пока он рядом, а потому всеми силами удерживала его, даже в ущерб делам. Предоставленные же самим себе наместники Марка Антония стали частенько злоупотреблять властью, а кроме того, нередко действовали несогласованно. Такое положение было на руку противникам Марка Антония, но для Клеопатры главным противником была его жена Фульвия. Заочная вражда этих женщин и их борьба за Марка Антония во многом определила ход последующих событий римской истории.
22. ПАРФЯНЕ ВТОРГАЮТСЯ ВО ВЛАДЕНИЯ МАРКА АНТОНИЯ. ОКТАВИАН ПРОВОДИТ В ИТАЛИИ КОНФИСКАЦИИ И НАДЕЛЯЕТ СОЛДАТ ЗЕМЛЕЙ. КОНФЛИКТ МЕЖДУ ОКТАВИАНОМ И ЛУЦИЕМ АНТОНИЕМ. ФУЛЬВИЯ ПОДСТРЕКАЕТ ЛУЦИЯ АНТОНИЯ К ВОЙНЕ С ОКТАВИАНОМ. ИСТИННЫЕ МОТИВЫ ДЕЙСТВИЙ ФУЛЬВИИ. ПИРАТЫ РАЗОРЯЮТ ПОБЕРЕЖЬЕ ИТАЛИИ И БЛОКИРУЮТ ПОДВОЗ ПРОДОВОЛЬСТВИЯ ИЗ ПРОВИНЦИЙ. УПАДОК ХОЗЯЙСТВА В РИМЕ И В ИТАЛИИ
Зная, что население восточных провинций ненавидит Антония, царь Парфии Ород решил, что настало удачное время для нападения на римские владения, и поручил Квинту Лабиену командование парфянскими войсками в войне с Римом. В конце 41 — начале 40 года до нашей эры огромная парфянская армия, возглавляемая Квинтом Лабиеном и любимым сыном царя Орода царевичем Па-кором, переправилась через Евфрат и вторглась в Сирию.
Октавиан же провел в это время в Италии грандиозную конфискацию, затмившую все предыдущие. Была экспроприирована территория 16 италийских городов, в том числе таких, как Анкона, Мутина (Модена), Капуя, Кремона, Флоренция. Солдаты и ветераны получили за счет этого земли и имущество. Престиж Октавиана в войсках вырос, так как солдаты видели, что он дает им «не только земли, но и города, дома и деньги». Однако по тем же самым причинам простые жители, у которых это все отбиралось, его ненавидели.
Видя все это, Луций Антоний, младший брат триумвира Марка Антония, опасаясь, как бы солдатам не показалось, что все блага дает им лишь Октавиан, и что они «его одного будут благодарить за это, Антоний же потеряет благорасположение воинов», стал требовать, чтобы Октавиан не брал организацию колоний на себя одного, а назначил и уполномоченных из числа солдат Антония.
Несколько раз между Луцием Антонием и Октавианом велись переговоры. Когда Луций Антоний начал упрекать Октавиана, что он один хочет раздать солдатам земли и расселить их во вновь созданных колониях, чтобы присвоить себе всю славу, Октавиан, положение которого было невероятно сложным, счел за лучшее не идти на конфликт и согласился назначить устроителей колоний и из числа людей Антония. Однако уполномоченные для устройства колоний из числа людей Антония, желая показать себя более щедрыми, чем Октавиан, позволяли солдатам «причинять еще больше обид населению». Население же городов и сел рядом с колониями возмущалось, «что эти поселения хуже проскрипций: последние применяются по отношению к врагам, а эти к людям, не совершившим никаких преступлений».
Октавиан понимал, что творится несправедливость, но отсрочить создание колоний для ветеранов не мог, а выкупить земли для них, вместо того чтобы конфисковывать их, он также не мог — для этого не хватало средств.
Луций Антоний думал не только об интересах брата. Он вел и свою весьма сложную игру. Искренне или не искренне, но он провозгласил себя сторонником демократии, начав высказывать недовольство властью триумвиров, «которая, казалось, не прекратится и по истечении установленного для нее срока». Разногласия между Луцием Антонием и Октавианом становились все более острыми. Как пишет Аппи-ан, «землевладельцев, у которых были отняты земли и которые просили защиты у всех влиятельных граждан, Луций один принимал у себя и обещал им помочь, причем они, в свою очередь, обещали помогать ему во всем, что бы он ни приказал». Это было уже противодействием не только Октавиану, но и Марку Антонию, а посему вызвало раздражение не только у сторонников Октавиана, но и среди легионеров Марка Антония.
Видя это, Фульвия, жена Марка Антония, сначала не одобряла действий Луция, упрекая его в том, что он «не вовремя затевает распрю». Однако Маний, управлявший имуществом Марка Антония в Италии, если верить Аппиану, убедил ее в том, «что при спокойном состоянии Италии Антоний останется у Клеопатры, если же начнется война — поспешит возвратиться», после чего Фульвия сразу же, «под влиянием чисто женских побуждений, стала подстрекать Луция к ссоре».
Марк Антоний
По словам Плутарха, «Фульвия замечательно выучила Антония повиноваться женской воле и была бы вправе потребовать плату за эти уроки с Клеопатры, которая получила из ее рук Антония уже совсем смирным и привыкшим слушаться женщин». Еще совсем недавно Марк Антоний был в нее влюблен. Однажды, специально чтобы разыграть жену, он из дальней поездки явился к Фульвии, переодевшись в рабское платье, с сообщением, что привез письмо от Антония. Закутанного с ног до головы в плащ, его провели в ее покои. Шел 45 год до нашей эры. В это время Юлий Цезарь разгромил сыновей Помпея Великого в битве при Мунде в Испании, но в Риме поползли слухи о том, что Цезарь погиб и враги приближаются. Фульвия первым делом спросила гонца, жив ли Антоний. Тот в ответ молча протянул письмо, и лишь когда она его распечатала и с трепетом начала читать, обнял и стал целовать оторопевшую от неожиданности супругу.
Так ведут себя, когда любят. С той поры прошло всего четыре года, и если чувства Антония, возможно, остыли или вовсе угасли, Фульвия могла по-прежнему его любить.
Самовластные поступки Фульвии во время проскрипций показывают, что она могла делать по своей прихоти очень многое. Но была ли ее конфронтация с Октавианом вызвана лишь прихотью? Роль Фульвии в развязывании Перузийской войны и ее действия в ходе этой войны, о чем будет рассказано далее, также говорят о ней как о женщине властной. Нельзя не согласиться и с тем, что, скорее всего, вести о романе Марка Антония, от которого она имела двоих детей, с Клеопатрой были Фульвии крайне неприятны. Тем не менее, совершенно неправильно сводить все ее поведение при развязывании Перузийской войны к дамской ревности. То, что именно так стали трактовать ее поведение историки Древнего Рима, неудивительно — такое изложение событий было выгодно победившему в конце концов Октавиану. Однако даже если в действиях Фульвии действительно преобладали не государственные, а личные мотивы, государственные соображения в ее действиях