Зверюга же продолжала махать лапами, отрывая от своей жертвы оставшиеся конечности и раскидывая их во все стороны. Соколов потянулся за новым магазином, продолжая пятиться к носу бронетранспортера, чтобы спрятаться за ним. Он уже добрался до последнего колеса, когда услышал глухое рычание, которое прозвучало как смертный приговор.
- Да... твою мать, лять... - тихо простонал он.
Медленно повернув голову, Олег увидел прямо перед собой огромную морду еще одного медведя, как раз показавшуюся из-за транспорта. Соколов застыл на месте, не в состоянии больше что-либо думать или предпринимать.
Только сейчас он заметил вокруг себя мелькание множества теней, спешно проносящихся по запустелой восьмерке и бегущих к открытому створу въездных ворот. Казалось, их были сотни. Еле различимый свет местной луны, с трудом пробивающийся сквозь густые облака, мерцал на этих очертаниях, давая мозгу возможность узнать в них представителей местной фауны во всем ее инфицированном разнообразии...
Медведь медленно повернул голову на бок и сделал глубокий вдох, словно собираясь засосать Соколова своими огромными ноздрями. Слизь паразитирующего червя обильным слоем покрывала его глаза и пряди шерсти вокруг них. Пусть Олег стоял почти выпрямившись, а медведь на своих четырех лапах, его косматая морда была прямо на уровне лица парня.
Зверюга открыла огромную пасть и заревела, обнажив желтоватые клыки, способные перекусить стальной прут, не говоря уже о слабой человеческой кости. Олег невольно плюхнулся на задницу, почувствовав, как все его нутро съежилось в маленький комочек перед этой огромной тварью...
Но ничего не произошло. Медведь еще раз понюхал воздух и перевел голову в сторону своего товарища, который тоже принюхивался к чему-то, стоя посреди темного месива, которое еще несколько секунд назад было здоровяком военным.
В этот момент его туша задергалась, пробиваемая возникающими в воздухе одна за другой голубоватыми черточками. Медведь резко крутанулся на месте и взревел от боли, но заряды гауссовки продолжили прошивать его тело, не оставляя ему шансов на спасение.
Не успел Соколов ничего толком сообразить, как животное упало на бок и затихло. Из-за него выскочила Марина, на бегу пальнувшая в еще одну тварь, попытавшуюся ее атаковать. Затем девушка ловко схватилась за край БТР-а и запрыгнула на броню. Сверху послышался глухой топот ботинок по корпусу транспорта и лязг задраевомого люка водительского отсека.
Медведь, нависающий над сжавшимся в комочек Олегом, зарычал и бросился на этот звук, скрывшись за носом бронетранспортера. Тут же двигатель машины взревел резко подскочившими оборотами, и она сорвалась с места, выбросив из-под колес огромные комки грязи и листьев, от которых Соколов инстинктивно закрылся руками.
Бронетранспортер с грохотом ринулся в открытые ворота, сминая своими колесами мелкую живность и исхудалые тела инфицированных рабочих. Огромный медведь продолжал с ревом кидаться на закрытый водительский отсек, грызя и скребя броню здоровыми когтями.
Соколов нервно заморгал, глядя на то, как с ревом и лязгом в ночную темноту уносится все это безумие, оставляя его одного на месте кровавого побоища. Он боялся даже пошевелиться, слыша, как мимо него с топотом пробегают десятки лап различного размера, и, медленно шаркая ногами, плетутся исхудалые люди.
"Червь... - подумал он. - Червь принял меня за своего! Я же весь в этой слизи, от меня, наверное, за километр воняет!"
Похоже, что все кончилось. От осознания этой мысли Олега пробрала нервная дрожь. Мысли стали понемногу возвращаться в голову, пока он сидел на холодной земле восьмерки, до сих пор не веря в то, что ему удалось выжить в этой экстремальной ситуации.
"Неоправданный риск?! - подумал Соколов, и на его губах появилась истеричная улыбка. - Вот это, лять, неоправданный риск! Сука, три раза мог погибнуть, если не больше!.."
Спустя несколько минут Олег понял, что теперь действительно остался совсем один. Вокруг больше не слышался звук ничьих шагов. Свет включившихся фар БТР-а перестал мелькать между деревьев в темноте леса. Смолкли и звуки ревущего двигателя.
- Так... - произнес Соколов и сам испугался собственного голоса. - Так, надо вставать...
И парень осторожно поднялся на ноги. Боль израненного тела тут же дала о себе знать жжением в боку и ногах.
- Сосредоточься... - прохрипел Олег и буквально выпучил глаза, пытаясь разглядеть хоть что-то в окончательно опустившийся на восьмерку тьме.
"Так, так, так... - судорожно заработали мысли. - Все по порядку: больно. Раз еще жив и не умер, значит, все в порядке... Это да, но надо бы осмотреть себя..."
- Не видно же ни хрена... - сам себе прохрипел парень.
"Думай, Олежа, думай. Фонарик тебе в рюкзаке зачем?"
- Точно... - кивнул он и с трудом трясущимися руками снял с плеча свой маленький рюкзачок.
"Так, дальше... - деловито продолжил внутренний голос. - Надо оружие посерьезней, и выбираться отсюда как-то..."
- Глеба жаль, ведь почти спаслись уже...
"Что значит "Глеба жаль"?! Можно подумать вы с ним друзья прямо были".
- Нет, конечно, но это просто дерьмо какое-то... Ведь уже почти все кончилось... - поморщился Соколов, ощупью расстегивая рюкзачок. - Что вообще здесь произошло?
"Понятно же все. Саботаж. Эти сволочи решили украсть Вилоний. Прикинулись военными, высадились на одной из шахт компании... Вот хитрые гады".
- И что, в компании ничего не знают?
"А как они узнают, сам посуди? - ответил ему внутренний голос. - Пока корабль прыгун не выскочит на орбиту, связи не будет. А он появится здесь согласно указанному в контракте сроку... А чтобы заполучить подобную информацию по срокам отгрузки добытого Вилония, не надо быть супергением. Владея этими данными, тебе остается только получить в свое распоряжение корабль-прыгун и горстку головорезов, готовых на все ради денег".
- Дальше дело за малым... - нервно улыбнулся Соколов, ощупью роясь в рюкзаке в поисках фонарика.
"Конечно. Высаживаешься в тот момент, когда Вилоний уже в контейнерах и готов к погрузке. Врубаешь эту хренову штуковину, которая приманивает червей, инсценируешь атаку стада на шахту, получаешь Вилоний и летишь домой... На шахте все мертвы или инфицированы, а у тебя полные трюмы ценного груза".
- Все равно, тут что-то не так, - сам себе возразил Олег.
"Да тут ВСЕ не так! У тебя на глазах медведь только что человека задрал! Другого плазмой прожгло насквозь, тебя самого чуть несколько раз не убили! Давай, соберись, ищи фонарь и думай, как нам отсюда выбраться".
Соколов кивнул, соглашаясь со своими умозаключениями. Скользкие пальцы все еще покрытые червивой слизью перемазали уже все внутри рюкзака, но фонарик так и не нащупали.
Олег никак не мог сосредоточиться на какой-то конкретной мысли. В его голове был полный хаос, который, казалось, порождался физическим утомлением тела, тупой болью всех травм и ожогов, и диким ознобом, пробирающем до костей.
Он думал обо всем сразу. И об установке, приманивающей червей, и о хитром плане саботажников. И о том, кто они такие вообще. Теперь стало понятно, почему тот вояка-полицай так и не ответил на его вопрос о своей профессии... Потому что он не был воякой! И полицаем уже, скорее всего, тоже. Просто головорез-наемник на вольных хлебах, с "генной" памятью старой профессии.
Еще он думал о том, почему весь персонал восьмерки оказался инфицированным и запертым в помещениях шпиля связи. И о том, как это оставалось незамеченным, если Казюка неоднократно пролетал над ней, до того как вертолет сгорел.
Выработанное чувство замечать мелкие нестыковки не давало ему покоя. Но пока что надо было решить первоочередные задачи - осмотреть себя, по мере необходимости сделать перевязку. Поменять оружие. Придумать способ выбраться отсюда и предупредить Казюку. Если, конечно, к моменту как он все это сделает еще будет кого предупреждать.