— Да, — кивнул тот. — Она и сейчас болит. Ветку большую доставал, камень неудачно поднял. А что?
— Посмотри на меня, — попросил Ит. — Рифат, посмотри на меня. Не больно.
Он сделал жест кистью правой руки, одновременно вылавливая те мелочи, с которыми жест должен синхронизироваться — зрачок, наклон головы, момент вдоха. И с радостью увидел, как лицо Рифата сперва становится удивленным, а потом — как тот выпрямляется, и тянется левой рукой к правому плечу.
— Прошло, — удивленно сказал Рифат. — Вот это да! А что ты сделала?
— Это метод такой, чтобы кого-то быстро обезболить, — ответил Ит. — Не воздействие, конечно, но рядом. Принцип тот же. Работает с рауф, с людьми, с некоторыми нэгаши. С когни практически не работает. Кстати… хочешь, посмотрю твою спину, чтобы к утру не заболела снова? — спросил он. — Ты мышцу потянул.
— А ты можешь исправить, — кивнул Рифат. — Да, я понял. Вы работали, действительно работали. Спасибо, не нужно. Пройдет само.
— Ты не хочешь показывать, что у тебя стоит биологическая защита, — сказал Ит. — Это можно не скрывать, мы уже поняли, что она у вас есть.
— У Рифата есть, — поправила Лийга. — Ладно тебе, Рифат, правда. Сядь, пусть он поправит плечо. Раз уж умеет.
— Она, — с нажимом произнес Рифат. Но табуретку всё-таки взял, и сел рядом с Итом. — Ну, давай.
— Всё, — через несколько секунд произнес Ит. Нажать на активные точки, чтобы сведенная мышца расслабилась, это действительно быстро. — Больше болеть не будет. Если, конечно, ты снова не перевернешь слишком тяжелый камень.
— Умница, — похвалил Рифат. — Это тоже может потом пригодиться.
— Да что ты заладил, — рассердилась Лийга. — Главное, что они смогут отвести глаза, если потребуется. Верно?
— Скорее всего, да, — кивнул Ит. — Надеюсь.
— Рифат, у тебя больше ничего не болит? — спросил Скрипач. — А то мне тоже потренироваться надо. Хотя… что это у тебя у тебя в левом рукаве, а? — вдруг спросил он. — Ну надо же. Щипцы. Как они туда попали, интересно?
— Понятно, — кивнул Рифат. — Но если ты думаешь, что это смешно…
— Да ничего я не думаю, — отмахнулся Скрипач. — Главное, что навык не исчез. Мы боялись, что даже этого не сможем.
— Это-то вы сможете, — вздохнула Лийга. — А вот до Анкуна добраться будет сложно.
— Мы его на тележке отвезем, — сказал Скрипач.
— Её, — поправил Рифат. — Часть пути да, но там дорога трудная. Сперва брод, воды местами по пояс. Потом дорога идет по холмам, и ровных участков немного. Подъемы, спуски. И сама дорога старая, её никто не чинит, незачем. С тележкой и с Иттой хорошо, если к ночи дойдем.
— Рифат, может быть, расскажешь всё-таки, почему нет техники, откуда запреты, и что это за буферная зона такая? — спросил Скрипач. Ит промолчал, он думал — информация о дороге его не обрадовала.
— Рай, понимаешь? — спросил Рифат. Скрипач отрицательно покачал головой. — Идеальное место. Даже не место, огромная область, в которой чистый воздух, чистая вода, чистое море, чистые местные продукты. Туда прилетают шрика, на отдых. Они всю планету хотели так же, но не получилось. Сделают. Восстановят, и сделают.
— Не получилось из-за катастрофы? — спросил Скрипач.
— Ну… да, верно. Из-за одного события, которое спутало их планы. В общем, шрика побогаче отдыхают в Раю, а те, которые беднее, в границах буферных зон, но не здесь, а ближе к Раю, южнее. Здесь бывают самые бедные из них, ну и те, кому хочется приключений.
— Да кто такие эти шрика? — не выдержал, наконец, Скрипач. — Конклав?
— Сообщество конклавов, а шрика там — руководящий клан. Религиозный клан. Рауф, нэгаши, люди. Очень большое сообщество, империя, как они себя любят называть. Империя Короны Света. Больше полумиллиона обитаемых миров. Такие планеты, как наша, для них — это как те семена лоши, которые ты вынимала из коробочек. Шрика тоже много, в сообществе куда-то продвинуться по карьерной лестнице могут только шрика, и никто другой.
— И среди них немало людей, — подсказал Ит.
— Да, людей немало. И рауф немало тоже, — Рифат замялся. — Для нас слово «шрика» ругательство. После того, что они тут сотворили.
— Но не любишь ты именно людей, поэтому ты тогда и сказал так про моё лицо, — напомнил Скрипач.
— Да, я не люблю людей, — подтвердил Рифат. — Люди шрика убили мою семью. Извини, но больше я ничего не скажу.
— Прости, что спросил, — тут же повинился Скрипач.
— Спросила, — поправил Рифат.
— Да, спросила. В общем, прости, больше не спрошу, — Скрипач вздохнул. — Я не хотела причинить тебе боль.
— Понимаю, — покивал Рифат. — Это я понимаю. Но вот что делать с вами, я теперь вообще не пойму. Замуж вы не пойдете, ведь так?
— Ещё не хватало, — поморщился Скрипач.
— Рифат, не торопись, — попросила Лийга. — И вообще, какое «замуж»? Они больные обе, еле ноги таскают, так ещё и покалеченные, работать, как надо, в жизни не сумеют. Лечить? На что? И кто на это разрешение даст? Давай уж тогда, как решили. Пусть остаются у нас, потихоньку соберем деньги на связь и на поиск, может, удастся хотя бы с семьей их связаться. У вас ведь есть семья? — повернулась она к Иту.
— Есть, — подтвердил тот. — Скъ’хара, двое, жена, сводные братья, там тоже семья большая, дети, внуки… правнуки, в количестве. Два больших дома. Работа, мы в миссии ходим постоянно. Наука, ею по большей части жена занимается…
Он говорил сейчас чистую правду, но вдруг с удивлением понял, что вся эта правда находится сейчас словно бы не в фокусе — раньше она действительно была, но теперь её не существовало. Потому что сейчас, в данную секунду, есть вот этот дом на лесной поляне, есть Лийга, сочувственно смотревшая на него, есть Рифат, во взгляде которого читается печаль, есть Скрипач, к которому, кажется, тоже в этот момент пришло некое новое понимание. Мы одни, вдруг понял Ит. На самом деле мы одни, совсем одни, в этих изувеченных, ставших почему-то молодыми, телах, на этой абсолютно чужой дороге, которая пролегает в каких-то новых, неизведанных пространствах.
Мы попали в беду, вдруг понял Ит. Мы с рыжим попали в большую беду, и никто не придет к нам, и не поможет, как это бывало раньше. Потому что мы — это больше не мы. Мы заняли место тех, кого не существует на самом деле. Те, настоящие, спят смертельным сном в одной из бесконечных комнат коридора в доме Эри, на Берегу, вне времени, в бессмертии и посмертии одновременно, и никогда не проснутся. А мы очутились на Дороге из пепла и стекла, и нам ничего не остается, как попробовать, хотя бы попробовать пройти этот путь.
— Ит, ты чего замолчал? — с тревогой спросила Лийга.
— Нога болит, — сказал он первое, что пришло в голову. — Прости, отвлекся.
— Может, тебе полежать? — Лийга нахмурилась.
— Да нет, всё нормально, — Ит улыбнулся. — Расскажите лучше про дорогу до Анкуна, и давайте поработаем, — попросил он.
— Вот это очень правильно, — одобрил Рифат. — Решать надо то, что решаемо здесь и сейчас. Не надо строить планы и на что-то надеяться. Всё может измениться в один момент, и от планов и надежд ничего не останется.
— Опять ты… — Лийга махнула рукой, подняла на лицо маску, и придвинула свой стул к столу. — Скиа, Итта, давайте сюда, продолжаем. Иначе и впрямь до утра просидим.
— Да какой там до утра, сейчас быстро всё сделаем, — махнул здоровой рукой Скрипач. — Лийга, что вешать? Габеус?
— Давай габеус, — кивнула Лийга. — По две меры. И не чихать! Ит, узлы делай немного слабее, а то некоторые любят развязывать мешки перед заваркой.
* * *
Спать легли поздно. Сперва работали, потом уговаривали Рифата остаться, но он не остался, ушел всё-таки к себе, правда, Лийга впихнула ему в руки пару лепешек, позавтракать, чтобы время утром не тратил, и печку не топил. Скрипач уснул первым, а вот Ит, взбудораженный разговором, всё никак не мог заснуть. Как выяснилось получасом позже, не он один.
— Ит, спишь? — спросила Лийга. Ит повернул голову — Лийга сидела на своей кровати, придерживая одеяло. Спали они обычным порядком: Лийга, разумеется, у себя, в дальней части большой комнаты, Ит и Скрипач — на лавках, ближе к двери. Лавки, конечно, были в разы лучше, чем у Рифата. Широкие, и с тюфяками, набитыми сеном.