Эштон нахмурился, вспомнив, что Уиллабелл уже говорила ему об этом шраме на спине Лирин.
— А откуда он у вас?
— Наверное, ударилась, падая с лошади, — слегка пожала плечами Лирин.
— А Уиллабелл думает, что вас кто-то ударил. Не можете припомнить, как это случилось?
— Нет. Да и кому это могло прийти в голову?
— Не возражаете, если я взгляну на это место? — спросил он. Встретив ее удивленный и несколько смущенный взгляд, он успокаивающе добавил: — Только чтобы удовлетворить свое любопытство, дорогая.
— Точно не скажу, но, кажется, мне приходилось слышать от мужчин более убедительные объяснения, — лукаво улыбнулась Лирин.
— Разумеется, я не забыл, мадам, какая красивая у вас спина, — в свою очередь улыбнулся он. — Так что нельзя упрекать меня, что я ищу предлог посмотреть на нее. — Остановившись у двери, он толкнул ее ногой и переступил через порог. — Я ваше тело наизусть знаю. — Взгляд его скользнул вниз, остановившись на ее груди. От этого взгляда у нее дыхание перехватило. — У вас мягкая кожа, вы сама женственность…
Лирин поспешно перевела разговор в более безопасное русло.
— Боюсь, я испортила вам вечер; неловко, что вам пришлось оставить семью и гостью.
— Напротив, любовь моя, я только признателен, что у меня появился предлог уйти.
Она бросила на него быстрый взгляд, не удержавшись от мягкой насмешки:
— А мне казалось, вам нравится эта игра.
Эштон снова посмотрел на грудь Лирин, и глаза его вспыхнули.
— Мне случалось испытывать большее удовольствие, особенно в вашем присутствии…
Под его ищущим взглядом у нее напряглось все тело, словно по нему пробежала электрическая искра. На щеках выступила краска.
— Мне кажется, вы можете уже отпустить меня…
Подавляя острое желание, Эштон вновь повел себя как благовоспитанный джентльмен. Он бережно положил жену на кровать, застланную свежим покрывалом.
— Вот вы и дома, мадам, целы и невредимы, и ничего больше не болит. Только мне кажется, что на вас слишком много лишнего. Позвольте мне вам помочь.
— Я лучше подожду Уиллабелл, — усмехнувшись, отклонила она его предложение.
— Что? И оттолкнете эти заботливые руки? Но ведь муж может оказать такую услугу, не подрывая репутации жены. — Эштон ослепительно улыбнулся. — Обещаю вести себя как джентльмен.
Лирин прищурилась, явно выражая недоверие.
— Да, ничего не скажешь, вы серьезно относитесь к своим супружеским обязанностям.
— Естественно, — в тон ей ответил Эштон. — А как я еще должен к ним относиться?
Лирин рассмеялась.
— Не думаю, что здесь, с вами, я в полной безопасности.
— Ну же, мадам. Разве муж набросится на собственную жену?
— Почему бы нет, если ему очень не терпится? — дерзко откликнулась она.
— Это верно, мне и впрямь не терпится, но разве я не вызываю доверия? Если, раздевая вас, я буду вести себя прилично, достаточно этого будет, чтобы вы поверили, что главное для меня — ваше скорейшее выздоровление?
— Я устала от этого спора, — сказала Лирин и уступила вовсе не так неохотно, как этого требовала осторожность. Кажется, еще минута, и рассудительность вовсе покинет ее. А кто, собственно, этот мужчина, которому она так легко готова уступить? Он привлекателен, спору нет, но не в том главное, была в нем какая-то особенная мужественность, которой трудно противостоять. — Только не отступайте от собственных слов, сэр. Доверие — самое главное в браке.
Эштон ухмыльнулся и вступил в борьбу с многочисленными крючками и застежками. Мгновенье спустя он застыл, пораженный: его взору открылся отвратительный рубец на спине у Лирин. Чтобы получше разглядеть, он расстегнул застежку пониже. У Лирин перехватило дыхание.
— Спокойно, дорогая, — серьезно сказал он. — Мне только надо получше разглядеть эту штуку. — Он приблизил лампу, вглядываясь в рваный по краям, покрытый струпьями шрам, который тянулся от левого плеча почти через всю спину. Он нахмурился, вспомнив, как размахивала хлыстом та женщина в сумасшедшем доме. Но этот след явно остался от чего-то более увесистого, чем ивовый прут. — Мне кажется, тут что-то другое. Падение с лошади здесь ни при чем.
Лирин была совершенно ошеломлена. Неужели кто-то напал на нее еще до того несчастного случая? Она и вообразить такого не могла, а уж о том, что там и как произошло, подавно представления не имела. Она было пустилась в рассуждения на эту тему, но, столкнувшись с пристальным нервным взглядом его горящих глаз, содрогнулась. Теперь он был совсем другой. Куда делось заботливое, мягкое выражение? На смену пришло откровенное желание, и он его вовсе не скрывал. Все мышцы его загорелого тела напряглись, ноздри раздулись. Она почувствовала, как бешено заколотилось ее сердце. Под взглядом Эштона и у нее закипала кровь. Она боялась, что стоит ему коснуться ее, как она сразу же уступит. В поисках спасения она вскочила на ноги, пересекла комнату и укрылась за перегородкой у платяного шкафа.
Эштон с трудом овладел собой и спросил:
— Прислать Уиллабелл?
— Нет, спасибо, она мне не нужна.
— Может, я уж до конца помогу вам снять платье?
Она нервно рассмеялась, расстегивая розовую нижнюю юбку и сбрасывая на пол одежду.
— Вы настоящий повеса, мсье Уингейт.
Эштон усмехнулся, меряя шагами комнату.
— Точно так же вы говорили три года назад.
— Стало быть, я сохранила кое-какие остатки разума.
— Вы все так же красивы.
— Будьте любезны, передайте мне, пожалуйста, халат и рубашку, — попросила она, уходя с опасной стези.
Покопавшись, Эштон нашел вещи, которые так подчеркивали изящный изгиб ее тела, и перебросил их через ширму. В ожидании Лирин он скинул собственный двубортный пиджак, расстегнул жилет и верхнюю пуговицу рубашки и снял галстук. Она вышла из-за перегородки и направилась к туалетному столику. Эштон буквально впился глазами в ее мягко покачивающиеся бедра и стройный стан. Он провожал ее взглядом, испытывая ощущения самца, преследующего самку. Лирин почувствовала его приближение и вся напряглась, когда он положил ей руку на плечо. Кровь забурлила. Обернувшись к нему, встретив его голодный взгляд, она почувствовала, как все сильнее бьется сердце. В зеленых глазах вспыхнула последняя искорка неуверенности, а затем она опустила веки и неловко подставила губы его ищущим губам. Поцелуй начался мягко, нежно, даже неуверенно, словно губы привыкали друг к другу, но затем огонь быстро разгорелся, словно в сухую солому кинули спичку. Под его жадными ласками она ощущала, как разгорается в ней, сводя с ума и пробуждая неведомые инстинкты, страстное острое желание. Его рука скользнула вниз, прижимая ее к себе, а губы покрывали жадными поцелуями все тело. С подавленным стоном она крепко прижалась к нему.