тарантула. Именно на
уклонениях инстинктов Вагнер делал основной акцент в процессе формирования новых инстинктов.
Второй механизм, в известной степени имеющий отношение к инстинктации, можно проиллюстрировать, если привлечь для этого упоминавшиеся в предыдущем разделе внутривидовые колебания в реализации инстинкта: когда в рамках строго очерченного видового шаблона инстинкта у какой-либо особи случается лёгкое отклонение при совершении этого действия. Это явление носит именно незначительный характер в качественном плане, который и подчёркивается термином "колебание". Но, несмотря на всю несущественность таких внутривидовых колебаний, которые фактически не выходят за рамки видового шаблона, в эволюционной перспективе подобные колебания могут выливаться в довольно существенные изменения в схеме инстинкта.
В предыдущем разделе в качестве примера внутривидовых колебаний инстинкта приводилась иллюстрация в виде условного охотничьего племени, каждый представитель которого имеет инстинкт по метанию в свою жертву копья (только надо не забывать, что пример этот именно условный, поскольку любая человеческая деятельность является самой непригодной демонстрацией для какого бы то ни было инстинктивного поведения). Большинство представителей племени бросают копьё только после совершения трёх предварительных шагов, но некоторые же (очень немногочисленные) представители делают бросок всего после двух таких шагов, а некоторые (столь же немногочисленные) наоборот — бросают копьё аж после четырёх предварительных шагов. В итоге усреднённый шаблон инстинкта содержит именно три шага и дальнейший бросок копья. А бросок после двух или четырёх шагов — это и есть те самые внутривидовые колебания в реализации инстинкта.
Теперь же, если представить, что данное племя в силу стихийных обстоятельств вынуждено было вдруг сместиться в новый для себя регион, можно пронаблюдать, как эти самые внутривидовые колебания в реализации инстинкта при всей их кажущейся незначительности всё-таки могут сыграть свою роль в приспособлении вида к новым условиям за счёт формирования нового инстинкта путём преобразования старого. Гипотетически это может выглядеть так: если прежде вид существовал в лесистой местности, где метание копья при 2-х, 3-х или 4-х шагах не представлялось принципиальным, то при перемещении в скалистую местность, изобилующую обрывами и просто острыми булыжниками, торчащими из земли, данный вид испытает довольно жёсткое воздействие новой среды. Теперь непременные три шага перед броском копья могут представлять собой известную трудность — булыжники под ногами будут постоянно сбивать хороший бросок, а обрывы будут вовсе угрожать жизни. В таких условиях те представители племени, что совершали броски с 3-х и уж тем более 4-х шагов оказываются в весьма затруднительном положении, и отныне число их удачных бросков будет значительно снижено, что приведёт и к снижению добываемой пищи, а тут уже и один шаг до полного вымирания таких особей.
Преуспевающими представителями в данном случае становится то изначальное меньшинство, что совершало броски после 2-х шагов — у них число удачных бросков будет выше, поскольку для них условия охоты снизились в меньшей степени, чем для других представителей племени. В таких условиях буквально через несколько десятков или сотен поколений все особи, метавшие копьё с 3-х или 4-х шагов, почти полностью исчезнут, а широкое распространение получат те, кто производит метание с 2-х шагов. В то же время в рамках шаблона возникает одношаговая манера броска — эта манера пока ещё очень редкая, представленная у сущих единиц среди особей вида, но в силу её высокой перспективности, адаптивности, постепенно она будет получать распространение. Здесь мы обнаруживаем, что усреднённый шаблон инстинктивного поведения вида изменился, сместился в сторону двухшаговой схемы. И так может происходить до тех пор, пока не одержат численный верх те особи, которые генетически детерминированы к вовсе бесшаговым броскам копья — просто с места, за счёт усиленного вращения корпуса. В итоге средний инстинктивный шаблон вида значительно меняется — если поначалу изменения внутри него были чисто количественными (в результате тех самых внутривидовых колебаний), то теперь они стали качественными, поскольку количество оказалось вовсе упразднённым. Метание копья с места позволило виду адаптироваться к новым условиям среды, нивелировав все помехи.
Таким образом, постепенное накопление внутривидовых колебаний при реализации шаблона инстинкта со смещением в одну сторону могут играть важную роль в процессе адаптации вида к меняющимся условиям, поскольку, пусть и в незначительной степени, но всё же предоставляют на выбор некоторое внутривидовое разнообразие. Единственное, что требуется для увеличения значимости тех или иных внутривидовых колебаний, чтобы они в итоге вылились в несколько изменённый инстинктивный шаблон, — это опять же постепенное изменение окружающей среды.
Именно так возникает или преобразуется инстинкт. В ходе естественного отбора в течение десятков и сотен тысяч поколений. Точно таким же образом, как формируются и все прочие морфологические признаки вида — число конечностей, их длины и другие специфические для вида органы (не только внешние, но и внутренние).
Конечно, в лабораторных условиях можно существенно ускорить этот процесс, целенаправленно отбирая для дальнейшего размножения особей с наиболее выраженным искомым свойством, что в дальнейшем приведёт к выведению такой породы, у которой данное свойство будет выражено уже очень значительно. Именно по такой схеме целенаправленного отбора (который именно по причине этой целенаправленности уже является не естественным отбором, а искусственным) было выведено всё множество пород собак, всё множество пород домашних кошек (и всех прочих домашних животных) — в контролируемых условиях (искусственный отбор) можно добиться существенного изменения генофонда вида даже за несколько сотен лет. А если брать совсем простых животных, скорость размножения которых очень высока, то для выведения новой породы с новым набором врождённых характеристик требуются уже всего десятки лет и даже сущие годы. К примеру, отбирая особей мушки дрозофилы (которая плодится очень быстро) со специфической мутацией и скрещивая их между собой, можно получить за весьма короткие сроки фактически новую породу этой мушки с необходимым свойством. Именно это и было проделано в своё время с дрозофилой, у которой отбирали для размножения особей с конкретной неврологической мутацией, проявлявшейся в дрожании лапок. Исследователи постепенно отбирали тех особей, у которых дрожание лапок было неодинаковым — из шести лапок особенно активно дрожала, к примеру, одна задняя. Затем отбор происходил у потомства этой же мушки, среди которых также отбирали тех особей, у которых дрожание всех прочих лапок было выражено слабее, чем дрожание всё той же задней лапки. И так, за череду сменившихся поколений в ходе искусственного отбора была выведена порода дрозофил, у которой всегда дрожала только одна задняя лапка. Затем подобным же путём удавалось вывести породы с дрожанием двух лапок или любого другого их числа (Ikeda & Kaplan, 1970). Другим примером этого же порядка является работа Л. В. Крушинского, которому удалось в своей лаборатории вывести породу крыс с