— Мы будем там, — пообещал Крейг.
— Хорошо, — Эшфорд поднялся, чтобы уйти. — Мне действительно нужно вернуться. Я просто вынужден сделать это.
Когда он ушел, Крейг спросил:
— Чем он занимается?
— Проектирует пляжные костюмы, — сказал Грирсон, — для дам с полными фигурами.
— Хороший способ научиться быть смелым, — заметил Крейг.
Грирсон собрался ехать, но Крейг не спешил.
— Целый день в нашем распоряжении, чтобы добраться до Ниццы, — сказал он и решил немного позагорать. Люди Сен-Бриака не знали, что они здесь, и к тому же предстояло убить немало времени до встречи с Эшфордом. Оставаться в Сен-Тропезе было безопаснее.
— Ты хочешь снова встретиться с этой француженкой, — сказал Грирсон.
— Она мне нравится, — признал Крейг. — Почему я не могу провести время с тем, кто мне хоть немного нравится?
Промелькнули воспоминания о последней встрече с Маклареном, и, словно по контрасту, вернулись чувство ответственности за Тессу и то наслаждение, которое он испытал в объятиях Софи. Да, они не облегчат убийство Сен-Бриака. Теперь он почувствовал разницу. Теперь он стремился к жизни, а не к смерти. Смерть была всем, что он знал, она была его движущей силой, смыслом его существования, его страстью. Он убивал быстро и точно, как это делают животные; без угрызений совести. Он не сомневался в том, что должен сделать: Сен-Бриак должен умереть; но этот раз станет последним. Макларен правильно понял его тогда, в ту ночь в Сицилии, но это произошло потому, что Макларен представлял его одиноким человеком, навсегда одиноким.
Он никогда не допускал возможности, что такие женщины, как Тесса и Софи, смогут обогатить его жизнь и даже, может быть, заставить подвергать ее опасности.
— Это не твое дело — любить людей, — сказал Грирсон.
— Послушай, — вспылил Крейг, — когда начнется работа, я сделаю то, что должен. А до того времени я намерен развлекаться по-своему. И могу завести девушку, если захочу. — Он зевнул и растянулся в нагретой солнцем комнате.
— Они сказали, что будут на пляже «Таити», — бросил он Грирсону, — я тоже собираюсь туда.
Грирсон проворчал, но пошел вместе с ним.
На пляже загорелые тела обоих мужчин прекрасно выглядели среди золотистых россыпей песка. Другие тела лежали рядами как сардины, ожидающие упаковки в банку; неуклюжие толстые тела, изможденные худые тела, просто нескладные тела и изредка тела элегантные, пропорциональные, великолепные. Крейг увидел золотистую головку, двигавшуюся параллельно берегу, бросился к морю, в три прыжка преодолев отделявшее его расстояние, нырнул и поплыл к ней торопливым кролем. Грирсон посмотрел вслед, а потом покачал головой в сердитом восхищении. Явно было что-то, в чем ему до Крейга было далеко.
Крейг подплыл к Софи, нырнул под нее и вынырнул с другой стороны. Девушка продолжала плыть, движения ее были размеренны и неторопливы.
— Ты передумал? — спросила она.
— Не могу, — ответил Крейг. — Мне очень жаль, Софи.
— Мне тоже очень жаль, — сказала Софи, повернулась к нему и бросилась в его объятия, они вместе нырнули вниз и целовались, целовались, целовались, ее полуобнаженное тело крепко прижималось к нему. Когда они вынырнули, она высвободилась и поплыла к берегу. Он медленно и лениво последовал за ней, и мелководье они преодолели вместе.
— Я не думаю, что ты забудешь меня, — сказала она.
Он взглянул на нее. На ней было бело-голубое бикини, походившее на пестрый зонтик, кожа отсвечивала темным золотом по сравнению со светлым золотом ее волос. Склонное к полноте тело было округлым и женственным, пышность ее груди компенсировалась ее безукоризненной формой. Она была женщиной, которая не может потерпеть неудачу, удовлетворяя мужчину, и даже сделав это, она вызывала новое желание. Вся ее натура, тело, ум наслаждались тем, что она была женщиной. Она взяла его руку и прижала к своему обнаженному бедру.
— Нет, ты не забудешь меня, — повторила она.
— Я и не хочу этого, — ответил Крейг.
Она подошла ближе, заглянула в глаза, и он ответил ей взглядом, не сказав ни слова, просто глаза в глаза, и в них не было никакого тепла.
— Ты только что меня встретила, — сказал он. — Я подвез тебя, и мы провели вместе один день. Вот и все. Будь что-то другое…
— Но другого не было, — сказала она. — Другая женщина для тебя важнее.
Крейг молчал.
— Если она когда-нибудь бросит тебя, я хочу, чтобы ты пришел и сказал мне об этом, Джон. Обещаешь?
— Обещаю, — сказал Крейг.
Софи горько всхлипнула.
— Она тебя не оставит. Если она не дура… а ты бы не выбрал дуру.
Она повернулась и, взяв его за руку, повела по пляжу.
— Сегодня утром кое-что произошло, — сказала она. — У нас появился миллионер. Американский миллионер. Пошли, я покажу тебе.
Она повела его в тот уголок пляжа, который был почти пуст, хотя остальной пляж переполнен.
— Он снял все это, — сказала Софи. — Ему не нравится толпа. И еще он хочет, чтобы мы спали с ним, Джон. Тебе не кажется это странным?
— Обе?
— Думаю, да, — кивнула Софи. — Он очень приятный мужчина. Он тебе понравится.
Это показалось Крейгу весьма маловероятным, но Софи была права. Ден Тернер оказался весьма привлекательным мужчиной.
Он лежал, раскинувшись как паша, Мария, склонившись, дразнила его, а он наслаждался, гладкий как дельфин, теплом солнца и темного сверкающего тела девушки. Возле них стоял Грирсон, выглядевший благородно, отчужденно и очень по-английски.
Софи сказала:
— Ден, я хочу познакомить тебя с Джоном.
— Привет, — сказал Тернер, потом неожиданно сел, чтобы взглянуть на Крейга. С высоты своей фигуры с прекрасной мускулатурой Крейг глянул вниз: перед ним была гора мяса, на свекольно-красном лице торчал внушительный клюв римского носа, который был сломан и сращен очень плохо.
— Садитесь, — предложил Тернер. — Хотите пива?
— У нас его больше не осталось, — сказала Мария.
— Я уверен, что осталось. Эй, Ларри, Ларри, — заорал Тернер таким голосом, который мог сокрушить бетон.
Очень черный негр, сложенный как полутяжеловес, вскочил и поставил на песок большую серебряную корзину. Из корзины раздавался тонкий перезвон льда. Тернер запустил внутрь ковшом руку, вытащил бутылку и швырнул Крейгу, который ловко ее поймал, а другую протянул Софи. Руки Тернера мелькали все быстрее и быстрее, и темные бутылки сверкали в чистом воздухе и шлепались в руки Грирсона, а затем и Ларри; причем последнюю тот поймал в невероятном броске высоко влево от себя. Однако негр поймал ее в воздухе одной рукой так, словно она проплывала мимо него на ленте транспортера.
— Ларри привык играть в бейсбол. Лучший третий нападающий в команде. Теперь он мой шофер. — Тернер отхлебнул пива из бутылки. — Поверьте мне, этот парень умеет вести машину. Уж я знаю в этом толк. Я занимался перевозками. Большие грузовики. Куда угодно — откуда угодно — в любое время. Заработал восемнадцать миллионов долларов.
— Зачем? — спросила Мария.
— Зато теперь я могу сидеть на пляже и пить пиво, — сказал он. — И делать предложения вам обеим.
— Ден, мы уже сказали тебе, — буркнула Софи.
— Да, малышка, конечно, — кивнул Тернер. — Но мне нравится предлагать. Вы так мило сердитесь… — Он повернулся к Крейгу. — Вы здесь надолго?
— Нет, — ответил Крейг. — Нам нужно ехать в Канны.
— Очень плохо, — сказал Тернер, затем взглянул на Софи и захохотал. — Я именно это имею в виду, малышка. Какого черта, здесь полно девушек. Мне просто хочется видеть, что вы хорошо проводите время. — Он подмигнул Крейгу. — И именно вы олицетворяете ее идеал хорошего времяпровождения. Ловите еще пиво.
Снова заходила большая рука, и в воздухе замелькали сверкающие бутылки.
— У меня вилла на мысе Ферра, — сообщил Тернер. — Навестите меня там, если будет время.
— Спасибо, мне эта идея нравится, — сказал Крейг.
— Я хочу, чтобы девушки поехали со мной, — сказал Тернер. — Там также много места, как здесь, и нужно хоть немного женщин, чтобы его заполнить.
Софи зевнула, потянулась и легла на пляжное полотенце. Красное лицо Тернера покраснело еще больше.
— Я полагаю, это именно то, что всем нам нужно, — сказал он и вперевалку двинулся к морю. Плавал он как дельфин. Крейг растянулся рядом с Софи, солнечное тепло действовало на него расслабляюще, как снотворное.
— Он действительно хочет, чтобы мы поехали с ним, — сказала Софи. — Почему бы тебе тоже не поехать?
— Мне хотелось бы, но я не могу, — ответил Крейг.
Вскоре они ушли и направились по прибрежной дороге в сторону Ниццы. В воздухе стояла альпийская свежесть, виноградники и цветы, пальмы и сосны, виллы и скалы, чистота белого камня и голубого моря были именно такими, как их представляют рекламные агентства. Такими они и будут всегда. Но для Крейга и Грирсона вся эта красота не имела значения.