Эрик знал о вампирах и слишком легко принял ее присутствие – хотя должен был бы разузнать о ней побольше. Теперь она по-новому осмысливала его невинные вопросы и досужие комментарии. Возможно, он держал Ребекку под рукой, чтобы изучать ее поведение и слабые стороны. Возможно, история с заколотым оборотнем была всего лишь проверкой ее решимости. Но теперь она твердо решила сбить капитана с этого курса во имя безопасности семьи.
Солдаты до сих пор трудились день и ночь, чтобы ликвидировать причиненный оборотнями ущерб. Казалось, никто не заметил, как Ребекка скользнула в свою палатку, где предположительно и находилась все это время.
Едва успев там расположиться, она услышала, как снаружи кто-то откашливается. Пройдя по ворсистым коврам, Ребекка откинула полог, чтобы посмотреть, кто поджидает у входа.
Эрик шагнул вперед, увидев ее, и сделал охранникам знак отступить. Чистая белая повязка, куда меньше, чем та, что была в прошлый раз, выглядела на его голове как-то ухарски. Сейчас, когда он был вне опасности, это напоминание о полученном в бою ранении делало его более жестким и бывалым с виду. Вопреки собственному желанию Ребекка отметила, что эта перемена кажется ей привлекательной.
– Мадам, – приветствовал он ее со всей галантностью, на которую был способен, а его сердце колотилось так сильно, что она могла слышать этот звук. Эрик был почти на фут выше нее и теперь склонился к ее руке для поцелуя. – Ребекка. Я начал о вас беспокоиться. После вашего визита в лазарет вы словно исчезли. – Его сердцебиение выровнялось, и она приглашающе отступила, поощряя следовать за ней внутрь. – Надеюсь, я не сказал ничего такого…
– Я уединялась, – начала импровизировать Ребекка. Здесь, среди низких матерчатых стен, расстояние между ними будто сократилось, как если бы сумрак внутри палатки толкал их друг к другу. – Происходило так много всего, и я не хотела путаться под ногами.
На худом лице Эрика возникла понимающая улыбка.
– Я слышал, что во время нападения бунтовщиков вы вели себя очень храбро. А навестить раненых было так самоотверженно с вашей стороны. Но сражение – вовсе не безделица даже для закаленных солдат. Меня не удивляет, что вам потребовалось время, чтобы прийти в себя.
Ребекка не могла ничего возразить, как бы смешно ни звучали для нее подобные речи. Иной раз она убивала за день больше людей, чем погибло в этой маленькой стычке. Уж конечно, она не забилась сюда в панике, словно какая-нибудь слабачка.
– Да, мне нужно было время, чтобы все это переварить, – согласилась она, стараясь, чтобы в голосе звучало потрясение, а не скука, – и до сих пор я не чувствовала в себе сил с кем-то встречаться.
– Я могу сделать лишь одно, чтобы помочь вам выбросить это из головы, – твердо ответил Эрик. Он нагнулся, высунулся из палатки и сделал знак двум охранникам снаружи. Те подали ему какой-то сверток ткани и корзину, но единственной вещью, приковавшей внимание Ребекки, был букет вербены, который протянул ей капитан. – Это вам, – заявил он. – И мне хотелось бы пригласить вас проехаться по окрестностям, чтобы вы могли прийти в себя. Наш завтрак уже упакован.
Теперь в ушах Ребекки звучали уже удары ее собственного сердца. Он что, пытается устроить ей проверку? Хочет посмотреть, что сделает с ней ядовитая вербена? Фиолетовые соцветия чередовались с другими цветами и были перевязаны фиолетовой лентой (и где он только ее взял?). Капитан дарит ей букет и приглашает на (верховую?) прогулку… что это за новый поворот сюжета?
Ребекка постаралась успокоиться. Знает ли Эрик, что некоторые из этих растений способны ее обжечь? Возможно, он это подозревает или даже надеется на что-либо подобное. Но, если она хочет обвести его вокруг пальца, лучшее, что можно сделать, – это продолжить играть свою роль. Цветы и пикник на природе. Почему нет? Если она откажется, это будет выглядеть ужасно. Но если принять букет, весь этот спектакль закончится.
Эрик с интересом смотрел на нее, но она не могла сказать, что еще было в его взгляде – пыл или тревога.
– Я хотел поблагодарить вас, – запинаясь, начал он, словно его нервировало молчание Ребекки, – за то, что навестили меня, когда я был ранен.
Должно быть, это было для вас очень трудно, но я глубоко тронут. – И он улыбнулся своей чарующей улыбкой. Сверкнули зубы, в ореховых глазах засветилось неподдельное счастье. Вопреки собственному желанию, Ребекка снова и снова прельщалась этим человеком.
Если она хочет покинуть лагерь без резни, ей нужно собраться и держать себя в руках.
– Мне нравится идея провести день подальше от этого места, – согласилась Ребекка, стараясь не думать о том, как привлекательна для нее возможность провести день с Эриком. Но ведь, в конце концов, она делает это, чтобы отвести подозрения. Если ей хочется остаться с ним наедине, видеть его обращенную к ней одной улыбку, прикасаться к нему… разве это не поможет сделать ее притворство более правдоподобным? – Как это мило! – улыбнулась она. – Но как армейский капитан нашел время, чтобы собирать цветы?
У Эрика хватило такта изобразить легкое смущение.
– К счастью, у меня есть помощники, обладающие множеством талантов, – пояснил он, хотя Ребекка не была уверена, имеет ли он в виду то, что один из его людей надрал сорной травы или, наоборот, командовал лагерем, пока сам он собирал цветочки.
– Как это мило. – Она, импровизируя, осторожно нагнулась над букетом, который все еще был в руках у Эрика, и сделала вид, будто нюхает его. Потом погладила руку капитана через грубый рукав мундира, касаясь лишь его, а не цветов и надеясь, что он этого не заметит. Ребекка знала: если бы их положение поменялось, она не заметила бы ничего, кроме движения его пальцев. – Вы не поставите их в кувшин до нашего возвращения? Не хочу тащить их на верховую прогулку.
Ей было слышно неровное дыхание Эрика. Показалось, будто он на краткий миг бросил взгляд на цветы, прежде чем снова посмотреть на нее. Впрочем, уверена в этом она не была.
– Конечно. – Эрик восстановил самообладание и аккуратно поставил букет в пустой глиняный кувшин, на который она указала. – Тут они будут в целости и сохранности, пока мы не вернемся.
В такой жаркий день цветы завянут без воды, а Ребекка тем временем станет собирать все мельчайшие крохи сведений, какие только сможет, ни на что не отвлекаясь. А если при этом она будет наслаждаться обществом Эрика, тут уж ничего не поделать. Ребекка убьет его, если должна будет это сделать, однако ее чувства не касаются никого, кроме нее самой.
Она вспомнила о том, чтобы перевернуть «дневное» кольцо, как раз перед тем, как Эрик помог ей сесть верхом. Место, предназначенное им для пикника, было где-то в часе езды по испятнанным солнцем полянкам и поросшим травой утесам с видом на реку. Когда Эрик заставил свою лошадь остановиться, Ребекка обнаружила, что чувствует себя на удивление спокойной и свеженькой. Неважно, что на самом деле значилось в ее повестке дня (или в его, раз уж на то пошло), – день на природе в компании Эрика Моке был именно тем, что ей требовалось.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});