Читать интересную книгу Дети сектора - Виктор Глумов

– Успел, слава богу! Еще немного, и хана. Мальчик, давай руку.

Димка подставил татуированное предплечье, принял дозу и нахохлился, а Гинзбург продолжил:

– Я предложил бы всем сделать инъекцию: вы в крови, неизвестно, произошло ли заражение. В Питере пройдете обследование и узнаете точно.

Яна была последней. Подставила трясущуюся руку. Отдернула и покачала головой:

– П-простите. Истерика.

Гинзбург сел на корточки, посмотрел с пониманием и сказал:

– Когда Сектор появился, я был молодым и симпатичным… Не в этом дело. А в том, что тогда психушки были переполнены. Неведомое и страшное сводило с ума каждого третьего – стариков, мужчин женщин. Детей – реже, дети способны поверить в чудо, даже если оно страшное. Сейчас наверняка половина уцелевших сошла с ума. Ты храбрая девочка, настоящий солдат. Давай руку.

Яна послушалась и зажмурилась, ожидая укол, но – легкое жжение, и все. Профессор продолжал:

– Это кажется, что в Секторе все такое захватывающее, таинственное. На самом деле волосы от этого всего шевелятся и седеют. И крыши едут. Знали бы вы, сколько я видел сошедших с ума парней – начинающих следопытов! Да! Забыл. Мы так и не познакомились.

Последовало короткое знакомство с пожиманием рук и обменом любезностями. Даже Кот с торчащим из-за ключицы осколком приободрился и начал фонтанировать словами:

– Яна, ты как, борщевиком не ожглась? А то был у меня знакомый, ехал он, значит, в Кострому, пообедал шаурмой, и приперло его по большой нужде. Сел он в поле, сделал дело, а бумажку забыл. Смотрит, а рядом лопух растет здоровенный, листья у него большие, удобные. Ну, использовал он парочку листьев в своих целях, а то не лопух, а борщевик оказался.

Профессор задумался, переваривая информацию, Росс беззвучно рассмеялся. Очень обаятельно рассмеялся, Яна аж сама улыбнулась. Кот продолжил:

– Шут свою функцию выполнил, поехали, обвиняемый Савельев! Вдруг вертолет уже нас обыскался?

Росс уселся за руль, а Яна смотрела на свисающую до пола руку следователя – посиневшую, распухшую, – и восхищалась мужеством Кошкина: он знал, что жить ему оставалось пару часов, но все равно находил силы, чтобы поддерживать в товарищах боевой дух.

Не дотянет он до Тосны, как же ему помочь? Вон, Росс локти кусает. А если…

– Росс! – воскликнула Яна и схватила его за плечо, тот вздрогнул и выругался.

– Ты чего? Я ж нервный и врезать могу.

– Свяжись с центром. Скажи, что профессор тяжело ранен, что мы возле «ежей». Тогда они поторопятся и помогут Константину Олеговичу, – Яна перевела взгляд на Гинзбурга, он улыбнулся и кивнул.

– Молодец, правильно. Я подтвержу.

Росс связался с Питером и, не дожидаясь, пока заговорит Красницкий, выпалил:

– Центр? Прием. У нас ЧП. Профессор тяжело ранен. Боюсь, до Питера он не дотянет. Где ваш вертолет?

– Что? Все было в порядке. Как вы умудрились? – крикнули незнакомым голосом.

– Подробности потом. Вертолет будет?

– Связь с ним оборвалась. Мы вторую машину потеряли! У нас очень тяжелое положение, не хватает ни техники, ни людей. Не останавливайтесь, продолжайте движение, я пока попытаюсь найти вертолет. До связи.

Яна пересела на другую скамейку, чтобы видеть Росса. Он осунулся, и глаза его потухли.

Глава 4

Когда Марина и Шейх растворились в телепорте, Данила огляделся. Теперь он понял предназначение жертвенного камня, гигантской белой арки, да и всей этой долины. Красно-бурый, почти земной мох пружинил под ногами, каменные «пальцы» раскрылись и спрятались в землю, и долина хорошо просматривалась. От «монеты» до подлеска было метров пятьдесят. Рэмбо задрал голову, разглядывая арку, и прошептал:

– Друзья, это очень опасное место. Дело даже не в животных, населяющих джунгли. Вспомните лысых дикарей, они ведь где-то рядом. А нам надо быть тут и ждать Марину.

Астрахан мысленно с ним согласился и продолжил развивать его мысль:

– Еще по лесу шастают тени, то есть роботы. Они нам не страшны, – он потряс черной «трубой»-облучателем. – А вот если набросится что живое, отбиваться нам нечем.

Оглядевшись, Рэмбо проговорил:

– Когда мы пробирались к Централи, то попали в киллхаус. Там полно всякого оружия. Оно хранилось за стеклами, как те зародыши. Вот бы туда вернуться. Я уверен, там имеется что-то посерьезнее.

Данила ловил себя на мысли, что чувствует чужое внимание, старается не делать лишних движений и постоянно оглядывается. Маугли и Рэмбо тоже были напряжены.

– Вот скажите, – поделился он предположением. – Это мне одному кажется, что за нами следят?

Маугли закивал, дернул плечами и попятился к Даниле, прижавшись спиной к его боку.

– Наверное, дикари, – шепнул Рэмбо, напрягшись. – Вот даже сейчас кто-то смотрит в спину.

– Ага, бро, – согласился Данила. – Но стоит глянуть назад – и никого нет.

Только живая стена джунглей, где пищат, копошатся, щелкают тысячи незаметных глазу животных. Где-то там прячутся враги. Но почему они не нападают?..

Рэмбо обнял себя руками и криво усмехнулся:

– Знаете, кем я себя чувствую? Ребенком. Голенький, совершенно беспомощный пупс вылез на линию огня и мечется от окопа к окопу.

В лесу защелкало отчетливей. Странный стрекот приближался. Зашевелились кусты подлеска, похожие на папоротник. Движение прекратилось, стрекотание усилилось, будто затаившиеся там враги переговариваются. Маугли сглотнул и сжал руку Данилы. Рэмбо по-волчьи, всем корпусом, повернулся к опасности.

– По-моему, нас берут в кольцо.

– Знать бы еще, что за твари, – Данила обшарил взглядом долину.

Здесь кипел бой, полегло много змееглазых. Вон, до сих пор гильзы валяются. Неужели никто не обронил тесак или алебарду? Конечно, это сомнительная защита от монстров, но хоть какая-то – не голыми руками же от них отбиваться.

– Что делать будем? – спросил Рэмбо. Он навел на кусты облучатель, активировал его – никакого эффекта. – С-сволочи! Они живые.

Данила прикинул. Выхода два: здесь, в карантинном блоке, чтобы активировать телепорт, нужна кровь измененного, например, Маугли. Так они сто процентов спасутся, но толку от этого не будет: они не найдут обратной дороги, Марина через несколько минут отправит Шейха в Шлюз, вернется, и твари ее разорвут, а без нее не узнать, где чертов генератор. Второй путь: бежать в поселок стражей змееглазых. Какие-никакие, они люди, и с ними можно договориться. К тому же твари наверняка погонятся и… И сожрут.

– Бежим к стражам, – решился Данила и рванул к подлеску.

Возражать никто не стал. Данила на бегу оглянулся: из кустов, стрекоча, вылезли пауки размером с малолитражку, с хвостами скорпионов, и ринулись вдогонку.

Силы сразу утроились. Данила вломился в папоротник, перепрыгнул поваленное дерево. Маугли и Рэмбо не отставали. Воображение рисовало ноги с длинными черными волосками, шевелящиеся жвала, сегменты брюшка, восемь фасеточных глаз и каплю яда на конце скорпионьего жала.

– Друзья! На деревья! – скомандовал Рэмбо. Данила ухватился за лиану и полез по ней. – Это задержит их. Ненадолго.

Розовая лиана была теплой и напоминала ядовитую лозу. Внизу толпились скорпионопауки, несколько пыталось ползти по гладкому стволу дерева, похожему на слоновью ногу, увеличенную раз эдак в двадцать. Вторая пара пауков вполне бодро взбиралась по шершавому стволу, покрытому корой.

Подтянувшись, Данила взглянул наверх и едва не разжал руки от удивления: с уступа, вырубленного в гладком стволе, свешивался Вождь и, подбадривая друзей, размахивал руками.

Гигантские стволы вздымались колоннами, лианы натягивались между ними паутиной, за переплетенными ветвями не было видно неба. Значит, на деревья звал не Рэмбо, а Вождь. Перед лицом близкой смерти Данила не сообразил, что с ним заговорили на чужом языке.

Первым уступа достиг Рэмбо, протянул руку, чтобы поздороваться с Вождем, но тот не понял, чего от него хотят. Поднявшись до уровня уступа, Данила принялся раскачиваться, как на тарзанке. Спрыгнул, поймал Маугли, который все не решался разжать руки, и посадил на сероватую мягкую поверхность, что-то среднее между резиной и поролоном.

Пауки раздосадованно щелкали внизу, под их мохнатыми телами не было видно земли. Самые агрессивные брали штурмом дерево, поднимались на пару метров и съезжали, оставляя борозды на стволе.

– Ты нас ждал? – обратился к Вождю Рэмбо.

Тот шагнул к Даниле, положил ладони ему на грудь:

– Скажи, он мертв? Убийца моей дочери?

– Мертв.

Вождь кивнул, сел, свесив ноги, и устремил взор сквозь стволы. Хищные черты его лица заострились, глаза и щеки ввалились, глубокие морщины прорезали кожу. Чужой человек чужого народа…

– Надо уходить, – сказал Вождь. – Пока они не могут залезть.

– А потом – смогут? – удивился Рэмбо.

Вождь снова кивнул, глянул вниз и сказал:

– Они изменяются.

– Хамелеоны, – вздохнул Данила. – Тогда да, надо уносить ноги, но как?