всей Европе. Своих автомобилей у него не было, за исключением совершенно невыразительных легковых седанов, а кроме того, он никогда не колебался, когда было нужно отправить успешный гоночный болид на свалку, как только тот устаревал.
Решение Феррари покончить с гоночной карьерой, вероятнее, было связано с меняющимися требованиями его карьеры и осознанием ограниченности своих талантов гонщика, нежели с крепкой, искренней любовью к новорожденному сыну. Без сомнений, тот факт, что Нуволари нагнал его на маломощном и побитом автомобиле, стал для Энцо предупредительным сигналом, указавшим на то, что его время и энергия принесут Scuderia гораздо больше пользы, если он не будет самолично рулить ее машинами.
Поэтому, когда гости в лице членов Scuderia, сотрудников Alfa и буржуа из «почетного эскорта» конюшни собрались в моденском Ristorante Boninsegna 21 ноября на ежегодный банкет, всем было понятно, что свою последнюю гонку Феррари уже отгонял. Но это почти не имело значения. В Монце только что была завершена длительная серия испытаний шин Pirelli, большая часть которых проходила при непосредственном участии Нуволари. Испытания лишь сильнее упрочили положение Scuderia как сильнейшей гоночной организации, и обеспечили ей доступ к лучшей резине, которую выпускала эта престижная итальянская марка.
Ежегодный банкет становился традицией, прочно входившей в распорядок компании Феррари. Рестораторы подготавливали особое меню для гостей, а сами блюда подавались в сочетании со многими литрами «Ламбруско». Председательствовавший на банкете Феррари с характерным для себя чутьем на театральность устраивал длинные и эмоциональные представления пилотов, произнося нараспев их имена и вручая каждому золотую цепочку с именным жетончиком. Короткой, но красноречивой хвалебной речи был удостоен павший товарищ, «Джиджоне» Аркангели, после чего механики команды получили серебряные запонки и денежные бонусы. Феррари также раздал собравшимся первое — как окажется впоследствии, из многих — издание личных воспоминаний, посвященных прогрессу команды: итоги сезона, изложенные в его фирменном лаконичном, хорошо натренированном и местами даже загадочном стиле, который он за годы отточит до совершенства, превратив в отдельный подвид искусства. Озаглавленная «Duo Anni di Corse» («Два года гонок») маленькая книга содержала иллюстрации за авторством доктора Тести, по-прежнему остававшегося миноритарным акционером Scuderia и понемногу превращавшегося в жаждущего признания талантливого фотографа-любителя. Его документальные свидетельства первых кампаний команды обеспечили историков невероятно ценной информацией о тех бурных временах.
Во втором сезоне конюшня, по словам самого Феррари, добилась относительно скромных успехов. Команда упрочила свое положение доверенного подчиненного Alfa Romeo в гоночных войнах и тем самым получила доступ к последним технологическим достижениям и лучшим машинам завода. Что лучше, самый популярный гонщик Италии выступал в составе Scuderia, а внушительный бюджет, сверстанный для нужд команды, позволял Феррари подойти к началу сезона 1932 года с большими надеждами.
На предстоящий год состав команды пополнится новым именем, а кроме того, будет расширен охват гоночных соревнований. Пьеро Таруффи был 26-летним чемпионом по мотогонкам, имевшим впечатляющее резюме. У него была докторская степень в промышленном проектировании (что даже в одержимой регалиями и титулами Италии считалось серьезным академическим достижением), а кроме того, он был умелым теннисистом-любителем, гребцом, бобслеистом и лыжником. В 1931 году Таруффи выступил в составе Scuderia в двух малозначимых заездах, и в обоих победил. В предстоящем году он планировал сменить дальнейший курс своей карьеры и переключиться с мотогонок на автомобильные гонки. Это подтолкнуло Феррари к расширению сферы деятельности и включению в состав Scuderia небольшой конюшни гоночных мотоциклов. По иронии судьбы, крепнувший воинственный шовинизм Феррари в этой ситуации был вынужден уступить нуждам команды, и он все-таки приобрел небольшую флотилию из 500-кубовых английских мотоциклов для Гран-при Norton and Rudge. В то время итальянские производители мотоциклов попросту не выпускали машины, которые могли бы соперничать с лучшими образцами из Англии, и команда приняла решение закупиться за морем. Эти попытки Scuderia добиться успеха в мотогонках растянулись на три сезона — 1932, 1933, 1934 гг. — но в историю конюшни вошли лишь маленькой заметкой на полях. 14 апреля 1932 года Таруффи выиграл Гран-при Европы на Norton 500, а другие гонщики, ведомые Джорандо Альдригетти и Гильельмо Сандри, одержали победы в ряде региональных этапов, проходивших на север Италии. Но в целом двухколесная авантюра конюшни осталась в памяти лишь как недолгое увлечение, резко контрастировавшее с автомобильной сферой деятельности Scuderia Ferrari, становившейся все более профессиональной и серьезной.
В канву эволюции команды, все дальше отходившей от дилетантизма, вписывалось и удаление от дел в Scuderia основателей, стоявших у ее истоков — Марио Тадини и братьев Каньято, покинувших конюшню зимой 1932-го. Сначала Тадини продал свою долю в предприятии Альфредо Каньято, который, в свою очередь, продался богатому пьемонтскому дворянину графу Карло Феличе Тросси. Тросси, человек с длинным носом и всегдашней трубкой во рту, задумчивым взглядом и копной зачесанных назад черных волос, был уникальной личностью. Имевший громадное состояние, источниками которого были банки и земельные активы, Тросси являлся большим поклонником автомобилей и спорта. Его фамильный замок в Гальянико, неподалеку от Бьеллы, был оборудован гоночной мастерской, доступ в которую закрывал подъемный мост. Там граф часто присоединялся к небольшой свите своих механиков, чтобы поработать над своими автомобилями — всегда в паре льняных белых перчаток! «Диди» Тросси, как его называли равные по статусу, заменил Каньято на должности президента Scuderia, но этот титул был, по сути, лишь почетным званием. Энцо Феррари заправлял всем предприятием, а Тросси выступал лишь в роли источника финансирования и гонщика, которого можно было привлекать дублером основного состава на более важные гонки и на которого можно было рассчитывать в незначительных гоночных соревнованиях.
19 января 1932 года Лаура родила Феррари первенца. Это был мальчик с тяжелыми веками, доставшимися от отца, и выдающимся, слегка скошенным книзу носом своей матери. Ему дали имя Альфредо в честь покойного брата Энцо и незамедлительно прозвали Дино. С самого рождения он был хрупким, болезненным ребенком. Нет сомнений, что его отец оторвался от рутинных хлопот управления Scuderia на достаточно длительное время, чтобы как следует отпраздновать пополнение в семье. Однако весьма трудно поверить, что в этот период интенсивного, лихорадочного роста компании Энцо Феррари, бывший, по собственному признанию, плохим мужем и, по косвенным свидетельствам, невнимательным родителем, тратил много времени на слепую любовь к своему новорожденному сыну.
Неотложные дела включали в себя подготовку обновленных «Alfa Romeo 8CM» к предстоявшей в скором времени Mille Miglia. Старые связи с фирмой-производителем карбюраторов Memini были порваны, и уже формировались новые — с фирмой Эдоардо Вебера, находившейся в Болонье. Новое сотрудничество породит на свет уникальный веберовский дизайн двухдиффузорных карбюраторов и принесет громадные дивиденды обоим предприятиям. Ferrari будут оснащаться карбюраторами Вебера вплоть до 1980-х годов, когда их заменят