— Дочь, объяснишь? Я не хочу давить. Давай так, захочешь — расскажешь сама. Но отвертеться не получится.
Кивнула в знак согласия.
— Кстати, это тебе, — отец вынул из кармана новый телефон. Номер восстановил. Понятия не имею, где делся твой старый.
— Спасибо, — улыбнулась. — Люблю тебя. Ты же знаешь?
— Знаю. Знаю, милая. А давай так, я сегодня забью на работу и мы, как в старые добрые времена проведём весь остаток дня над просмотром наших любимых советских кинолент. А что, имею полное право. Как-никак, я начальник, а начальству тоже положен отдых. Что скажешь, дочь? — в глазах отца загорелся огонёк.
— Хорошая идея, пап. А пиццу закажем? — толкнула в бок, зная, что он терпеть не может ресторанную.
— Приготовим вместе.
— Приготовим? — удивлённо воскликнула.
— Пап, готовка и ты…
— Знаю, но когда-то же нужно начинать.
— Обожаю тебя, пап, — подтянулась и чмокнула в щёку.
Зная отца и его «любовь к готовке» — это крайняя мера, на которую он идёт ради дочери.
— Пап, со мной всё хорошо, не стоит так переживать, — взяла его ладонь и крепко сжала.
Дорога до дома заняла около часа. За период, проведённый в больнице, я столько всего пропустила. Деревья оголили свои ветви и тихо покачивались на ветру. Снега ещё не было, но приближение зимы чувствовалось. Мороз сковал землю. Люди сновали по улицам кто куда, укутавшись потеплее. Не заметила, как задремала. Видимо приём пилюль ещё даёт о себе знать.
— Дочь, просыпайся, — нежно коснулся щеки отец. — Приехали.
В комнате оставалось всё на своих местах, словно я никуда и не уходила. Приняла душ, надела домашний костюм и спустилась вниз.
С кухни доносился умопомрачительный запах кофе, которого мне так не хватало в больничных стенах. Отпила глоток с чашки отца.
— Ты ведь не жадный, правда?! — подошла со спины и обвила руками.
— Хитрая лиса, — щёлкнул по носу отец.
— Ну, что, приступим? А то руки так и чешутся занять себя делом, — взглянула на отца. — Или, ну, его, закажем из ресторана? — вскинула бровь.
— Лучше домашней пиццы, а точнее той, что приготовлена руками любимой дочери, нет, — прищурив один глаз, подмигнул отец.
— Ну, и кто у нас хитрый лис, а? — вскинула руки в бока.
Тесто замесили, измарав всю кухню. Оставалось дело за малым — выложить начинку и можно запекать. С нарезкой овощей отец справился на ура.
Сразу вспомнила времена, когда мама орудовала на кухне, а папа, вернувшись с работы, обнимал её крепко со спины и целовал в макушку.
— Пап, ты поищи фильм, а я пока уберу здесь. Минут пятнадцать и всё будет готово, — мягко улыбнулась, глядя на отца.
— Хорошо, милая, как скажешь.
Войдя в гостиную с подносом, обнаружила на полу ворох подушек и два пледа. Помню, как в детстве мы с отцом вот также прятались от внешнего мира: зарывались в подушки, накрывались тёплыми пледами и смотрели мультфильмы, а позже фильмы советских времён.
Слёзы градом покатились. Нет, это не слёзы досады, это слёзы радости, ностальгии по тем тёплым моментам. Учитывая, что отец постоянно пропадал на работе.
— Ты помнишь, — это прозвучало не как вопрос, а как утверждение. Прикрыла глаза. — Как мне этого не хватало.
— Дорогая моя девочка, иди сюда, — присела на колени к отцу, как в детстве, крепко обняв за шею. — Ты даже не представляешь, что мне пришлось пережить, пока ты была в реанимации. Я этого не пережил бы, — желваки играли на лице, венка на шее пульсировала. Мужчина крепко сжал кулаки и отвёл лицо в сторону. Скупая мужская слеза скатилась по лицу. Таким я не видела отца никогда.
— Ну, всё, не надо. Как ты говоришь: «Хватит сырость разводить?» — уткнулась лбом в отцовскую шею. — Спасибо тебе, папочка, за всё.
Не знаю. Будет ли ещё такая минутка слабости со стороны отца, поэтому я тихонечко прижалась и не хотела отлипать, чтобы как можно дольше сохранить этот момент единения.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Так, давай пробовать, что там получилось. Аромат превосходный, отведаем-ка на вкус, — отец вечно в своей манере.
Хихикнула, взяв тарелку с подноса и перекладывая на неё кусок пиццы.
— Надеюсь, не отравимся, — прикрыла рот рукой, чтобы не рассмеяться сильнее.
— А вот это мы сейчас и проверим, — весело подмигнул.
Остановились на просмотре фильма «Кавказская пленница».
Было так тепло и уютно на душе. Мне даже удалось отвлечься от печальных мыслей, что так норовили вылезти наружу.
Неожиданно для нас двоих раздался звонок в домофон. Меня так разморило, что вылазить из-под пледа совсем не хотелось.
Глава 24.1
— Ты кого-то ждёшь, пап? — спросила.
— Да, нет. Никого. Я телефон в кабинете оставил, вполне возможно, что если возникла форсмажорная ситуация по работе, то решили побеспокоить.
Я кивнула в ответ головой и сильней завернулась в плед.
Коль смотреть дальше, то непременно «Операцию Ы». Щёлкнула пультом и замерла. В гостиной стоял с огромным букетом розовых роз Тимур. Сердце, словно на американских горках, выполняло кульбиты, а потом резко рвануло вниз, разнося миллионы мурашек по телу. Мы, словно приклеенные, не могли оторвать взгляд друг от друга. В его глазах читалось что-то нежное, искреннее. По моим щекам покатились слёзы.
— Тая, дочь, а у нас гости, — отец растерянно стоял и переводил взгляд то на меня, то на парня. — Милая, ну что ты, не плачь, тебе… Ладно, я пойду, зовите, если что, — отмахнулся.
Я, как парализованная, сидела и не могла ни пошевелиться, ни слово произнести.
— Отомри, — Тимур подошёл и забрал из рук пульт, который я так и держала, направив на экран телевизора. — Привет, — поцеловал тыльную сторону ладони.
— Привет, — тихо произнесла, опустив глаза в пол. Рука машинально дёрнулась и стала теребить край домашней кофты.
— Малышка, — вздохнул, — можно я присяду?
Кивнула в ответ.
Тимур не выпускал мою ладонь. Подушечками пальцев нежно поглаживал внутреннюю часть ладони. Пауза росла. Я понимала, что нужно начать диалог, но все мысли сбились в кучу.
Несмело подняла глаза и посмотрела на парня. Лицо его было искажено гримасой боли. Глаза блуждали по моему лицу. И вот когда наши взгляды встретились, меня прошибло, будто током. Парень не удержался и сжал меня в объятиях, казалось, что слышен треск костей.
— Люблю. Люблю тебя больше жизни. Слышишь, слышишь меня, малышка моя? Тая, кивни, если слышишь, — заглянул в мои глаза, а я больше ничего не видела, как цвет моря, картинка которого стала размываться. — Ты для меня всё. Ты моя жизнь. Люблю тебя так сильно, что готов пожертвовать своей жизнью. Ты мой кислород. Без тебя я подохну. Малышка, моя девочка, — прижимал к себе так сильно, что дыхание спирало. — Больше не оставлю тебя одну. Клянусь. Клянусь, что всегда буду рядом, — целовал мои ладони.
В это момент мне казалось, что я птица, парящая высоко в облаках. Груз, который был весь этот период со мной, исчез. Я не чувствовала отвращения к этому парню. Не боялась его. Я понимала, что он не способен причинить мне боль. По крайней мере не сейчас, не в эту секунду.
Не знаю, сколько длилось бы это молчание, но отец решил его нарушить:
— А я уж было подумал, уснули. Так, бегом пить чай и пробовать пиццу. Мы сегодня с Таисией в кулинарном тандеме.
— Ваша дочь прекрасно готовит. Я уже успел соскучиться по её волшебным блинчикам, — пытался поддержать беседу Тимур.
— А в чём проблема? Оставайся у нас, — перевела взгляд на отца. — Комнат у нас много, чего пустовать будут. А вам поговорить нужно, да, дочь?
— выделил последнее слово.
— Да, конечно, отец прав. Комнат много, выбирай любую.