Если же повезло и дар открылся — тогда добро пожаловать в местный Гимнасий или Лицей. Там тебя научат управляться с заклинаниями, швыряться огнем или низвергать каменный дождь с небес. А потом отправят на войну. Куда-нибудь на границу — к туркам, британцам или диким сибирским племенам. Там, опять-таки, если свезет и не погибнешь, выслужишь чин пятого центуриона и в оном выйдешь в отставку. Купишь землицы или в какое-нибудь дело вложишься, трактир у дороги откроешь. И будешь доживать отпущенное тебе время и продолжать ломать шапку перед каждым сосунком, который родился, в отличие от тебя, с приставкой «фон» перед фамилией.
И ничего нельзя изменить. Предопределенность от рождения до самой могилы. Будь Эрих Фертих еще и необразованным мещанином, его бы это, быть может, вполне устроило. Живут же как-то люди — миллионы! — и не сходят с ума от того, что не в состоянии вырваться из замкнутого круга.
Но мать научила Эриха читать. А отец после ее смерти всячески поощрял данное занятие. Не скупился даже на покупку книг, что для их сословия было вовсе не обязательным. Вот и вырос парень начитанным, образованным и… неудовлетворенным своим местом в мире. Хоть в этом Писание не солгало — большие знания — большие печали.
Так бы он и метался всю свою жизнь — греб по течению или против него, но всегда с одним и тем же результатом. Вот только свел его случай с фрайнботенами[21] одного из тайных обществ, которых в Пруссии, да и по всей империи, было великое множество. В отличие от большинства своих «коллег», эти посланники оказались не пустомелями, напускавшими тумана на свою деятельность, а вполне конкретными молодыми людьми, выступающими за отмену сословного разделения общества, равенство и федерализацию государства.
Уже через два дня увлекательнейших бесед с ними, Эрих Фертих попал на первое для себя собрание тайного общества. И там узнал, что связался не с «молодыми пруссаками[22]» и не с замшелыми «фемистами[23]». А с самими «садовниками», слава которых с некоторых пор гремела по всей империи. С теми людьми, что организовали Венскую Весну и Пражский Манифест!
Конечно, его привели не к тем, кто все это устроил. Он «всего лишь» попал на собрание низшего звена организации «фермеров» — так они сами себя шутливо называли. Однако и этого было вполне достаточно, чтобы загреметь на каторгу лет на двадцать. Тем не менее Эрих не испытывал ничего, кроме восторга и предвкушения.
Правда, довольно скоро выяснилось, что ни о каких серьезных делах на собраниях не говорили. Лишь хвалились, что готовы на все ради хорошей «вспашки» застоявшейся земли империи и свободы для Великой Пруссии. Болтунами, короче говоря, оказались эти самые «садовники». Но не все.
На одной из встреч к Эриху подошел средних лет господин и сообщил, что давно за ним наблюдает и уже успел составить о нем очень положительное мнение. Также он спросил, не желает ли юноша оставить это сборище пустомель и заняться чем-то действительно серьезным.
Ответив согласием, Эрих покинул собрание, после чего имел долгий разговор с господином, представившимся как Мельник. А после стал выполнять мелкие его поручения, зарабатывая таким образом доверие в глазах своего патрона. За пару месяцев он успел и курьером поработать, доставляя секретные сообщения другим участникам движения. И в роли телохранителя себя попробовать, когда «садовники» устраивали тайную встречу с продажными жандармскими чинами, но опасались предательства с их стороны. Даже бойцом сумел побывать — одна из акций ставила перед собой задачу уничтожения одного предателя в собственных рядах.
Там молодой человек впервые запятнал свои руки кровью другого. Убил, но не испытывал по этому поводу ни капли сожаления. Проклятый Иуда своим сотрудничеством с Имперской Канцелярией мог притащить к виселице несколько десятков верных членов движения. Клинок в сердце для того был незаслуженным милосердием.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Более того, в момент вынесения приговора предателю Эрих понял, что он больше не плывущая по течению мелкая рыбешка, всё предназначение которой заключается в неминуемой встрече с рыбаком или хищником. Он поверил, что способен — он, именно он! — что-то изменить в этом мире.
Новое задание, которое ему поручили, было необычным. Нужно было следить за одним богатым аристократом, который большую часть времени занимался тем, что разъезжал по городу к таким же точно расфуфыренным дворянам. Именно следить, но ни в коем случает не обнаруживать себя и тем более, не дай Господь, не лезть в конфликт.
«Даже, — так ему сказал Мельник, отправляя в миссию, — если у тебя на глазах он начнет резать людей и пить их кровь. Или если будут убивать его».
Пока, правда, ничем подобным дворянчик не занимался. Как уже говорилось, катался по гостям и магазинам, изредка выбираясь на прогулку за город вместе с младшей сестрой и парочкой слуг. Из себя он ничего особенного не представлял — худой, невзрачный, весь какой-то серый, даром что одет в дорогие яркие тряпки.
Вот его сестра — да. Та была настоящей красоткой. Правда, годков ей от роду, дай Бог, если шестнадцать было, и к расцвету, то есть года через два-три, она обещала превратиться в настоящую собирательницу мужских сердец. Благородных, естественно. На простолюдина и мещанина такая никогда не взглянет.
Вчера объект слежки с какого-то рожна вылетел из ворот своего имения на полном скаку. Сопровождала его та малолетняя красавица, невесть с чего одетая в мужское платье и в седле держащаяся как заправский наездник. А вот слуг не было. Оба они пронеслись мимо расположившегося в лесочке неподалеку Эрика и пропали из виду, оставив наблюдателя гадать, что же такое могло случится, чтобы два дворянина носились, как имперские курьеры.
Через несколько часов они вернулись — уже шагом. И до конца дня пробыли в доме. Как и сегодня до полудня. А с обеда молодой маркиз стал куда-то собираться — судя по крепимому багажу к седлам — далеко.
Отправиться маркиз мог куда угодно. На охоту, судя по ружью, которое входило в багаж. В гости. Вообще куда-то далеко, может, даже за пределы княжества. Понимая, что происходит то, зачем его и поставили следить за дворянчиком, Эрих добежал до напарника — тощего и нескладного студента, которого ему дали в помощь, — и отправил его с докладом к Мельнику.
И через час, когда дворянин с одним единственным слугой, которого Эрих знал как писаря и секретаря маркиза, уже выезжал за ворота, встретил гонца с ответом.
— Мельник велел тебе ехать за ними. Передал это, — студент протянул шкатулку с модумом связи, штуку дорогущую и к свободной продаже среди мещан запрещенную. — С тобой свяжутся люди, они уже собираются. Выведешь их на маркиза, дальше они сами все сделают.
В том, что собирались сделать эти самые люди, Эрих не сомневался ни секунды. Дворянчика хотели убить — для того и следили, чтобы выгадать подходящий момент. И пусть он не знал, за что маркиза хотели отправить на тот свет, сомнений в справедливости приговора у него не было. Все эти благородные уже слишком зажились.
Глава 13. Дорога
Выехать удалось только к обеду. Сборы сами по себе много времени не отняли, а вот необходимость переговорить, причем приватно, с некоторыми людьми, да. Ян старался, чтобы отданные им распоряжения не дошли до Кристель. Да и Софию, которая желала ехать с братом, пришлось урезонивать.
— Нужно, чтобы ты наблюдала за Кристель, — попросил Ян сестру. — Я по-прежнему не могу понять, что с ней не так, но одну ее оставлять нельзя. И держать нужно в неведении.
— А ты не сильно нагнетаешь?
— Может, и так. Но лучше перестраховаться и потом смеяться над собой, чем лежать мертвым и ни о чем уже не волноваться.