Наконец она привела себя в относительный порядок. Все пикантные части тела были прикрыты, а тонкое кружевное белье сиротливо лежало на песке. Присев, она повернулась к Джону спиной и стала застегивать рубашку.
Как и предвидела Одри, Джон, одеваясь, не стал ерзать под простыней. Он вытянул ноги и одним легким движением натянул на себя джинсы. Потом поднялся, лениво потянулся и зевнул. Его босые ноги и обнаженная грудь казались совершенно естественными в серебристой утренней дымке. Этот мужчина органично сливался с окружающим миром, был вольным существом и приручить его невозможно.
Но взялась бы она его приручать, если бы даже и могла? Одри задумалась. Честным ответом было, конечно, «нет».
Но, откровенно говоря, неужели она готова признать, что не испытывает желания иметь такого мужчину? Что не хочет быть единственной из тех, с кем он делится своим смехом, силой и чувственностью, умением легко принимать мир и все его сложности? Кто отказался бы от счастья видеть рядом с собой такое совершенное, восхитительное тело — каждую ночь и каждое утро?
Однако если кому-то и выпадает удача приручить этого хищника, неужели она достанется скромнице Одри Клиффорд? Она-то знала, насколько абсурдно такое предположение. Шансов у нее один из миллиона.
Джон с улыбкой повернулся к ней.
— Я провожу тебя. — Он, не торопясь, заправил рубашку в джинсы и, так же не спеша, застегнул пуговицы.
— Нет, — замотала она головой. — Будет лучше, если мы вернемся в отель порознь.
Он весело хмыкнул, словно услышал удачную шутку.
— Что ж, если это тебя устраивает…
Одри понимала, что означает этот смешок.
Она коснулась волос, вдруг догадавшись, что от ее прически не осталось и следа. Аккуратная ленточка в крупный горошек сейчас болталась на голове, как мятая водоросль. Наверное, на всем ее облике большими красными неоновыми буквами написано все, что она только что пережила, выражаемое одним словом — «секс». Одри сердито дернула за ленточку, затем заученным движением перехватила ею волосы.
— Черт побери, мне весь день придется провести в пейтоновском центре. — Джон положил руки ей на плечи. — От этого никуда не деться. К девяти я вернусь. — Он нежно и многообещающе поцеловал ее в шею. — Так что жди меня к ужину.
— К ужину? Прекрасно, — легко и небрежно бросила Одри, стараясь скрыть за этой легкостью свою взволнованность. — Но ведь я досталась тебе на завтрак, не так ли? А к ужину ты, возможно, захочешь новое блюдо.
Джон расхохотался.
— Догадываюсь, что именно ты подслушала, маленькая ревнивица.
— Конечно, я все слышала, — вздернула она подбородок. — Вы с Фредом так орали, что, наверное, вас было слышно во всем Сент-Вудбайне.
Продолжая смеяться, он осторожно вытянул у нее из волос мятую ленточку.
— Хмм… Думаю, пришло время забыть об этом… — Джон поцеловал ее в мочку уха, отведя пряди волос. — Пришло время, и я нашел блюдо, которое мне очень, очень нравится. И мне хочется пробовать его снова и снова.
Одри вскинула голову.
— Пока ты не насытишься? — Она почувствовала, как губы Джона, касающиеся ее уха, растянулись в улыбке.
— Совершенно правильно, радость моя. Пока не утолю голод.
Одри оставила у портье записку для Эрскина, в которой осведомлялась, захочет ли он до ланча выслушать ее отчет о съемках. Этот старый ловелас уже с утра удрал с Белиндой Мередит на лоно природы. Ну, да Бог с ним, у каждого свои заботы.
Приняв душ, она рухнула в постель и до полудня проспала. После пробуждения утренние события стали казаться Одри нереальными. Она даже подумала, а не является ли сегодняшнее приключение плодом ее возбужденного воображения.
Мысли упрямо бежали по кругу, как лошадки на карусели. Пусть даже утренняя встреча на пляже была в действительности, но что она может означать для Джона? Придет ли он сегодня вечером? Ночью? Как долго он будет дарить ей свое внимание? Не охватило ли ее легкое помешательство, если она надеется, что такой человек, как Джон Олтман, намерен связать с ней свою жизнь?
Но значительно больше Одри волновало, как Джон отреагирует, когда узнает, кто она такая и что на самом деле привело ее в Сент- Вудбайн. Ведь она обязана сказать ему правду. Даже самую неприятную. И если их ждет впереди нечто более существенное, чем одно утро на пляже, то в основе этого будущего должна лежать истина, какой бы трагичной она ни была.
День тянулся медленно и тоскливо. Чем бы Одри ни занималась, беспокойство и неуверенность не покидали ее. Словно она оказалась на пути урагана, который вот-вот обрушится на нее. Правда, капризы стихии непредсказуемы. Ураган может и обойти тебя стороной. Или ворваться в твою жизнь настолько внезапно, что не успеешь и охнуть. Единственное, что оставалось — это ждать и надеяться.
Часам к четырем, устав от стараний чем-то отвлечься, Одри побрела в кафе на пляже, где обычно в этот час никого не было. Она с удивлением обнаружила там Айрис и Кэти, которые сидели за столиком в тени большого зонта. Обе нарядные, в изысканного покроя брючках и шелковых блузках.
Улыбаясь, они призывно замахали руками.
— Мисс Клиффорд, а мы изучаем карту мира, — защебетала девочка, указывая на разложенный на столике лист бумаги. — Ищем интересное место, куда поехать. Мне нравится Амазонка. Правда, здорово?
Одри изобразила испуг.
— Но ведь там живут огромные змеи, анаконды. Да и далековато.
Кэти насупилась, не скрывая разочарования.
— Вот и мама так говорит. — Она поудобнее разложила на столике шелестящую карту и указательным пальчиком стала обводить очертания материков. — А мне вовсе не далеко. Только вот я эту Амазонку найти не могу.
Женщины обменялись улыбками, а Кэти, отчаявшись разложить карту целиком, перетащила ее на соседний пустующий столик, расположившись за которым, продолжила поиски манящей детское воображение Амазонки.
— Собираетесь куда-то ехать? — спросила Одри, когда официант принес ей кофе.
Айрис кивнула, теребя золотой браслет.
— Я подумала, что нам с дочкой надо какое-то время побыть в одиночестве, — тихо сказала она, не спуская с девочки задумчивого взгляда.
Одри не нашлась, что ответить. Сегодня Айрис выглядела куда лучше, чем в последние дни. Ее темные волосы были тщательно уложены, а большие карие глаза аккуратно подведены. Она выглядела элегантно и молодо.
Так почему же у нее возникла потребность «побыть в одиночестве»? Может, устала от похождений легкомысленного супруга? Или ей стало что-то известно о выплате денег шантажистке-блондинке? Одри решила говорить как можно меньше из опасения сболтнуть что-то не то. А вот Айрис, судя по всему, была полна желания излить душу, поделившись с кем-нибудь своими тревогами.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});