Ранд сосредоточил все внимание на Айз Седай.
— Что тебе надо от меня? — Для собственного уха голос его звучал ровно и холодно. А внутри бушевала Сила. Эгвейн говорила ему, что для женщины прикосновение к саидар, женской половине Источника, было объятием; для мужчины же это действие всегда война без пощады. — И не надо опять про фургоны, маленькая сестра. Обычно я понимаю, что же ты хотела сделать, спустя очень много времени после того, как все уже сделано.
Айз Седай хмуро воззрилась на Ранда — и немудрено. Наверняка к ней никто, кем бы он ни был, так не обращался. Ни один человек, даже Возрожденный Дракон. Да и сам Ранд не сказал бы, откуда взялась эта «маленькая сестра»; в последнее время слова иногда сами возникали у него в голове. Видать, легкое касание помешательства. Порой он за полночь лежал без сна, мучимый тревожными мыслями о происходящем с ним. Внутри же Пустоты все эти тревоги казались чьими-то чужими терзаниями.
— Лучше нам поговорить наедине. — Морейн коротко и холодно глянула на арфиста.
Джасин Натаэль, как он здесь себя именовал, возлежал на подушках у стены без окон и тихо наигрывал на арфе, поставив ее себе на колено. Верхняя рама золоченой арфы была вырезана в виде созданий, схожих с теми, что запечатлены на руках Ранда. Драконы — так их звали айильцы. Откуда у Натаэля подобная вещь, Ранд мог лишь догадываться. Натаэль был средних лет темноволосым мужчиной, которого во многих краях, кроме Айильской Пустыни, считали бы рослым. Темно-синие шелковые штаны и затейливо вышитый по вороту и манжетам золотой нитью камзол, уместные при дворе какого-нибудь короля, были, несмотря на жару, наглухо застегнуты и зашнурованы. Превосходный костюм выглядел странно рядом с расстеленным подле него плащом менестреля. Поношенный плащ пестрел многоцветьем частых заплат, причем пришитых так, чтобы трепетали при легчайшем ветерке. По этому плащу даже в глухих уголках безошибочно узнавали бродящего от деревни к деревне артиста жонглера и акробата, музыканта и сказителя. И вряд ли такому по карману щеголять в шелках. Что ж, Натаэль, похоже, весьма высокого мнения о себе. Сейчас менестрель казался полностью поглощенным своей музыкой.
— Все, что тебе хочется сказать, можешь говорить при Натаэле, — сказал Ранд. — В конце концов, он — менестрель Возрожденного Дракона.
Если разговор нужно оставить в тайне, Морейн станет настаивать, и тогда Ранд отошлет Натаэля, хотя ему не хотелось упускать этого человека из виду.
Эгвейн громко фыркнула и поддернула на плече шаль.
— Ранд ал'Тор, ты весь раздулся от важности, словно перезрелый арбуз, — сказала девушка ровным тоном, будто отмечая очевидное.
Гнев бурлил где-то за пределами Ничто. Не от ее слов — у Эгвейн с детства вошло в привычку все время пытаться поставить Ранда на место, спихнуть его на ступеньку ниже, независимо от того, заслужил он это или нет. Но в последнее время, как казалось Ранду, она стала действовать заодно с Морейн: Эгвейн старается вывести его из равновесия, чтобы Морейн было сподручней толкать в нужную ей сторону. Года два назад, еще до того, как стало известно, кто он такой, Ранд с Эгвейн, и не только они, считали, что со временем поженятся. И вот теперь Эгвейн заодно с Морейн — и против него.
Посуровев лицом, Ранд заговорил грубее, чем хотел:
— Говори, что ты хочешь, Морейн. Говори сейчас или отложи, пока я не найду время выслушать тебя. Я очень занят. — Последнее было неприкрытой ложью. Время у Ранда уходило главным образом на упражнения с мечом — с Ланом, или с копьями — с Руарком, или на обучение бою голыми руками и ногами, тогда наставниками выступали оба. Но если сегодня есть возможность взбрыкнуть, то он пойдет на такой шаг. А Натаэль пусть слышит. Ему можно слышать. Почти все. До тех пор, пока Ранду известно, где тот находится.
Обе, и Морейн, и Эгвейн, нахмурились, но по крайней мере, настоящая Айз Седай, видимо, поняла, что на сей раз Ранд уперся на своем — не сдвинешь. Она покосилась на Натаэля, поджала губы. Тот по-прежнему казался поглощенным музицированием. Потом Морейн достала из поясного кошеля толстый сверток серого шелка.
Развернув шелк, она выложила на стол содержимое — диск с ладонь человека в поперечнике, наполовину совершенно черный, наполовину чистейше белый; два цвета смыкались по волнистой линии, образуя соединенные капли. До Разлома это был символ Айз Седай, но теперь диск являл собой нечто большее. Некогда их было создано всего семь — семь печатей на узилище Темного. Точнее говоря, каждый диск являлся средоточием одной из тех печатей. Вытащив поясной нож, рукоять которого обвивал серебряный узор, Морейн аккуратно поскребла край диска. И от него отвалилась крохотная черная частица.
Даже в коконе Пустоты изумление оказалось таким, что Ранд невольно охнул. Сама пустота задрожала, и на миг Сила угрожающе надвинулась, грозя сокрушить его.
— Это копия? Подделка?
— Я нашла диск внизу на площади, — сообщила Морейн. — Но он настоящий. С тем, который я принесла из Тира, то же самое. — По тону можно было подумать, что она требует себе на обед гороховый суп. А Эгвейн плотно, будто мерзла, закуталась в шаль.
Ранд почувствовал липкое прикосновение страха, просачивающегося через границу Пустоты. Отпустить саидин было трудно, но юноша пересилил себя. Если потерять концентрацию, Сила уничтожит его на месте, а сейчас нужно сосредоточить все внимание на самом насущном. И все равно, даже невзирая на привкус в ней порчи, расстаться с саидин было потерей.
Лежащая на столе черная чешуйка невероятна. Невозможна! Эти диски изготовлены из квейндияра, камня мужества. Ничто созданное из этого материала разломать нельзя, даже с помощью Единой Силы! Какую бы силу ни прилагали к квейндияру, тот становился лишь крепче. Способ изготовления камня мужества утрачен при Разломе Мира, но все сотворенное из него в Эпоху Легенд сохранилось до сих пор, даже самая хрупкая ваза, пусть после Разлома она канула на океанское дно или оказалась погребена под горой. Да, три из семи дисков уже сломаны, но, несомненно, для этого понадобилось нечто куда большее, чем простой нож.
Правда, чуток поразмыслив, Ранд признал, что ему невдомек, как на самом деле оказались сломаны те три. Если никакая сила, кроме могущества Создателя, не способна разломать камень мужества, тогда что же разбило эти диски?
— Как так вышло? — спросил Ранд и удивился: голос его был столь же спокоен, как и тогда, когда юношу окружала Пустота.
— Не знаю, — ответила Морейн с таким же внешним спокойствием. — Но ты понимаешь, в чем беда? Упади диск со стола, он разлетится вдребезги. Если прочие, где бы они ни находились, в таком же состоянии, то четыре человека с молотками способны вновь пробить дыру в узилище Темного. И кто ныне решится загадать, насколько действенна эта печать — в таком плачевном состоянии?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});