Также как и в во времена Моисея, перед евреями встал выбор: с кем идти. Они могли поддержать Христа, но иудейская нравственность взяла верх над нравственностью Христа в психике евреев.
Но всё же приход Христа спутал многие планы «мировой закулисы». В частности, перевод Танаха, известный под названием «Септуагинта» стал достоянием грамотных «гоев». Перевод нужен был для преодоления в первую очередь эллинизма в психике иудеев. А пришлось включать его в общую с «христианами» Библию, как Ветхий Завет и формировать миф о богоизбранности обоих «народов» — иудеев и «христиан», чтобы вписать «христиан» в иудаизм. И это в то время когда с эллинизм уже был почти вписан в иудаизм. Вот что об этом пишет Дуглас Рид:
«Перевод позволил, и позволяет до сих пор, «язычникам» частично ознакомиться с Законом, сулящим им уничтожение, порабощение и господство над ними иудеев. Без него, истинную природу иудаизма можно было бы только подозревать; перевод доставил документальное свидетельство правильности подозрений.
Если иудейские писания были переведены евреями на греческий язык, то, разумеется, вовсе не с благой целью оказать грекам услугу (сам Кастейн писал преимущественно для нееврейских читателей, что делает понятными многие его формулировки). В переводе нуждались, в первую очередь, сами евреи, давно забывшие в Вавилоне свой древнееврейский язык и пользовавшиеся арамейским.[119] Впоследствии древнееврейский язык стал левитским секретом, «одной из тайных духовных связей между иудаистами диаспоры», как пишет Кастейн. Самая большая община тогдашних евреев проживала в Александрии, где их обиходным языком стал греческий. Многие из них древнееврейского вообще не понимали, и греческий перевод Закона нужен был, как основа для толкований его раввинами. Но, прежде всего, еврейские старейшины не могли предвидеть того, что несколько столетий спустя в мире появится новая религия, которая сделает их писания частью своей Библии, а «Моисеев Закон» достоянием всего человечества. Если бы это могло быть ими предвидено, греческий перевод, вероятно, никогда не был бы сделан».[120]
Однако, после этого за почти 2000 лет история не зафиксировала ни одного человека, кто смог бы разобраться в Ветхом Завете так как Дуглас Рид. Это вполне можно объяснить следующим: во-первых, неимущее население было неграмотным (вплоть до начала-середины XX века) и не могло читать еврейскую историю; во-вторых, переводы долгое время сохранялись лишь на нескольких языках (греческий, латинский), что осложняло восприятие информации людьми, говорившими на других языках.
Но главное: «элиты» большинства государств, куда попадали переводы, были грамотны, однако, они были настолько раздавлены и запуганы иудаизмом, что, видимо, даже и не думали анализировать тексты Танаха с позиций, отличных от иудейского толкования. В данных рассуждениях не берётся в учёт «антисемитизм» некоторых царей, который умело направлялся самими же левитами. Практически все иерархические верхушки европейских режимов (также как и древних доевропейских государств), а также и большинство российских верхушек начиная с XI века, особенно после Ивана Грозного[121] — были надёжно опутаны иудейскими кадрами и не делали «неаккуратных шагов» без воли хозяев иудаизма. Это и определило ход истории: иудаизм был описан и включен в книгу «христиан», а понять роль иудеев на глубину понимания Дугласа Рида никто так и не смог.[122]
Официально считается что в процессе трёх римских восстаний (период назван Великой Катастрофой) Римом было уничтожено не менее миллиона евреев. Также считается, и вошло в иудейскую историю сразу после поражений «Великой Катастрофы», что страшнее этого периода был только фашистский холокост.[123] Численность всей еврейской диаспоры называется около 4–4,5 млн. Из этого числа на территории Палестины проживало по разным данным от 500 тыс. до 1 млн. евреев, а в Иерусалиме — от 50 до 200 тыс.
После этого становится просто очевидным, что в результате спланированного поражения иудеев в период «Великой Катастрофы» и кровавого первого «холокоста» для закрепления иудаизма в рассеянии, произошло следующее:
· Ненависть иудеев к римской государственности (и к любой государственности «гоев» вообще) неизмеримо возросла.
· Иудаизм был подкреплён на уровне исторических преданий этим поражением как стремление отомстить всем, кто потенциально против иудаизма: а такими являются практически все иноверцы.
· Учитывая, что «христианство» начало распространяться именно в пределах Римской империи, и впервые стало государственной религией в Римской империи, скрытая ненависть и жажда мести иудеев в отношении римлян — автоматически перешла и на всех «христиан», что и надо было «мировой закулисе».
С этого момента (с периода «Великой Катастрофы») можно уже было не особо опасаться за «ассимиляцию» иудеев в «христианской» среде. Начался самый длительный период диаспоры — период бездомного еврейства.
Последнее, что следует ещё раз подчеркнуть в данном разделе: никакой «расовой чистоты» якобы от легендарных «первопредков» у евреев не могло быть самое позднее — со времени завершения римских восстаний. «Расовая чистота» и идеология иудаизма исторически воспроизводилась на «этнографическом» материале, который выбирала вновь и вновь «мировая закулиса» — зачастую в замен «выбракованному» и «ассимилированному». Иудаизм воспроизводится на базе учения, преданий и мифов — а не по признаку кровного происхождения «в таком-то колене, в таком-то поколении». Эти легенды «о происхождении» зачастую дописывались кем-либо: либо хозяевами, либо самими евреями.
За историю иудаизма широко известны три целые царства, принявшие иудаизм: царство Адиабена в Месопотамии (около I в до н. э. — I в н. э.); Химьяритское царство в Южной Аравии (517–525 гг. н. э.) и Хазарский каганат (VIII в н. э.). Такое чисто культурно-идеологическое воспроизводство иудаизма заметил Дуглас Рид:
«Пока иудейские писания, по их завершении и переводе александрийскими евреями, становились достоянием сначала греков, а затем и других «язычников», в маленькой Иудее сменилось владычество над ней персов, греков и, наконец, римлян.
За время этих хаотических столетий произошло еще одно важное событие: насильственное обращение Идумеев в иудаизм.
В истории известно еще одно только массовое обращение в иудаизм, имевшее место 8–9 столетий спустя, и оказавшее, как будет показано ниже, непосредственное влияние на судьбы также и нашего поколения. Однако, в те древние времена отдельные переходы в другую веру происходили довольно часто, а переход в иудейство часто даже поощрялся раввинами. В Евангелии от Матфея упоминается, что сам Иисус Христос упрекал фарисеев: «вы обходите море и сушу, дабы обратить хоть одного».
Другими словами, расовый запрет, предписывавшийся Вторым Законом и Новым Договором, по неизвестным нам причинам в те времена не всегда соблюдался. Объяснение, по-видимому, можно найти чисто численное: иудейское племя было столь малочисленным, что при строгом соблюдении расового закона оно просто бы вымерло, а левиты с их доктриной остались в положении генералов с планом сражения, но без армии.
Также по самым различным причинам, расовое смешение было в ту эпоху обычным явлением. Как пишет «Еврейская Энциклопедия»: «И до того, и впоследствии Иудея росла и усиливалась за счет обращения в свою веру чужестранцев». Другие авторитетные источники вполне с этим согласны, так что чистокровное иудейское племя явно перестало существовать, самое позднее за несколько столетий до Р.Х. Тем не менее расовый Закон полностью сохранил всю свою силу, не пострадав от этих исключений, так что в христианскую эру всякие попытки прозелитизма прекратились, и иудаисты во всем мире, хотя они давно уже перестали быть по крови потомками иудеев, вновь стали общиной, огражденной жесткими расовыми запретами от всего остального человечества. Расовая исключительность сохранилась, вернее, снова стала основным догматом формального сионизма, а в позднейшем Талмуде стояло, что «новообращенные столь же вредят иудаизму, как язвы здоровому телу[124]»».
Мы уже говорили, что острый кризис иудаизма к концу I тысячелетия до н. э. — следствие его двуликости, начавшей действовать внутрь самой иудейской общности. В I в. до н. э. иудаизм фактически раскололся на три религиозных течения, выполнявшие одни и те же обряды, предписанные Торой, но понимавшие по-разному суть Завета.