Читать интересную книгу Ключ Неба - Джеймс Фрей

Мы станем твоими лучшими друзьями до конца времен.

Обещаю. Но только если ты скажешь «да» от души. Ты – Игрок. Наш Игрок. И ты настолько нужна нам, что мы сделаем что угодно, лишь бы ты была на нашей стороне. Соглашайся, Эшлинг. Соглашайся от души. Без вранья и прочего дерьма.

Поняла? Говори. Да.

Сначала Макклоски, теперь этот Джордан… Да что ж они все так любят красивые слова? Эшлинг на секунду задумывается, не учат ли спецагентов этому на мастер-классах. Хотя Джордан кажется ей куда умнее, чем команда подотчетных ему придурков. Только Эшлинг все равно борется с желанием его убить. За то, что они вынуждают ее принять помощь, хотя на самом деле это она помогает им. За то, что они забрали дедушку. Наверное, можно убить Джордана прямо сейчас, она успеет его прикончить раньше, чем умрет от кровопотери, но тогда и деду, и Игре конец.

И что делать?

Она пожимает плечами.

– Хочу увидеть деда.

– Это ответ «да»?

– Нет, Джордан. Это «да, черт возьми!»

* * *

U+2624[2]

Хиляль ибн Иса Ас-Сальт

США, штат Невада, Лас-Вегас, международный аэропорт Маккаран, рейс 711 авиакомпании «Джет-Блю Эйруэйз» на рулежной дорожке недалеко от гейта D4

Хиляль ибн Иса ас-Сальт не нравился никому.

Ни в Аддис-Абебе, ни в аэропортах Шарля де Голля и Джона Кеннеди, ни по пути в Лас-Вегас. Не нравилась наполовину скрытая под повязками голова. Не нравились ржаво-кровавые точки, испещрявшие бинты. Не нравился ярко-голубой глаз на фоне темной кожи. А особенно не нравился второй глаз, видневшийся в щель меж повязок, – розово-красный от ожогов. Не нравилось, что при виде аксумита дети начинали плакать, и нужно было заставлять их отворачиваться. Или утешать испуганных малышей.

Даже зубы Хиляля, ровные и белоснежные, не нравились – именно потому, что ослепительная улыбка украшала лицо такого… такого… такого чудовища.

А если называть вещи своими именами, чудовищем он и стал. На пути из Аддис-Абебы в Лас-Вегас с ним разговаривали только по долгу службы. Портье в гостинице. Стюардессы. Таможенники. Те, кому не повезло сидеть рядом в самолете. Последняя соседка, молодая афроамериканка, пробормотала только: «О господи!» – и больше Хиляль не услышал от нее ни слова. Весь перелет из Нью-Йорка до Лас-Вегаса девушка смотрела в иллюминатор, спала или притворялась, что спит. А он весь перелет из Нью-Йорка до Лас-Вегаса сидел неподвижно, уставившись в спинку переднего кресла. Медитировал. Привыкал к обжигающей боли – которая отныне не отпустит его до самого конца. Смирялся с нею.

Учился любить ее.

И размышлял о своей новой миссии.

У визита в Вегас была всего одна причина: отправиться домой Хилялю велело похожее на телефон устройство, пролежавшее в Ковчеге Завета 3300 лет – с тех пор, как его спрятали там Создатели.

Во всяком случае, именно так Хиляль и учитель Эбен поняли его послание.

Там, в Кодеш ха-Кодашим, устройство ожило. Тускло засветился экран. Изображение, появившееся на нем, больше всего походило на снимок далекого космоса. Или межзвездной пыли. Или межгалактического пространства. Хиляль держал в руках импрессионистский трехмерный гобелен времени и пространства, сотканный из бесчисленных волн темноты и граней цвета. Аксумит подвигал устройство вверх-вниз, из стороны в сторону. Изображение практически не изменилось. Словно перед ним висело окно в параллельную вселенную, заключенное в изогнутую раму.

Хиляль с затаенной надеждой вертел «планшет» в руках, и… вот оно. Под определенными углами зрения на экране четко проступали три изображения.

Первое он разглядел, когда опустил руку с устройством чуть ниже талии и направил его точно на юг. «Планшет» показал тусклый, но вполне читаемый список координат. Его, как выяснилось, можно было прокручивать, постукивая по верхнему или нижнему краю устройства. Больше тысячи координат в стандартной сферической системе. Градусыминуты-секунды. Почти все – статические. Но несколько цифр незначительно менялись в зависимости от времени, словно то, на что они указывали, находилось в движении. Когда Хиляль поднял руку на уровень плеча и направил устройство на восток-северо-восток, на звездном экране проявилось второе изображение. Ярко-оранжевая светящаяся сфера, пульсирующая в ритме быстрого сердцебиения. Аксумит предположил было, что это звезда, вокруг которой вращается родная планета кеплера 22b, где-нибудь в миллионах световых лет от Земли. Но идея развалилась в пух и прах, стоило только начать движение. Той ночью они с Эбеном отправились в Аддис-Абебу на консультацию к пластическому хирургу. Нужно было что-то делать с ожогами Хиляля. Но, шагая по столице Эфиопии точно на юг, аксумит заметил кое-что необычное. Теперь, чтобы увидеть оранжевый шар, приходилось направлять устройство на север.

Словно бы яркий сгусток энергии указывал на конкретный объект – здесь, на Земле.

Триангуляционные расчеты показывали, что находится он где-то в восточных Гималаях.

И он мог оказаться как чрезвычайно важным, так и совершенно бесполезным для Последней Игры.

Третье изображение – не список цифр. И не шар света. Символ. Жезл, оплетенный парой змей. А над головами змей – два крыла, венчающих его вершину.

Кадуцей. Для кого-то – символ медицины и излечения от болезней. Для кого-то – знак змеиного яда, знак лжи. Жезл Гермеса, посланника Создателей, который некогда разделил борющихся змей и тем самым примирил их. Но для Хиляля с Эбеном он значил кое-что совершенно иное. Зловещее. Настолько зловещее, что аксумит прервал Игру, отложил поиски гималайского маяка и через весь мир рванул в Лас-Вегас. Прежде чем Хиляль сможет продолжить, он должен разобраться с Осквернителем. У него много имен:

Армилий, Даджаль, Ангро-Майнью, Калки на белом коне.

Дьявол.

Антихрист.

Эа.

Вот он, секрет аксумской Линии. У нее не одна цель, как у остальных Линий, а две. Первая – как у всех: хранить тайну происхождения человечества и готовить Игроков к Последней Игре, поколение за поколением. Вторая сложнее. Аксумиты должны отыскать посохи, некогда спрятанные в священном Ковчеге, и с их помощью уничтожить Эа. Раз и навсегда.

Эа, глава дьявольского Братства Змея, должен умереть.

А Хиляль – один из тех, кто его убьет. Это он знает точно.

И точно знает, что именно Эа отравил душу человечества. Явился в райском саду в образе Змея. Он лишил людей духовного просветления. Скрыл Древнюю Истину.

Хиляль должен вернуть ее людям. Вернее, той части человечества, что останется после События. Проиграет ли он или победит, умрет или выживет, он должен освободить Землю от власти Эа-Осквернителя. Слишком долго тот терзал всё живое.

Хилялю ужасно хочется, чтобы каждый человек понимал, чувствовал, знал: для духовного просветления не нужен никто: ни бог, ни святое писание, ни праведники, ни храмы, ни кеплеры, ни Создатели – никто. Ключ к раю – в каждом из нас. В самом нашем бытии.

Каждый из нас – бог собственной вселенной. Познать и принять Древнюю Истину – значит, наконец избавиться от оков души, в которых Эа и его последователи веками держали человечество.

Но сначала надо уничтожить Эа.

«Вот она, Древняя Истина, которую надо принести в новый мир».

Забывшись, Хиляль произносит эти слова вслух – как раз в тот момент, когда о борт самолета стукается телетрап.

Молодая афроамериканка – та, которая за весь полет сказала лишь «О господи!», – не может сдержаться.

– О чем это вы? – спрашивает она.

Хиляль поворачивается к ней. Голубой глаз. Красный глаз.

Россыпь кровавых точек на бинтах.

– Простите, что?

Голос у него низкий, скрипучий, грубый.

Женщина нервно сглатывает.

– Вы вроде сказали что-то про «новый мир»?

Щелкают ремни безопасности. Пассажиры поднимаются, тянутся к полкам за вещами. Впереди, через несколько рядов, раздается детский плач. С другого конца самолета долетают взрывы смеха.

Хиляль улыбается.

– В самом деле? Я не заметил. Но, сестра моя, вполне возможно, что я действительно упомянул о «новом мире».

Она затаивает дыхание.

– Но вы ведь в это не верите?

– Не верю во что?

– Во всю эту муть об Аваддоне?

Это имя ему прекрасно известно. В Танахе Аваддон – воплощение и символ ада. Но Хиляль, хоть убей, не понимает, почему она произнесла именно это имя. И его это тревожит.

Потому что у аксумитов Аваддон – еще одно имя Эа.

– Да ладно. Вы что, новости не смотрите?

– Новости? Нет. Нет, я… Последние сутки я провел в пути.

И… ну… эти ожоги – они свежие. Не… несчастный случай.

Около недели назад.

– Рассказать вам новости?

На самом деле девушке хочется спросить, как все случилось.