Читать интересную книгу Таня Гроттер и перстень с жемчужиной - Дмитрий Емец

Струны контрабаса, в которых сосредоточена была его полетная магия, отяжелели от воды. Контрабас летел неохотно, без прежней буйной резвости. Таня не могла набрать высоту и, чтобы не сломать в лесу контрабас или смычок о ствол дерева, полетела вдоль побережья. Под ней, в каких-то трех-четырех метрах (выше контрабас не желал подниматься), пролегала широкая полоса пляжа, которую изредка пересекали каменистые насыпи и складки осыпавшихся гор, похожие на пыльные портьеры.

Неожиданно впереди, там, где песчаная коса выходила в океан, она увидела человека. Человек стоял к ней спиной и не видел ее. Лицо его скрывал капюшон. Таня невольно задумалась, кто это и что он делает здесь, так далеко от Тибидохса?

Страшный, грузный, казавшийся очень широким в темном плаще, неизвестный стоял на краю косы и, вскинув над головой руки, творил магию. Колоссальное напряжение угадывалось в его руках и могучей спине. Багровые, похожие на гаснущие угли искры, отрывавшиеся не от кольца даже, а от ногтей всех десяти его скрюченных пальцев, шипя, летели к воде и гасли. Океан же, там, где искры касались его, приобретал розоватый оттенок. Воды его светились грозно, кроваво.

Таня хотела окликнуть мага, для того хотя бы, чтобы попытаться увидеть его лицо, однако что-то ее остановило. Ей показалось, что, если она сейчас голосом и выдаст свое присутствие здесь, это может стоить ей жизни. Их магическая мощь явно несопоставима. Решив, что обязательно расскажет обо всем Сарданапалу или Ягге, Таня легла животом на гриф контрабаса и бесшумно пронеслась дальше.

Человек все так же неподвижно, как изваяние, стоял на косе, казавшейся в ночи белой полосой, и, вскинув руки, сыпал в океан алые искры…

* * *

Еще издали Таня увидела, что небольшая площадь, расположенная сразу за подъемными воротами Тибидохса, залита светом. Огонь множества факелов плескал и отражался от влажных стен и брусчатки, за столетия отполированной неисчислимым множеством ног. Почетный караул из двенадцати одетых в шкуры циклопов выстроился со стороны ворот. На лице каждого циклопа – с вытаращенным единственным глазом – светилась такая утробная торжественность, что невозможно было смотреть без смеха.

То и дело высоко в небе сверкали все семь радуг Грааль Гардарики, свидетельствуя о том, что прибыл еще один гость. И сразу, как предписывал давно сложившийся обычай, циклопы начинали гулко топать ногами и размахивать дубинами.

Оркестр привидений, в полном составе собравшийся на стене, исполнял нечто невообразимое. Причина была в том, что поручик Ржевский добрался до группы ударных и теперь с увлечением гремел медными тарелками на свою оглушенную и временно притихшую супругу. Недолеченная Дама морщилась и, точно кинжалом, грозила ему градусником.

«Чего это все при таком параде? Неужели наши уже слетаются? Прямо сейчас, в ночь на двадцать третье?» – подумала Таня радостно, мгновенно забывая и про свою начинавшуюся простуду, и про зловещую фигуру на берегу.

Решив, что жизнь и без того коротка и дразнить Поклепа, который был тут же и шнырял между циклопами, лишний раз не стоит, Таня заранее соскочила с контрабаса и шла по мосту, обхватив тяжелый инструмент обеими руками.

Еще с десяток шагов – и Таня оказалась в пестрой толпе. Первокурсники, второкурсники, третьекурсники… А они-то, интересно, что тут делают? Это, видно, возраст такой, когда стараешься всюду успеть. Неужели они с Ванькой и Ягуном были такими же вездесущими и бестолковыми? Помнится, в один день ухитрялись и подвалы облазить, и циклопов подразнить, и на крыше Большой Башни побывать.

Но вот наконец замелькали и знакомые лица. Вот Аббатикова разговаривает с кем-то, кто стоит к ней спиной. А вон и Шурасик! Важный такой, весь магфордский, в квадратных очках, прибавляющих ему лет пять, не меньше. Таня улыбнулась. Она и сама бывала в Магфорде и отлично представляла, откуда очочки. Не из леса, вестимо.

Из полуподвального магвазинчика в синем общежитском корпусе, где можно купить шапку солидности, капли датского короля или ботинки мудрости. Ну не смешно ли, когда в одном и том же магвазине стареющий преподаватель застенчиво приобретает таблетки «Бабуин» или носки юности, а тут же, в двух шагах от него, такой вот зелененький и бледненький Шурасик хочет поскорее накинуть себе лет пять-десять? Хотя нет, Шурасику всегда удавалось производить солидное впечатление. Вот и сейчас он стоит и с великодушным видом молодого ученого, обучающего обезьян устной речи, беседует с Демьяном Горьяновым. Горьянов стал еще носатее, еще противнее. Кажется, от него теперь не только молоко скиснет, но и сыр заплесневеет.

Таня издали помахала Шурасику. Пробиться к нему через толпу все равно было невозможно. К тому же они виделись недели две назад, когда Таня привезла ему в Магфорд приглашение. В Магфорде она в тот раз провела не больше получаса. Боялась случайно встретиться с Пуппером.

А вот и Пипа, яркая, как попугай, и круглая, как кегельный шар. Пипа что-то втолковывает Бульонову, а высоченный Генка кивает, как грустный ослик. Ну просто пузырь и соломинка! Пипа – настоящая тетя Нинель! Крови дяди Германа в Пипе и капли не ощущается.

Таня стала пробираться сквозь толпу. Контрабас мешал ей, однако оставить его она не решалась. Наступят еще, раздавят, а потом скажут, что так и было – дело известное.

Поручик Ржевский грохнул у нее над самым ухом тарелками и умчался дальше, хохочущий, счастливый. За ним, завывая и роняя ядовитые слезы, летела его супруга – сгусток уныния в юбке.

Таня надеялась поскорее проскочить к внутренней галерее, а оттуда, по короткому пути, на Жилой Этаж, где можно будет переодеться и просушиться. В горле когтистыми кошачьими лапами скреблась завтрашняя простуда. Ноздри щекотал созревающий насморк. В кроссовках уныло хлюпала вода. Мокрый драконбольный комбинезон прилип к спине. О том, как выглядели ее волосы, думать вообще не хотелось. Даже при том, что Таня своей внешности никогда не придавала особого значения, выглядеть так, как она выглядела сейчас, было неудобно. Какая досада, что она не догадалась пробраться в Тибидохс через стену где-нибудь подальше от ворот!

Таня почти пробилась к темному входу во внутреннюю галерею, когда, по закону подлости, справа от нее вынырнула Зализина. Увидев Таню, она на миг застыла, словно не веря своим глазам, а затем лицо ее задергалось, как у припадочной.

– О, какие зверушки! Кого я вижу! Смотрите все: Гроттерша! Настоящая Гроттерша! – воскликнула она, заламывая руки.

– Здравствуй, Лизон! Рада тебя видеть! – спокойно сказала Таня.

– Ты меня рада видеть? ТЫ? А уж я-то как рада! Так рада, что прямо сил нет! – затряслась Зализина.

– Ну вот видишь, Лиза, как все чудесно! А теперь я пойду, хорошо? – сказала Таня твердым голосом.

«И делить нам больше нечего, а Лизка никак не успокоится! Когда же это все закончится?» – подумала Таня устало. Она давно усвоила, что поставить Зализину на место можно только холодной вежливостью. Вопли и оскорбления – не вариант. Это игровое поле Лизон. В истериках же она чувствует себя как рыба в воде.

Видя, что Таня не собирается ее атаковать, Зализина удивленно застыла. Воспользовавшись этим, Таня попыталась проскочить к галерее, но не тут-то было. Лизон схватила ее за локоть.

– Глеб! Где ты, Глебушка? Посмотри, кто тут у нас есть! – позвала она ехидненьким голоском.

Сердце у Тани забилось. Даже не оглядываясь, она вдруг ощутила, что Бейбарсов здесь, рядом, за левым ее плечом. Проклятье! И чего она психует? Он же ей совсем не нужен, этот юный тиран, который балансировал тогда вверху, на крыше, угрожая спрыгнуть вниз.

– Знакомься, Глебушка, это Гроттерша-Танечка! Знакомься, Гроттерша-Танечка, это Глебушка Бейбарсов! – продолжала кривляться Зализина.

Таня сделала последнюю попытку вырваться, но, поняв, что это нелепо, заставила себя повернуться к Бейбарсову. Вот и он стоит и спокойно улыбается ей, опираясь на свою неизменную бамбуковую трость.

Глеб показался ей собранным, возмужавшим, уверенным в себе, вот только глаза были уставшие. «Не слишком хорошо ему с Зализиной!» – подумала Таня, ощущая вину за локон Афродиты.

Мокрая, заболевающая, она стояла и обнимала контрабас. В кроссовках у нее хлюпало болото, такое же, как и на душе. Но ей было безразлично. Она и Глеб молча смотрели друг на друга. Зализина мгновенно ощутила себя лишней и запсиховала.

– Смотри, Глебушка, какая у нас Танечка! Стоит – обтекает! Хорошенькая, просто конфетка! Только что из лужи! Ха-ха! – засмеялась Лизон.

Смех ее прозвучал нервно. Она, кажется, жалела, что окликнула Глеба. Эти двое ухитрились быть вдвоем даже в толпе, даже рядом с ней, с Зализиной, которую они вообще теперь не замечали.

– Привет! Как ты? – сказал наконец Бейбарсов, когда молчание слишком затянулось. Визг Зализиной в счет не шел и отлично сходил за фоновый шум.