Читать интересную книгу 25-й - Степан Ларин

Правда, какое-то время было совестно за его дочку. Брак, будь он гетеро- или гомосексуальным - это ведь, с точки зрения общества, просто способ воспитания потомства и подготовки следующего поколения к жизни в этом обществе. К такой жизни, что будет полезна обществу. Вроде бы все в выигрыше: голубки имеют законную возможность быть вместе, а брошенные приютные детишки получают каких-никаких, но всё же родителей...Но, если на этой планете однополая семья равна традиционной, почему за дочку Хугеля я должен стыдиться сильнее, чем за дочек и сыновей других немцев, павших от моей руки? Почему я вообще должен стыдиться за каких-то незнакомых мне детей? Никто не просил их родителей предавать нас. Я тут просто пытаюсь выжить, а теперь ещё и должен себя в этом винить? Да и вообще, о чём речь? Однополые семьи, кешот! Как...как это вообще может быть?

Именем Какой-Нибудь Высшей Силы, я только теперь осознал смысл слов Раш-Фора о Бездне на Земле! Население этой планеты не просто воюет с нами; у него совсем иное отношение к вещам, которые у правоверного салеу вызывают рефлекторное отвращение! Не буду врать, нетрадиционные есть и у нашей расы, но эти не афишируют свою ориентацию, не заявляют о "толерантности", не требуют признания своих, особых прав, а уж речи о законных браках и усыновлениях и вовсе быть не может. Я не говорю, что их надо истребить под корень; пусть живут себе тихонько и вносят лепту в развитие расы, общей на всех. Сколько деятелей политики, наук и искусств было из их числа? И мы ведь помним их и благодарим за их достижения. За достижения, кешот, а не просто за то, что они были...не такими, как большинство.

А что происходит с этой планетой? Как вообще можно всерьёз, на государственном, кешот, уровне обсуждать, стоит ли вводить те однополые браки? А очень просто: сексуальные меньшинства - это тоже политическая сила, такая же, как и религиозные или национальные. Она тоже способна обеспечивать поддержку на выборах, и политикам выгодно множить эту силу. Им выгодно плодить тех, кто этим меньшинствам будет сочувствовать. Это не политики навязали однополые браки; это идёт снизу вверх, от простых людей, которые, слишком долгое время прожив слишком хорошо, подумали: "А почему бы мужчинам не жить с мужчинами, а женщинам с женщинами? Это ведь так ново и интересно!". А политики, напав на новую золотую жилу, подумали: "А почему бы нам не привлечь этих парней на свою сторону? Мы им разрешим сочетаться браком, а они за нас проголосуют". А чтобы это не выглядело богопротивно, весь этот процесс назвали гуманизацией, толерантностью - Господь Бог ведь завещал любить ближнего своего, каким бы он ни был. Потому, наверное, католическая церковь и не возражает против всего этого. Меньшинства не надо преследовать и изничтожать просто по факту их существования, особенно если они сидят тихо и никому не мешают. Но и не надо делать из них мучеников. Из крайности в крайность кидаться не надо - а землянская раса, будучи молодой, склонна к этому на протяжении всей своей истории. Если каждый простой человек будет это осознавать, политики не смогут делать карьеру на том, на чём её делать нельзя. Не для того природа - или боги, или Бог, кому что и кто больше нравится - разделила нас на два пола, чтобы хитрые политиканы ради высоких рейтингов пытались это обойти. А ведь современные технологии, особенно некрианские, позволяют жить с однополым партнёром, размножаясь клонированием и с использованием искусственных маток. Но почему тогда у нас семьи до сих пор традиционные? Всё дело в социальной ответственности. Социальная ответственность - это ответственность перед самим собой, элементарная индивидуальная совесть, вовремя говорящая "стоп" всем безумным желаниям и выливающаяся в благополучие и подлинный гуманизм всей расы. Некрианская раса вдоволь понаступала на грабли, много-много лет назад прошла всё, что сейчас проходят земляне, и сделала выводы. У нас было время научиться этому, а у землян есть мы. Мы их не завоёвываем, а спасаем.

Всадники остановились в паре-тройке карадов восточнее, на берегу прудика. Заброшенное рыболовецкое хозяйство, судя по домику и маленьким причалам тут и там. Интересно, в этой воде ещё есть рыба? Я бы сейчас свежатинкой перекусил...Земляне даже любезно огонь развели...Хотя, нет - сейчас не до рыбы. Сейчас меня интересует другая живность.

Двое из отряда купаются, пока один приглядывает за оружием, костром и лошадьми. Подбираться близко я не стал - животные начали вертеть головами и тревожно оглядываться, почуяв чужака.

- Тише, девочка...- поднявшись с земли, дозорный погладил серую кобылу по шее.- Что случилось?

Она встала на дыбы и смяла его под себя копытами, когда хлопнул "Вальтер" в моей руке. Пуля пробила затылок землянина, я усердно, так сказать, со всей ноги заковылял к привязанным лошадям. Купавшиеся кинулись к оставленным на берегу автоматам, но частые бесприцельные выстрелы из пистолета заставили их броситься животами на ил. Они не помешали мне перерубить верёвку, которой кобыла привязана ко вбитому в почву колышку, и прыгнуть ей на спину. Седло с неё сняли, так что мошонка с первых же шагов кобылы ощутила, насколько лошадиный хребет жёсткий. Заметив, как враги снова бросились к оружию, я шлёпнул лошадь мечом по крупу, она в панике прижала заднюю часть тела к земле и понесла, едва слушаясь.

Преследователи не заставили себя ждать. Мимо меня отрывисто засвистели улетающие в "молоко" пули: фиу, фиу, фиу...Хоть на меня и надет полный легионерский доспех, жуткий звук прижал всем торсом к спине кобылы. Жокеи чёртовы...Это ж когда они научились так лихо палить на скаку? Стоило Рейху потерять свою бронетехнику в России, продвинутая европейская армия вспомнила, что и на лошадках воевать не зазорно.

Дождавшись, когда их автоматы заткнутся, я схватился за свой и поглядел назад. Противники мчатся в нескольких сотнях танов позади, едва успев натянуть одежду на скользкие мокрые тела. Один, похоже, накинул бронежилет прямо на голое туловище и впопыхах забыл обуться; завязки напяленного кое-как шлема бьют по щекам и шее. Его товарищ - здоровенный, не меньше меня, баварец, раньше явно ходивший в спортзал и теперь блестящий лоснящимися от воды рельефными мышцами в свете местной луны - надел только штаны и сапоги, даже ремень не затянул. Развернувшись на спине кобылы, как чешуедранный цирковой акробат, я поехал задом наперёд и поднял G36 обеими руками. Мои трюки врагов не удивили, а вот на вскинутый автомат они отреагировали моментально. Баварец махнул рукой, и второй всадник придержал лошадь. Теперь они скачут в отдалении, не загоняя животных понапрасну, но и не теряя меня из виду. Чего добиваются? Ждут, когда моя кобыла устанет? Она уже вся в мыле, и вскоре преследователи догонят меня, если поднажмут опять, но на что наткнутся? На очереди из автомата?

Нет, на них наткнулся я, проскакав ещё полкилометра: с запада и востока тоже доносится стук копыт. Это другие отряды зачистки приближаются...Глупо было бы ждать, что всадники не имеют при себе раций, и те двое, у которых я отнял товарища и лошадь, не позовут себе на помощь чистильщиков со всей округи. Их примчалось человек десять, и все они прекрасно помнят про автоматы в своих руках.

Прежде, чем кобыла с пулями в боку полетела кубарем подо мной, я успел утихомирить двоих: одного пристрелил с большого расстояния, под вторым убил лошадь. Хотя, этого тоже можно записать в мёртвые - кувыркаясь, животное прокатилось прямо по нему. Их товарищ вырвался вперёд, наперерез мне, с протяжным воплем размахивая саблей. О, вы и про холодное оружие вспомнили...Я усмехнулся и даже не стал стрелять в него, а потянул из ножен меч. Вопящая фигура немца и его лошади разрастается с каждым пройденным таном, словно приближающаяся с края небосвода туча. Приготовившись отразить удар, я поднял левую руку в нарукавнике, как щит...и мигом с ней попрощался.

- АХ ТЫ МРАЗЬ!!!

Удивление было таким сильным, что я выдавил фразу по частям. Это что такое, именем всех богов и Пожирателей?! Клинок из звёздной стали?! У землян?! Созданный их собственными руками?! Но глаза меня не подводят - сабель такого типа на вооружении Легиона нет! Никто не мог снять её с тела убитого имперского всадника! Она перерубила броню, кость и плоть так же легко, как перерубила бы только плоть, и обрезок руки шлёпнулся в высокую траву позади.

Очешуевать я продолжил на земле, когда кобыла, поймав рёбрами пули, подпрыгнула как-то особо сильно и упала на бок с разгона. Хорошо, что на правый, не то и вторую мою ногу превратила бы в один сплошной перелом. А так я без труда выбрался и даже успел выбить из седла яростного всадника, мчащегося ко мне для второго удара. "Вальтер" оставил дырочку в его груди. Чиркнувшие по броне пули напомнили, что мы здесь не одни, и я кинулся к туше кобылы, положив на её израненный бок автомат, как на край баррикады, и стараясь не обращать внимания на кровопотерю. Тело слабеет с каждой секундой, но жать на спусковой крючок я ещё могу. Большего и не надо.