Роберт зажмурил глаза, пытаясь овладеть собой. Но Катриона не смогла сдержать слез. Ужасно ослепнуть, но куда ужаснее узнать, что тебя считают убийцей всех близких! Неудивительно, что он приехал в Шотландию!
Итак, Роберт не ищет сокровищ. Он разыскивает то, что нельзя оценить, что дороже золота.
Роберт приехал в Шотландию, чтобы найти человека, уничтожившего его семью, и она поможет ему в поисках!
Глава 9
Катриона обернулась, увидев, что Роберт вышел во двор замка, чтобы присоединиться к ней. Утро было тихим и прохладным, на чистом небе не было ни облачка, ярко сияло солнце. Легкий ветерок взъерошил темные волосы Роберта, одетого в мышино-серый жилет, белую рубашку с пышными рукавами и высокие сапоги. Она заметила, что он не забыл надеть темные очки. Выполнив приказание хозяина привести его сюда, Форбс мрачно поглядел ему вслед и, не промолвив ни слова, побрел назад в замок.
— Ты готов? — спросила девушка.
— Одну минутку, пожалуйста. — Роберт замер на месте, прислушиваясь к шуму прибоя и крикам чаек. — Опиши мне место, где мы находимся.
Катриона огляделась по сторонам.
— Мы стоим в самой середине двора замка. Ворота, увитые плющом, ведут на большое поле. Главная башня очень высокая, она возвышается на склоне скалы и обращена к морю. Ты слышишь крики моевок, которые гнездятся на крыше, а теперь смотрят на нас сквозь бойницы. Знаешь, мне всегда казалось, что Россмори — самый прекрасный из всех замков на свете.
Помолчав некоторое время, Роберт кивнул:
— Теперь мы можем идти.
— А у тебя есть лошадь? — спросила девушка. Герцог нахмурился:
— Я думал, мы пойдем пешком.
— Но, судя по запискам твоего отца, он всегда ездил верхом. Местность у нас холмистая, здесь много болот, поэтому ходить пешком не очень-то легко, да и далеко…
Роберту и в голову не пришло, что им придется ехать верхом, ведь после пожара он ни разу не садился на коня. А в-случае необходимости или ходил пешком, или ездил в экипаже. Однако Баяра он с собой привез, по глупости надеясь, что зрение, возможно, восстановится и тогда он сможет скакать на коне как прежде.
— Да, разумеется, у меня есть конь, — пожал плечами герцог. — Баяр очень силен, правда, весьма своенравен. Может… нам обоим сесть на него, а? Ты бы направляла Баяра, а я бы удерживал его.
Катриона согласилась, и Роберт велел груму оседлать коня. Когда они взобрались на Баяра, девушка взяла руки Роберта, державшие за ее талию, и положила их поверх своих рук, ухватившись за поводья, а потом слегка пришпорила коня. Они тронулись в путь.
Роберт даже удивился, как легко снова привык к седлу. По натяжению поводьев он понимал, что Баяр наклонял голову, чтобы пощипать травку, или вытягивал шею, чтобы перейти на галоп. Впрочем, герцог удерживал коня и разрешал ему бежать только рысью.
Да, с Баяром все было в порядке, а вот близость Катрионы сводила Роберта с ума.
Его руки сжимали ее, их ноги соприкасались, правда, проехав некоторое расстояние, они почувствовали себя свободнее. Вскоре Катриона уже спокойно прижалась к его груди, положив головку на плечо Роберта. Он спрашивал себя, известно ли ей, как мягки ее волосы, то и дело щекочущие его щеку. Огромных усилий стоило ему не зарыться лицом в ее кудри, чтобы досыта надышаться ее божественным ароматом.
Только теперь Роберт понял, что с самого начала хотел прикоснуться к ней, чувствовал влечение к этой девушке, но останавливал себя, уверенный, что в его положении человек не может давать волю чувствам. До того как он ослеп, самым большим удовольствием Роберта было наблюдать за женщинами: он смотрел, как они двигаются, любовался их грациозностью, гибкостью. А теперь… Он не знал, какова Катриона, не представлял ее лица, но когда она бывала рядом, ему хотелось быть как можно ближе к ней, гладить ее бархатную кожу. А уж когда она оказалась в одном седле с ним, Роберт понял, что больше всего хочет овладеть ею.
Похоже, они проехали небольшую рощицу; ветер опять стал обдувать его лицо, солнце приятно припекало. Где-то невдалеке журчала вода. Запахло свежевспаханной землей. Катриона осторожно остановила Баяра.
— Это место твой отец первым описал в своих записках, — заявила она. — Здесь есть небольшой ручей, впадающий в Лох-Линнанглас. Дальше ручей бежит в пролив. Он провел тут несколько часов, сидя вот на этих валунах и записывая свои наблюдения. Хочешь, спешимся, и я прочту тебе, что он написал?
Роберту вовсе не хотелось выпускать ее из своих объятий, но он понимал, что разумнее сделать это, иначе он может потерять голову, а она почувствует, как велико его желание.
— «Сегодня морозное утро, — начала Катриона, когда Роберт устроился на берегу ручья, — но я не смог проехать мимо этого места: моему коню надо было напиться, а я хотел насладиться дивным пейзажем. Стоит осень; красные, желтые, золотистые листья осыпаются, накрывая зеленую траву роскошным ковром. Пожалуй, попрошу какого-нибудь художника написать этот пейзаж для моей коллекции. Вода в ручье до того чиста и прозрачна, что я, не удержавшись, сам напился из него. Удивительное место! Никаких следов человека, кажется. лишь природа здесь полновластная хозяйка. Но это впечатление ошибочно, потому что наверняка история оставила и тут свой отпечаток».
Даже не видя ничего вокруг, Роберт отлично представил себе уголок, который живописал отец. Перед его внутренним взором возникла такая картина: отец сидит на большом валуне, держа на коленях свою тетрадь, и что-то быстро пишет. Роберту почему-то показалось, что в это мгновение он стал ближе человеку, уже ушедшему в мир иной. Сняв очки, он положил их на землю. Стараясь не замечать резкой боли в глазах, он опустил веки и подставил лицо солнцу. И вдруг, даже не осознавая, что делает, Роберт встал и двинулся на шум ручья.
— Ты куда?
— Мне хочется пить. — Опустившись на колени, герцог зачерпнул рукой ледяной воды.
— Ох, Роберт, осторожнее, — предостерегла его Катриона, — берег такой скользкий и…
Не успела она договорить, как Роберт, потеряв равновесие, полетел в воду.
— Дьявольщина! — выругался он, поднимаясь на ноги и пытаясь выбраться на берег. Его сапоги наполнились водой и стали тяжелыми, словно были сделаны из свинца. Каждый раз, когда он пытался подняться на сушу, ноги его скользили в жидкой глине, и он снова падал. Роберт был в отчаянии. Наконец, не в силах бороться дальше, он замер на месте, стоя по колено в воде; его мокрые волосы липли к лицу. Больше всего ему хотелось с силой всадить во что-нибудь кулак.
— Роберт! — позвала его Катриона. — Протяни руку, и я помогу тебе выбраться.
— Не-ет! — взревел герцог, в ярости шлепнув ладонью по воде. — Я взрослый человек, а не младенец, которого надо водить за ручку!