туполевских времен: цементные полы с вкраплениями мраморных обломков (как из разрушенных античных городов), не скрытые никакими ламинатами; пожарный щит, бадья с окаменевшим песком, бак под окурки. И луч солнца красиво расцвечивал сигаретный дым, особенно если красиво его выпускать. Здесь хотелось быть эстетом.

Грохнула верхняя дверь, и на площадку выбрался, почесывая яйца, Циглинцев. Последний бастион летней лени: линялые шорты, полиуретановые шлепки, уже даже чуть не по погоде… Ленивое пожатье рук. Зажигалка, щелк. Смачная, с потрескиванием бумаги, первая затяжка. И вопрос, как в анекдоте:

– Ты что, куришь?

– Бывает.

Кириллу не хотелось шутить.

– Погулял вчера?..

Значит, перегар все же еще уловим.

Кирилл на это даже не ответил. Ему сейчас не хотелось ни пустого трепа с Циглинцевым, ничего, ему хотелось – тишины?.. Подумать?.. Ответить для себя на вопрос – как то, что обсуждалось только, условно говоря, за бутылкой с друзьями и знакомыми, просочилось к Чпонии? А может, Кирилл об этом писал кому-то? По электронке? А пользовался при этом служебным почтовым ящиком или личным?..

Голова лопалась.

Не стоило обсуждать это направо и налево, посвящать все новых людей.

Недавно, например, рассказывал Лехе, – а зачем, что Леха в этом понимает? – да и что Кирилл вообще сейчас знает о Лехе?

В их студенчестве-то, в Казани, знал, кажется, все. Да не «кажется». А здесь и сейчас?.. Кирилл вдруг вспомнил, как увидел Леху во сне – еще накануне его явления в московской жизни, еще, кажется, весной. Кириллу снился неизвестный склад или гараж. Слабый свет электричества. Кирилл просыпается. Видит спящего Лешу. Кирилл ничего не может понять. Кирилл открывает ворота. За ними – непроглядная ночная пурга. А на самих воротах снаружи краской намазано матерное слово. Кирилл закрывает ворота. Будит Леху. И тот говорит: «Мы же вчера выехали в Тольятти, ты что, не помнишь спьяну?..»

Почему Тольятти?.. Из детства Кириллу запомнилось – из жизни соседей, родственников, – что за машинами ездили в Тольятти, и хотя – если смотреть по карте сейчас – дорога небольшая, тогда это звучало как долгое-долгое путешествие с опасностями и чуть ли не соловьями-разбойниками по кустам… (Да так ведь и было). Может, поэтому… А больше Кирилла интриговало, откуда в его сон влез человек, о котором ничего не слышно несколько лет.

И он, заинтригованный, а скорее, тяжело пришибленный этим впечатлением, расспросил тогда Михалыча. Михалыч толковал сны. (Особо мнительным коллегам он вообще гадал, за умеренную плату – на костях мелких жертв своей охоты, типа зайцев, и на тяжелых фракциях нефтепродуктов.)

И Михалыч сказал: это к долгой дороге.

XI

– А помнишь, как все начиналось…

Начиналась, видимо, команда КВН; начиналось, видимо, с пивных посиделок на ссаном матрасе, в траве, усыпанной бутылочным стеклом, как морское дно в каком-нибудь мультфильме про сокровища. Начиналось «под хвостом». Гигантский плавник «Ту-144» действительно впечатлял – именно потеки ржавчины на нем, общая какая-то чумазость усталого металла, – все это придавало истинное величие. Низвергнутое божество. Развенчанный титан. Именно грязь, тлен салона, истертость синей повязки по иллюминаторам (и что-то почтовое в этом) убеждали, что эта машина летала и прошла действительно великий путь.

Холеный «Конкорд», по плоскостям которого, тщательно отшлифованным, стекало солнце, не убеждал ни в чем.

Он стоял не вплотную к дороге, в стороне, хоть и на каком-то пригорке вместо постамента – и, может быть, поэтому… Кирилл, конечно, видел сравнительные схемы тысячу раз. Пассажирских сверхзвуковых лайнеров было в истории всего два, одна эпоха и одни технологии диктовали схожесть всех решений (не говоря уже о том, что друг за другом создатели ревностно следили) – потому и выглядели «Ту-144» и «Конкорд» как братья, ну, может, не близнецы, погодки… Легкое расхождение контуров. К тому же французский планер был – к первобытной, а потому и скрываемой гордости «туполевцев» – чуть меньше, совсем чуть-чуть. Здесь же он – взлелеянный, прокрашенный – казался и вовсе игрушкой в сравнении с братом. «Конкорд» гордо выставлен французами средь сложносочиненных дорожных развилок – на выезде из аэропорта «Шарль де Голль», или, как обозначалось на всех указателях (и даже в устной речи отца нации уже ленились поминать), – просто CDG.

…Они ехали из CDG в Париж.

Литовченко любезно нанял для них минивен, водитель которого встречал московский рейс с картонкой – на ней название команды было написано латиницей, с трогательными ошибками: в эскорт-сервисе явно записали на слух.

– А помнишь, как все начиналось…

Кирилл, действительно, смотрел в окно с другой стороны – на какие-то безжизненные клочки полей, умещавшиеся меж дорогами, поэтому пропустил бы «Конкорд», если б Леха не пихнул его локтем в бок. Кирилл был благодарен. Он мог так никогда и не увидеть самолет, о котором столько заочно знал.

Леша, правда, тоже решил блеснуть знаниями, и неудачно. Он принялся рассказывать остальным в машине, что «Конкорды» летали до недавнего времени – «из Парижа в Лондон».

– С чего ты взял? – захохотал Кирилл.

– На лекциях же говорили!

– Нам говорили, что он летал из Парижа и Лондона, так как это машина французско-британского производства, и ее почти не экспортировали. Но не из Парижа в Лондон же! Тут же близко. Сверхзвуковые самолеты нужны для больших перелетов, через океан, чтоб ты знал. Это нам тоже на лекциях говорили.

И он, довольный, что уел, откинулся на сиденье, провожая самолет в зеркале заднего вида – уже как союзника. Вот тоже – судьба. Античный рок. Европейский, холеный, оставшийся вдали от всех геополитических бурь, «Конкорд», тем не менее, в итоге разделил судьбу советского собрата (да еще и напоследок угробив пассажиров). Никому не нужны оказались эти лайнеры будущего. Что как бы говорит нам об объективности законов человечества; о том великом спокойствии «равнодушной» природы…

Больше Кирилл не оглядывался.

Водитель минивена поддал газку: началась обычная автострада, над которой, впрочем, часто пролетали идущие на посадку самолеты (можно сказать, зависали, из-за искажения, создаваемого гнутым лобовым стеклом, и тяжеловесный «Боинг» плавно – будто шлепнулся плашмя, как на сковородку). Трасса как трасса. Машины как машины – в Москве давно все точно такие же. Даже природа такая же – подмосковная, чахленькая, никакая… Оставалось ждать выросшей впереди Эйфелевой башни, или какие там особые приметы выбросит навстречу Париж.