Читать интересную книгу Раяд - Всеволод Бенигсен

– Ну тогда давайте знакомиться, – сказал Костя, вытянув руку. – Константин.

Сосед посмотрел на руку, подумал и ответил рукопожатием.

– А я – Кроня. То есть Кирилл, – поспешно добавил он.

– Кроня или Кирилл?

– Кирилл, Кирилл. Я – русский. Просто Кроней родители называли, а по паспорту Кирилл... Я иногда...зачем менять... если... ну-у-у...

Сосед окончательно запутался в объяснениях и, кажется, был не рад тому, что начал поправляться.

– А вы давно здесь? – резко переменил он тему.

– Да вот недавно. Но я тут временно. Скорее всего.

– Ну и как вам? – осторожно спросил Кирилл.

– Вы про дом, про район или, может, еще про что?

Сосед усмехнулся.

– Я про обстановку нашу.

– А-а, – понимающе протянул Костя. – А что? Обстановка как обстановка. Чисто.

– Значит, нравится?

– А вам нет?

Этот вопрос почему-то испугал соседа, и он как-то странно и невнятно зажестикулировал, что можно было интерпретировать и как «Ну конечно, да» и как «Ну конечно, нет».

Эта двусмысленная жестикуляция Костю насторожила.

– А вы сами-то давно здесь?

– Я? Ну-у... В общем, да. Просто вернулся пару недель назад. В Казахстане был год. Я инженер вообще-то.

– За год здесь многое изменилось, – сказал Костя и выжидающе посмотрел на соседа.

– Это точно.

После этой фразы повисла пауза, и Костя почувствовал, что сосед прощупывает его точно так же, как и он соседа.

– Инженер, значит?

Сосед виновато кивнул.

– А я по военной линии, – решил не юлить Костя и тут же поспешно добавил: – Хотя мама преподавала русскую литературу.

Показалось Косте или нет, но на слове «русский» сосед как-то скривил губы и поморщился.

– А вообще-то, – вдруг добавил Костя, решив напоследок пробить брешь в обороне противника, – странная тут обстановка у вас.

Кирилл неожиданно с любопытством поднял глаза.

– В смысле?

– В смысле флаги российские везде. Не, я против ничего не имею, сам русский, но просто. Не люблю, когда вот так. Стадное что-то в этом есть… футбольно-фанатское.

– Пожалуй, – осторожно согласился сосед, но тему развивать не стал.

– Все-таки интересно, почему вы по ночам мусор выбрасываете, – сказал Костя, которому слегка наскучила эта игра в одни ворота.

Сосед пожал плечами.

– Ладно, – сказал Костя, доставая ключ от квартиры, – не хотите, не говорите. А вообще, заходите в гости как-нибудь. Я тут с дочкой живу. Буду рад поболтать. А то я тут никого не знаю.

Сосед кивнул, постоял пару секунд в нерешительности и, пожелав спокойной ночи, направился к квартире напротив.

Дома Костя первым делом зашел к Лене в спальню. Зайти он пытался тихо, но, конечно, тут же обо что-то споткнулся. Что это было, Костя не разглядел – кажется, маленькая табуретка. Впрочем, Лена, несмотря на шум, не проснулась. Она лежала на боку, обхватив руками плюшевого мишку, погруженная в глубокий сон. Костя медленно дошел до стола в дальнем углу и, нащупав на полу Ленин ранец, аккуратно приподнял его за лямки. Затем он вышел из комнаты, тихо притворив за собой дверь. На кухне Костя зажег настольную лампу, раскрыл ранец и достал оттуда Ленины тетрадки. Закурив сигарету и пододвинув пепельницу, он принялся проглядывать исчерканные детским почерком разлинованные листки. Последней была тетрадь по чистописанию. Когда он ее открыл, он даже не сразу понял, что на ней написано – настолько рябило в глазах от одного и того же бесконечно повторяющегося слова. Им и только им были заполнены первые четыре страницы тетрадки. Этим словом была «Россия».

XX

ИЗ ЗАПИСКИ И. СТАЛИНА к Г. ЯГОДЕ

10 декабря 1934 года

Т. Ягода!

Просмотрел присланные вами документы. По всем пунктам согласен. Убийц товарища Кирова следует расстрелять как бешеных собак. Сейчас не время проявлять преступную мягкотелость и буржуазное малодушие.

Что касается второй части вашего письма.

Профессорам Гречанинову, Ревману и Бирнбауму следует указать на их ошибки и доказательно объяснить, в чем их заблуждения. Они как советские ученые должны, наконец, понять, что в своих откровениях слегка перегнули палку. Полагаю, их необходимо немного проучить.

И. Сталин

ИЗ ЗАПИСКИ И. СТАЛИНА к Г. ЯГОДЕ

22 декабря 1934 года

Т. Ягода!

Один мальчик-пастух несколько раз в шутку кричал «Волки!». К нему приходили на помощь, но волков не было. Когда же волки действительно появились, мальчику никто не поверил. И волки съели мальчика. Вы, товарищ Ягода, напоминаете мне этого мальчика. Вы так часто кричите «Шпионы!», что, когда появятся настоящие шпионы, советский народ вам не поверит. И не придет к вам на помощь. Подумайте об этом.

Почему расстреляны профессора Гречанинов, Вайсман, Бирнбаум, а вместе с ними арестована вся кафедра исторического факультета МГУ? Что за безобразие?! Не кажется ли вам, товарищ Ягода, что слова «доказательно объяснить» и «немного проучить» не совсем соответствуют глаголу «расстрелять»? Давайте будем внимательнее относиться к словам. Иначе мы скоро начнем сажать и расстреливать совсем невинных людей. А это возмутительно и недопустимо. Остальных же арестованных профессоров следует все-таки хорошенько проверить. Думаю, вы могли бы провести с ними небольшую воспитательную работу в вашем учреждении. Не сомневаюсь, это пойдет им только на пользу. Раз они оказались в тюрьме, значит, было за что. Дыма без огня не бывает.

И. Сталин

А. ПЕРЕВЕРЗИН – Е. ВИНОГРАДОВУ

20 декабря 1934 года

Дорогой Евгений Осипович,

пишу в растрепанных чувствах и несколько сумбурно. Почти вся кафедра истфака арестована по обвинениям во вредительстве, соглашательстве, национал-уклонизме, оппортунизме, попутничестве, примиренчестве, приспособленчестве, политической близорукости и еще черт-те в чем – я по-прежнему ничего не смыслю в этой тарабарщине. Но все эти люди были коммунистами до мозга костей, если угодно, верными ленинцами! Я чудом избежал ареста, ибо буквально за неделю до этого уволился из университета по собственному желанию, решив целиком посвятить себя научной работе. Хотя совершенно не понимаю, насколько моя работа вредна или полезна советской власти – я никогда не рассматривал науку с политической точки зрения. Теперь же, куда ни копни, каждое слово в науке ли, в искусстве ли должно быть сначала согласовано с «компетентными органами» на предмет верности идеям ленинизма. До сих пор единственным компетентным органом я по наивности считал свой собственный мозг, если не говорить о высших сферах. Но пример с профессором антропологии Романовым заставляет меня думать иначе. Стоило ему заикнуться на одной из лекций о том, что труд – не единственный фактор, который сделал из обезьяны человека, как его обвинили в двурушничестве, групповщине, беспринципности и перерожденчестве. Цитирую по памяти заявление, которое сделал на заседании специальной комиссии ее председатель Кобелев: «Эта гнусная выходка с позволения сказать профессора с подозрительной фамилией Романов еще раз указывает нам на то, что наш враг не дремлет и некоторые троцкистские прихвостни с белогвардейским прошлым, такие, как вышеуказанный товарищ, хотя слово "товарищ" я бы в данном случае не употреблял, еще отравляют своим присутствием нашу жизнь. Похоже, их гнусное белогвардейское прошлое нет-нет, да и дает о себе знать». Во-первых, совершенно непонятно, как «троцкизм» Романова сочетается с «белогвардейщиной». Во-вторых, все «белогвардейское прихвостничество» Романова заключалось в том, что в 1918 году его мать выходила какого-то раненого поручика (сам Романов в этот момент находился в экспедиции на Урале). Выздоровевший поручик, видимо, в знак благодарности, обокрал его мать, вынеся из избы все иконы и уведя единственную корову. Об этом эпизоде Романов со смехом сам рассказывал всем подряд (и Вашему покорному слуге). Теперь же, как выясняется, это «гнусное белогвардейское прошлое» ему аукнулось.

Сейчас Романов арестован и сослан куда-то на Север.

И все-таки, и все-таки.

С любовью и уважением,

А. Переверзин

А. ПЕРЕВЕРЗИН – Е. ВИНОГРАДОВУ

20 декабря 1934 года

Дорогой Евгений Осипович,

я чрезвычайно благодарен Вам за то, что Вы в свое время посоветовали мне обратиться к Шестакову. Он действительно оказался высококлассным специалистом, ведь именно благодаря ему нам удалось пролить свет на некоторые обстоятельства жизни и исчезновения раядов.

Вы были правы, когда посоветовали обратить внимание на появление в Раяде Святополка Спасителя. Дело, похоже, обстояло так. Раяд изначально был неким плавильным котлом («хоть с виду беспорядок, в нем свой порядок есть») – отсюда и разнообразие обнаруженных нами предметов утвари, торговли и ремесел. Дела в тот период у раядов обстояли не хуже и не лучше, чем у многих тогдашних племен, однако когда появился Святополк, то он первым делом попытался обратить внимание раядов на иноземцев, которых в то время действительно было чрезвычайно много. Именно под его влиянием и прямым руководством раяды решили, что настал момент улучшить свое благосостояние путем ограничения, а затем и прямого выдворения чужестранцев за пределы Раяда. Отсюда и прозвище Святополка – Спаситель. Огнем и мечом еще недавно мирные и смирные раяды начали разгонять всех, кого считали чужими. Вскоре практически все иноземцы были выдворены или уничтожены физически. И тут меня занимают еще два имени, которые всплыли при дешифровке рун, найденных в Раяде: первое имя – это торговец Владияр, второе – некто Благолюб. Владияр, который целиком поддержал Святополка, похоже, не только не пострадал от бесчинств, устроенных раядами, а даже обогатился, поскольку быстро прибрал к рукам многое из того, что было брошено бежавшими из Раяда иноземцами. Что же касается Благолюба, то он в этот сложный период проявил себя как наиболее безжалостный и непримиримый воин. Именно с его подачи действия раядов (бывшие поначалу жесткими, но последовательными) постепенно приняли агрессивный, кровавый, а главное, непонятный характер. О дальнейшей судьбе Благолюба и Владияра мне пока ничего неизвестно. Но их исчезновение смущает меня меньше, чем внезапное исчезновение Святополка и последовавший за этим упадок Раяда. А главное – обилие захоронений традиций отнюдь не праславянских, относящихся явно ко времени исчезновения Раяда. Какая между ними связь, я пока понять не могу. Если все иноземцы были изгнаны, откуда взялись все эти захоронения? Да еще в таком количестве.