Читать интересную книгу Едем на Вял-озеро - Вильям Козлов

— Где будем ловить? — спросил Ваня. — У берега или за плотом?

Андрей пожал плечами и усмехнулся.

— Где хочешь, — сказал он, а про себя подумал, какое имеет значение его, Андрея, мнение? Где Ваня захочет, там и будет ловить, что бы Андрей ни сказал.

К великому удивлению ребят, не успели они закинуть удочки с окуневым глазом, как почти одновременно вытащили двух крупных окуней. И пошло! Удилища изгибались дугой, жилка рывками со свистом резала воду. Изгибающиеся, трепещущие зеленые с черными полосами тела рыбин шлепались на дно лодки и молотили хвостами и головами по деревянному настилу.

Такой рыбалки еще никто из них не видел. А если бы и рассказали, не поверил. За полтора часа большой ящик был набит крупными холодными окунями. Поплавок и секунды не стоял на месте. В рыбацком азарте мальчишки позабыли все на свете. Глаза у них блестели, руки не успевали подсекать, вываживать, втаскивать в лодку, снимать с крючка.

Первым опомнился Андрей. Он снял очередного окуня с крючка и стал внимательно рассматривать: рыбина, изгибалась, вращала глазами с золотистой окаемкой, раскрывала и закрывала беззубый рот. Андрей взял ее и бросил за борт.

Окунь какое-то мгновение неподвижно лежал на поверхности, жадно распустил жабры, встрепенулся и косой черной молнией ушел в непроницаемую глубину, оставив на воде лишь маленькую воронку.

— Хватит, — сказал Андрей. — Сколько можно? Уже ловить неинтересно.

— Ты погляди, как клюет! — возбужденно воскликнул Ваня. — Иди-иди к лодке, голубчик! Раз — и в сумке!

— Дай тебе волю — ты всю бы рыбу переловил в озере, — сказал Андрей. — Откуда в человеке такая жадность? Ты посмотри, уже ящик с верхом. Не можешь остановиться?

Ваня нехотя положил удочку на дно лодки, взглянул на полный окуней ящик, потом на приятеля.

— У меня еще никогда в жизни так не клевало, — сказал он.

— И у меня. Но надо же знать и меру. Что мы будем делать с этой рыбой?

— Отдадим тете Поле на кухню.

— У нее полная корзина. — Андрей взял из ящика побледневшего снулого окуня и повертел в руках. — Такой был красивый живой…

— Хватит так хватит, — сказал Ваня, усаживаясь за весла. — А ты прав: когда такой клев, остановиться трудно.

На берегу их поджидал Иван Николаевич. На широком румяном лице довольная улыбка. В руке два наточенных ножа. Принимая ящик, похвалил:

— Гляди-ко, килограммов пятнадцать наколотили! А теперь живо потрошить. Ножичками-ножичками! Как это делается, я вам сейчас покажу. Кишочки бросайте вот в этот ящик, потом закопаете на берегу. Вон там, где кусточки. У нас тут чистота и порядок.

Он показал, как нужно подрезать окуням жабры и брюхо, потом рывком вытаскивать сразу все внутренности. У него это ловко получалось. После нескольких неудачных попыток мальчишки тоже освоили скоростной поточный метод. Убедившись, что дело идет на лад, шофер удалился в сторону кухни.

Когда рыба была добросовестно выпотрошена и вымыта, снова появился Иван Николаевич и все забрал. Ребята думали, он понесет улов на кухню, но шофер, насвистывая что-то веселое, прошел мимо. Остановился в негустом ельнике, где стояли три больших деревянных бочки.

— Эй, рыбачки! Быстренько сюда! — позвал он.

Когда мальчишки подошли, снял с крайней бочки фанерный лист, положил на него раскрытую пачку крупной соли, рядом поставил ящик с выпотрошенными окунями.

— Глядите в упор, как это делается, — сказал он, опускаясь на корточки. — Берется рыбина, натирается против шерсти солью, в брюхо тоже сыпьте, особенно в голову не жалейте… Этого добра — соли — у нас десять ящиков… Натерли голубчика, а теперь аккуратненько спинкой кверху ложим в бочку. И так один к одному плотными рядками… Освоили? Люблю толковых людей, которые с ходу шурупят… Ну вот, в таком, значит, разрезе действуйте и дальше… Не забудьте накрыть бочку фанерой и камнем притиснуть.

— А потом что? — спросил Андрей.

— Как что?

— Ну из бочки…

— Из бочки мы ее, голубушку, через три денька за хвостик и на солнышко, — ласково сказал Иван Николаевич. — И нехай нам на радость вялится на ветерке.

— Нам? — спросил Андрей.

— Вон там за палатками, в лесочке, крытая вышка. Видите? Там на веревочке наша рыбка и будет вялиться. У меня там уже много висит… Надо будет вас как-нибудь вяленым окуньком попотчевать. Пальчики оближете!

— А потом куда окуньков вяленых? — полюбопытствовал Ваня.

— Потом в большой мешок — у меня их тоже много захвачено — в кузов моей кормилицы — и прямым ходом в Видное, есть такой городок под Москвой, где стоит моя родная хата… Еще вопросики будут?

— Теперь понятно, — сказал Ваня, ожесточенно натирая колючего окуня солью.

— У меня один маленький вопросик, — поднял глаза на шофера Андрей. — Это вы написали вывеску в лесу? Ну, как поворачивать с дороги к ламбе?

— А что? По почерку узнал? — ухмыльнулся Иван Николаевич. — Я, рыбачки-чудачки, люблю во всем порядок. Раз тут стоит эспе… наша организация, значит, должна быть и вывеска. Верно я говорю?

— Верно, — кивнул Ваня, покусывая губы. Чтобы не рассмеяться, он еще быстрее стал натирать окуня солью и укололся о плавник.

— Удочки сверните и поставьте вон у той кривой сосенки, что у машины… А завтра, ежели бог даст ведро, снова на промысел. Вам одно удовольствие, а мне добыча!

— Вот те и отец родной, — сказал Ваня, когда шофер ушел. — Да он настоящий кулак!

— Давай бросим все и уйдем? Пусть сам солит-вялит.

— Лодку не даст, — подумав, возразил Ваня. — Жалко нам, что ли, этой рыбы? Пусть подавится! А делать нам с тобой все равно ведь нечего.

— У, зараза! — выругался Андрей. — Не окуни, а ежи колючие!

— Ты не нервничай, — усмехнулся Ваня.

Завтра будет ровно неделя, как мальчишки в лагере. Три поездки совершили они за это время с Галиной Алексеевной. Несмотря на неудовольствие Назарова, она брала их с собой. С утра до вечера бороздили мальчишки на моторке притихшее Вял-озеро. Три дня Володя Кузнецов проболтался на берегу, и вот завтра он поплывет брать «станции» с гидробиологами. Пораненная рука зажила, и снова может Володя свирепо дергать стартер и ругать ни в чем неповинный мотор. У Вани «Ветерок» заводился, как говорят, с полуоборота.

Во время второй поездки Ваня чуть не налетел на топляк. Или размечтался, или просто не заметил, но когда Андрей крикнул: «Впереди что-то черное!» — Ваня так резко отвернул в сторону, что накренившаяся лодка бортом зачерпнула воду, а красный спасательный пояс вместе с Леночкиным ватником очутился в озере.

На этот раз Галина Алексеевна сердито отчитала моториста за невнимательность. Ваня молча проглотил все это; возразить было нечего. И когда, наконец, он с опозданием догадался уступить Андрею место у мотора, гидробиолог не позволила.

— Хватит с меня, мальчики, экспериментов, — сказала она. — Если бы лодка на всем ходу ударилась в топляк, мы с вами сами стали бы кормом для рыб.

— А пояса на что? — спросил Андрей.

— Когда случается авария, почему-то спасательных поясов не оказывается под рукой, — сказала Галина Алексеевна.

Ваня сочувственно посмотрел на Андрея и развел руками, — дескать, я бы всей душой, да вот не разрешают…

Завтра рано утром Иван Николаевич поедет в Умбу за продуктами. Он с вечера поковырялся в моторе, поднакачал и без того тугие скаты, даже протер ветошью кабину. К машине своей шофер относится любовно и ласково называет кормилицей. Да так и есть на самом деле. За два с половиной летних месяца, что будет работать на Вял-озере экспедиция, Иван Николаевич насолит бочку грибов, бочку рыбы, а когда поспеет ягода морошка — бочку морошки насыплет. В углу кухни уже стоит мешок вяленой рыбы. А сколько вялится на вышке! Все это погрузит Иван Николаевич на свою кормилицу, а кормилицу, когда совсем будут уезжать, загонит на железнодорожную платформу и вместе с ней поедет в Ленинград, а потом своим ходом в Видное, где у него добрая хата. Когда поспеет морошка, сюда должна приехать жена Ивана Николаевича. Она в день собирает по пуду спелой морошки. Об этом ребятам сам шофер сообщил.

Никто пока мальчишкам не заявил, что завтра утром они должны покинуть лагерь. Назаров сегодня видел их, но прошел мимо, ничего не сказал. Может, забыл, что хотел их отправить домой через неделю?

В этот довольно теплый вечер комары и мошка особенно свирепствовали. Через каждый час приходилось намазываться едкой пахучей жидкостью. У Андрея на осунувшемся лице высыпали мелкие красные прыщи. Ноги выше щиколоток были расчесаны до крови. И в добавок ко всему днем в лоб ему с лету ударила огромная полосатая оса. Андрей чуть память не потерял. На лбу у него, над переносицей, образовалась приличная шишка.

С Ваней Андрей почти не разговаривал: ходил по лагерю злой, недовольный и все время прикладывал к багровой шишке мокрый лист подорожника. Когда Ваня предложил съездить на плес порыбачить, Андрей зло ответил: