Читать интересную книгу Пармская обитель - Стендаль (Мари-Анри Бейль)

– Если желаете, – сказал ей однажды граф, – я напишу вашему любезному братцу, проживающему на берегу Комо, и заставлю достойного маркиза дель Донго просить о помиловании вашего славного племянника. Мне и моим друзьям из *** будет не очень трудно это устроить. Если Фабрицио – а я в том не сомневаюсь – стоит несколько выше молодых шалопаев, гарцующих на английских лошадях по улицам Милана, – что это за жизнь для восемнадцатилетнего юноши? Безделье, и впереди тоже вечное безделье! Если небо даровало ему истинную страсть к чему-либо, ну, хотя бы к рыболовству, я готов уважать эту страсть. А что он будет делать в Милане, даже получив помилование? Выпишет из Англии лошадь, будет ездить верхом в определенные часы, а в другие часы безделье толкнет его к любовнице, которую он будет любить меньше, чем свою лошадь… Но если вы прикажете, я постараюсь дать вашему племяннику возможность вести такую жизнь.

– Мне хочется, чтоб он был офицером.

– Кто же посоветовал бы монарху доверить пост, который в один прекрасный день может иметь известное значение, молодому человеку, во-первых, склонному к восторженным порывам, а во-вторых, уже проявившему пылкий энтузиазм в отношении Наполеона и сражавшемуся в его войсках под Ватерлоо? Подумайте, что стало бы со всеми нами, если б Наполеон одержал победу при Ватерлоо? Нам, правда, не пришлось бы бояться либералов, но монархи старых династий могли бы царствовать, только женившись на дочерях его маршалов. Итак, для Фабрицио военная карьера – это жизнь белки в колесе: много суетни и никакого продвижения. Ему обидно будет видеть, как его опережают верноподданные плебеи. В наше время, да еще, пожалуй, лет пятьдесят, пока монархи будут дрожать от страха и пока не восстановят религию, главное достоинство молодого человека – не знать восторженных порывов и не иметь ума. Я придумал один выход, но только он приведет вас на первых порах в негодование, а мне доставит множество хлопот, и не на один день!.. Это, в сущности, безумие, но я готов пойти на любое безумие ради одной вашей улыбки!

– А что это такое?

– Вот что. В Парме было три архиепископа из рода дель Донго: Асканьо дель Донго, рукоположенный в тысяча шестьсот… не помню точно когда; Фабрицио – в тысяча шестьсот девяносто девятом году и второй Асканьо – в тысяча семьсот сороковом году. Если Фабрицио пожелает стать прелатом и выделится высокими добродетелями, я сделаю его где-нибудь епископом, а затем архиепископом Пармским, – разумеется, если не потеряю своего влияния. Главное препятствие вот в чем: останусь ли я министром достаточно долго, чтобы осуществить этот прекрасный план? Принц может умереть или по прихоти самодура уволит меня в отставку. Но в конце концов это единственная возможность сделать для Фабрицио что-нибудь достойное вас.

Поднялся долгий спор: этот план был совсем не по душе герцогине.

– Докажите мне, что всякая иная карьера невозможна для Фабрицио, – говорила она.

Граф доказал это.

– Вам жаль блестящего мундира, – добавил он, – но тут уж я бессилен.

Герцогиня попросила месяц на размышления, а затем, вздыхая, согласилась с разумными доводами министра.

– Гарцевать с чванным видом на английской лошади в каком-нибудь большом городе, – повторял граф, – или занять то положение, которое я предлагаю, вполне достойное такого знатного имени. Другого выхода я не вижу. К несчастью, дворянин не может быть ни врачом, ни адвокатом, а наш век – это век адвокатов.

Если вам угодно, – твердил граф, – вы можете дать своему племяннику возможность вести в Милане такой образ жизни, который доступен только самым богатым из его сверстников. Добившись его помилования, вы назначите ему содержание в пятнадцать, двадцать, тридцать тысяч франков, – для вас это не имеет значения: ни вы, ни я не собираемся копить деньги.

Герцогиня была чувствительна к славе и не хотела, чтобы Фабрицио был просто прожигателем жизни; она вернулась к плану, предложенному ее возлюбленным.

– Заметьте, – говорил ей граф, – что я не намерен сделать из Фабрицио примерного и заурядного священнослужителя. Нет, он прежде всего должен быть вельможей. При желании он может оставаться полным невеждой и все-таки станет епископом и архиепископом, если только принц по-прежнему будет считать меня полезным для себя. Соблаговолите приказать, – ваша воля для меня непреложный закон. Но Парма не должна видеть нашего любимца в малых чинах. Его быстрое возвышение возмутит людей, если он сперва будет здесь простым священником. В Парме он должен появиться не иначе, как в фиолетовых чулках[16], и прибыть в подобающем экипаже. Тогда все догадаются, что вашему племяннику предстоит получить сан епископа, и никто не будет возмущаться. Послушайтесь меня, пошлите Фабрицио на три года в Неаполь изучать богословие; во время каникул в духовной академии пусть он, если захочет, съездит посмотреть Париж и Лондон, но в Парме ему пока нельзя появляться.

Конец ознакомительного фрагмента.

Примечания

1

Гоголь-моголь (ит.).

2

Вопрос чести (ит.).

3

Давно уже этот милый край нежно призывал меня написать о нем. Ариосто, IV сатира (ит.).

4

Дом дель Донго (ит.).

5

Произносится «маркезино». По местным обычаям, заимствованным из Германии, этот титул дается сыновьям маркиза, «контино» – сыновьям графа, «контессина» – дочерям графа и т. д. – Примеч. автора.

6

Перевод с французского Т. Щепкиной-Куперник.

7

«Мария, дева, радуйся» (лат.).

8

Эти патетические слова передают прозой строфы стихов знаменитого Монти. – Примеч. автора.

9

Я только что ее купил.

10

Para u. P. у Е. 15.Х.38. – Примеч. автора.

11

Во славу божью (лат.).

12

Благодаря г-ну Пеллико это наименование приобрело европейскую известность: так называется в Милане улица, где находятся здание полиции и тюрьма. – Примеч. автора.

13

Скучный, несносный человек (ит.).

14

См. любопытные мемуары г-на Андриана, которые занимательны, как сказка, и останутся в истории, как Тацит. – Примеч. автора.

15

Непринужденность (ит.).

16

В Италии молодых людей с протекцией или богословским образованием величают прелатами и монсиньорами (что еще не значит – епископом), и они носят фиолетовые чулки. Чтобы стать монсиньором, не нужно принимать церковный сан, фиолетовые чулки можно снять и вступить в брак. – Примеч. автора.