донесениях перед своей смертью сообщал, что фигурант вроде бы обучал штурмовую роту, не ту ли, что обеспечила взятие Плевли?
Парадоксальным образом «дело Сабурова» избавило Клопфа от внимания чертовых бюрократов. Более того, начальство предъявило достижения Юргена вышестоящим — исполнительный, надежный, из простой саксонской семьи, настоящий немец без малейших примесей чужой крови, воплощенный дух нации, нашел корень зла!
А фельдполицайкомиссар ломал голову над заявлением четников и по всему выходило, что Сабуров все-таки с ними — коммунисты как воды в рот набрали и молчат об акции. Значит, нужно еще раз ориентровать Глаубе на поиск Сабурова. Причем сейчас можно не стесняться — за такой приз можно заплатить не одним агентом.
* * *
Газеты, что недичевские, что немецкие, что изредка попадавшиеся между ними хорватские, мы читали начиная с разделов объявлений, где выискивали сообщения для нас от Иво и Леки, но самое главное — от Глиши и Бранко. И если вторые довольно быстро разместили некролог, из которого следовало, что все у ребят в порядке и они отходят по плану, то с нашей эвакуацией не задалось, нужного уведомления о свадьбе все не было и не было, и это могло означать провал в цепочке.
Помимо объявлений, мы просматривали и разнообразные громы и молнии в адрес «бандитов», без особого различения между партизанами и четниками. Упирала пресса в первую очередь на погибших «гражданских», которых оказалось совсем немного, человек двадцать.
Читали мы в перекурах, а при рытье фундамента Небош объяснил, что при сортировке или вытягивании поезда путейцам нет смысла толпиться вокруг — паровозная бригада, может, стрелочник и все. Ну еще несколько человек при пожаре и обрушениях погибли. Все остальные жертвы — патрульные, часовые на площадках поездов и на вышках, то есть военные.
Одними проклятиями прессы дело, конечно, не ограничилось. Немцы довольно быстро сравняли счет погибших солдат и штатских, а потом и превзошли его многократно за счет расстрелов заложников. Убивали во всех белградских лагерях — в Банице, Саймиште, в старых артиллерийских арсеналах Вождоваца, на кирпичном заводе Милишича, убивали по всей Сербии — в Нише и Шабаце, в Крушеваце и Боре.
— Не знаю, может, и зря мы взорвали, — Марко свернул вчерашнее «Време» и взялся за лопату. — Столько людей погибло непричастных.
Марко реагировал острее всех, не иначе, из-за пережитого усташского террора в Кривоглавцах, в нем боролись желание мстить и желание спасти как можно больше людей. Да и я мучался тем же самым, накрывала меня время от времени настоящая достоевщина: слезинка ребенка, тварь ли я дрожащая и все такое. Но раз уж взялся за оружие, то обратного хода в пацифисты-моралисты нет — пищи, но тащи. Да и что могут сделать пацифисты, когда столкнулись такие тектонические силы? Разве что смазкой для штыка поработать. Тот самый случай, когда события поставили перед крайне ограниченным выбором — либо ты бьешься как герой, либо живешь как червь. Вот только как это донести до Марко? Нихрена я не психолог и не воспитатель, но все равно попробовал малость ему рефлексии поправить.
— Знаешь, есть такая страна, Аргентина. Отличный климат, бесчисленные стада, много земли, ее даже бесплатно раздают, только обрабатывай… — я воткнул штык лопаты в землю, поддевая очередной пласт.
Небош выкинул накопанное наверх, придвинулся поближе и утвердительно закивал:
— Тетка у меня лет пятнадцать назад туда уехала.
— Сама? — удивился я, тут же патриархат голимый, как это без мужика?
— Не, — успокоил Небош, продолжая махать лопатой, — за итальянца из Задара замуж вышла, он и увез.
— И как?
— Устроились вроде неплохо, но уже давно не пишет.
— Так вот, — вернулся я к Марко, — хотел я, когда вся эта заваруха началась, в Аргентину сдернуть. Но война и туда дотянется, англичане там немцев топят, да и местная генеральская сволочь тоже жизни не дает, нигде счастье само в руки не падает. Да и стыдно жить беглецом, нам фашистов бить надо, а не по углам отсиживаться.
— Все равно, людей жалко, — парень оперся на черенок и задумался.
— Жалко, как не жалко. Но ты пойми, что фашисты нас убивают не потому, что кто-то застрелил часового или взорвал поезд, а потому, что они фашисты. Вот они расстреляли среди заложников евреев, но они и так провозгласили, что намерены избавиться от евреев…
— И цыган, — добавил Небош.
— И славян, и вообще всех, кто их гадскому фюреру не нравится, — втолковывал я младшему без отрыва от копания. — Само взятие заложников уже является преступлением, так что изначально виновны они, а не мы. Не будь нас, людей расстреляли бы все равно, в отместку за другие акции или просто потому, что им не повезло родиться сербами, евреями, цыганами или стать коммунистами.
Марко немного отмяк, а я продолжал:
— Вон, партизаны Рогатицу взяли, что, думаешь, немцы и усташи мстить не станут? Станут, хотя бы потому, что они трусы и сволочи. Партизан-то пойди еще поймай, а простые люди — вот они,
— Почему трусы и сволочи? — опять замер с лопатой в руках Марко.
— Фашист верит, что он от рождения самый лучший, а все остальные грязь у него под ногами. И он страшно боится, что это не так.
— Но они же в бою хорошо дерутся!
— Это так, в бою он храбрится, но глобально все равно сволочь и трус. И потому мы их обязательно побьем.
— Сил у них слишком много, — с сомнением хекнул Небош, выбрасывая землю.
— Да, мы как камешки в жерновах, пока только тормозим немного, но с каждым днем нас больше, и все больше торможение. Вот ты взорвал цистерны, немцам в Африку они не доедут. Значит, англичанам будет немножко легче и они чуть-чуть быстрее выбьют Роммеля с итальянцами из Африки. И быстрее высадятся в Италии или Греции. А тогда и нам легче будет.
Закончить этот экскурс в историю Второй Мировой пришлось из-за появившегося на дороге автомобиля, пылившего в сторону виллы. Появления Ачимовича мы не ожидали — в недичевском МВД сейчас аврал и пылающие задницы, но показываться даже водителю, все равно не стоило.
Потому Небош, обзаведшийся вчера документами Сайкиного брата, продолжал копать, а мы с Марко залегли за бруствером и понаблюдали, как шофер с поклоном распахнул дверцу и подал руку величественной Милице в круглой шляпке с перышком.
Она прошествовала в дом, а водила метнулся к багажнику,