Видимо, мадам Еписеева и впрямь была особой классического склада. Мало того что заставила меня маячить под часами. Мало того что я провел мучительные два часа, думая, как выкрутиться с цветами. Так она еще и опаздывала!
«Опаздывая на пятнадцать минут, женщина дает мужчине возможность подумать о том, как он к ней относится», – наверное, крутилось в ее белесой головенке.
Но как можно относиться к человеку, если он опаздывает? К тому же я бы несколько подредактировал эту не самую свежую мысль. Примерно так: «Опаздывая ДАЖЕ на пятнадцать минут, женщина дает мужчине возможность подумать о том, стоит ли с ней вообще встречаться?» Особенно если вокруг прохаживаются красавицы.
Мимо меня продефилировала длинноволосая девушка в коротеньком полушубке. Студентка, наверное. Вот за такой я бы пошел на край света…
Тут к обочине подрулило длинное красное авто. Хлопнула дверца. Автомобиль рванул с места. Девушка исчезла. Она уехала на край света с другим. Зачем юным красавицам старый больной учитель литературы, который может предложить разве что поход в зоологический музей?
Кстати, вон та беленькая в дубленочке тоже ничего. Ого! Она почему-то машет мне рукой! Сейчас ее тоже увезут, а я останусь под часами со своим идиотским свертком. И буду ждать мать хулигана (которого я, кстати, сам же и воспитал), пока не потеряю способность двигаться.
Но девушку не увезли. Вместо этого она перешла через дорогу и уверенно направилась в мою сторону. Бог мой, да это же мадам Еписеева! Ее не узнать. Может, она на ресторан рассчитывает?
– Привет! – она чмокнула меня в щеку. – Давно ждешь?
– Да нет, – соврал я и протянул ей свой сверток: – Это тебе…
– Цветы? – Машины глаза хищно вспыхнули.
– Можно и так сказать, – уклончиво ответил я.
– Тогда запомни, что перед тем, как подарить их, газету надо снять.
Мария зашуршала, и на свет божий показалось мое пыльное чудовище. Я зажмурился.
– Где ты достал эту прелесть? Господи, а пахнут-то!
Да, о запахе я как-то не подумал. Эти сухие ростки наверняка насквозь пропитались табачным дымом.
– Так и вижу горы, степь, – мечтательно продолжала Маша. – Даже морем, по-моему, пахнут! Наверное, дорогие?
Я промолчал. Пора было двигаться, и, сунув руку куда-то под мышку мадам Еписеевой, я потянул ее ко входу в музей.
Мария поежилась, освободилась от моей руки и ухватила меня под локоть.
– Какой же ты еще необразованный, – сказала она. Видимо, я опять что-то сделал не так. – Ну, пошли скорей, а то мне сегодня в вечернюю смену…
– А где ты работаешь?
Она почему-то смутилась.
– Да, в одном отеле… Хаускипером…
– Кем-кем? Киллером?
– Хаускипингом занимаюсь…
– Киднэппингом?
– Словом, это что-то вроде горничной, – наконец выпалила Маша.
– Слава тебе господи, а то я уж было испугался.
С горем пополам я купил билеты, и мы подошли к гардеробу.
– Сначала раздень меня, – напомнила моя спутница.
Ну это-то уж я знаю и сам. Я перекинул Машину дубленку через руку, накрыл ее своим пальто и перебросил всю эту кучу через прилавок.
– Господи! – всплеснула руками старенькая гардеробщица в синем халате, принимая у меня вещи. – Да как же ты, милок, на моего зятя похож…
Я расплылся в дружелюбной улыбке, означающей: «Да, мол, похож, и надеюсь, что ваш зять вполне достойный человек, а не какая-нибудь затрапезная сволочь».
– Такое же вот пузо до колен, – наивно добавила старушка.
Я покраснел и опасливо оглянулся на Машу. По-моему, не слышала. Она задумчиво разглядывала «Охоту на мамонта». Ражие мужики-питекантропы забивали бедного слона, попавшего в яму, пузырчатыми кусками доисторической лавы. На этом жутковатом фоне Мария в ее пушистой белой кофточке казалась существом почти неземным.
Настроение у меня поднялось. Я подошел к ней и, галантно изогнувшись, подставил локоть. Мадам Еписеева благодарно посмотрела на меня, и мы устремились в зал. Рядом со мной непривычно и как-то мягко цокали ее каблучки.
– Вот это зверюга! – восхищенно прошептала Маша, когда мы остановились у скелета динозавра, и осведомилась: – Ты бы мог его победить, если бы он напал на меня?
Знала бы ты, что я не смог «победить» даже нашего физрука Мухрыгина. Что уж там говорить о динозаврах?
– Разумеется! – пророкотал я и обнял мягкие плечи, как бы укрывая Марию от нападок древнего скелета.
– Ты настоящий мужчина! – Она смотрела на меня с восхищением. – Это теперь такая редкость.
– Как динозавры.
Но Маша пропустила это сомнительное замечание мимо ушей и продолжала:
– Вот хотя бы у нас в отеле. Вчера все просто с ног сбились. Ждут какого-то… Лорда, что ли? Он, видите ли, позвонил и сказал: «Я, дескать, привык, чтобы в моем номере всегда стояли свежие живые розы». Ну это бы еще полбеды. Так ведь он потребовал, чтобы эти розы были голубые!
– А что, разве такие бывают?
– Да в том-то и дело, что нет!
Мои брови поползли вверх.
– Обычные капризы. Ты что, дурачок, не понимаешь?
– А-а, – глупо протянул я. – Но в других-то гостиницах ему эти синие розы все-таки доставали?
– Еще бы! – расхохоталась Маша. – Мы тоже «достали». Купили букет обычных белых роз и выкрасили их голубой краской из пульверизатора.
– И лорд ничего не заметил?
– А лорд и не приехал.
Мы двигались по огромному залу. В конце концов нас со всех сторон окружили стеллажи с чучелами зайцев. Даже представить себе не мог, что зайцы такие разные!
Орлы простирали над нами свои крылья. Со всех сторон пучеглазились раздутые сушеные рыбины.
Мадам Еписеева замерла около косматого медведя и с интересом заглянула в его пасть.
– Бедный Миша, за что ж тебя так, – пробормотала она и дотронулась пальцем до белоснежного клыка-коронки.
Медведь тупо таращился на Марию своими стеклянными глазами. Я подошел поближе и ощутил тонкий запах духов. От медведя так пахнуть не могло. Да, моя спутница сегодня явно во всеоружии.
Я наклонился и коснулся носом золотистых волос. Маша обернулась и неожиданно поцеловала меня в губы. Схватив ее за плечи, я судорожно попытался развить эту тему. Но Маша вырвалась и, переведя дух, прошептала:
– На нас же смотрят.
– Кто? – не понял я и оглянулся.
Со всех сторон нависали лишь звериные морды.
– Вот он, – Маша со смехом показала сначала на медведя, а потом обвела рукой зал: – Да и все они…
– Молодые люди, – вдруг раздался голос из глубины зала, – здесь, между прочим, музей, а не публичный дом!
Из-за витрины, где, как группа манекенов в магазине, разместилось семейство горилл, высунулась седая голова смотрительницы. Голова принялась покачиваться из стороны в сторону, как у гремучей змеи перед атакой.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});