Михайлова с горечью вспоминала, как за несколько дней до кончины Екатерины Алексеевны ей и Щербакову дали поручение от Николая Подгорного, в то время Председателя Президиума Верховного Совета, переделать доклад для юбилейного вечера Малого театра. Алла удивилась: ведь у Фурцевой доклад был уже готов, и поздравлять Малый театр с юбилеем должна была она, министр культуры. Но выяснилось, что выступление будет читать Подгорный, и написать его надо простым, доступным языком.
…На вечере выступал Подгорный. Для Екатерины Алексеевны это была полная неожиданность. Она поняла, что ее убирают…
Мать, дочь, внучка
— Нами, я знаю, вы встречались не только с Екатериной Алексеевной, но и близко общались с ее дочерью Светланой. Что вы можете рассказать о ней?
— Да, я знала дочь Екатерины Алексеевны достаточно близко. Мать и дочь были разными, только вот умерли в одном возрасте, в шестьдесят три года.
О своем отце Светлана вспоминала немного: родители решили расстаться фактически до ее рождения, но всю жизнь сохраняли хорошие отношения. Отец, несмотря на то, что у него к тому времени уже была другая семья, навещал Светлану, а когда у нее родилась дочь, приехал познакомиться с внучкой. Как-то признался, что любил «только Катю». Запоздалое признание, ведь Екатерины Алексеевны уже не было в живых. Пережил он ее совсем ненадолго, вскоре умер от инсульта.
Светлана утверждала, что отсутствие отца остро не ощущала: рядом две любящие женщины — мама и бабушка, а поскольку жили они вместе с семьей маминого брата, то мужчина в семье все-таки был — «папа Сережа».
Приезжала, хоть и не часто, другая бабушка — папина мама, донская казачка.
С «главной» бабушкой — Матреной Николаевной — проводила больше времени, мама «осуществляла общее руководство», но с возрастом они становились все ближе, дружней. Светлана называла себя «бабушкиной внучкой», да и сама Матрена Николаевна любила говорить, что внучку «разве что грудью не кормила».
Матрена Николаевна обладала врожденной мудростью и интуицией, понимала, что внучке нужно заниматься музыкой и языками. Распускаться не давала, за неуспехи в музыкальной и обычной школе наказывала: лишала прогулок во дворе, мороженого, пару раз получила Светлана от нее бельевой веревкой. Как-то в качестве наказания отправили в Артек: «Я была домашним ребенком, — вспоминала Светлана, — а там муштра, дисциплина, и потому отдых на море мне не понравился!»
Только когда у Светланы появилась дочка Марина, Матрена Николаевна посчитала, что Светлана, наконец, повзрослела.
Свою строгость Матрена Николаевна проявляла исключительно по отношению к Светлане, с дочерью отношения сложились совсем другие — близкие, доверительные. Много в них было общего — решительность, проницательный ум и при этом женственность.
Когда Екатерина Алексеевна стала членом Политбюро, Светлане исполнилось четырнадцать. В те времена они не имели дорогих машин, украшений, мехов… Но не это главное. Главное — появилась возможность смотреть самые недоступные прежде зарубежные фильмы, ходить в театры на самые кассовые спектакли, отдыхать летом на море и покупать в специальном магазине книги или одежду.
Впрочем, Екатерину Алексеевну эти возможности интересовали мало: она, трудоголик, быт отодвигала на второй план. Когда Фирюбина назначили послом в Югославии, он начал привозить Фурцевой красивые вещи, посещала она и специальные ателье в Москве.
С восторгом вспоминала Светлана свои первые каникулы в Чехословакии, где тогда работал отчим. Екатерина Алексеевна была уверена, что дочери-подростку нужны новые впечатления, а потому стала брать ее с собой в зарубежные поездки. К двадцати годам Светлана посмотрела многие страны Европы и Азии.
Екатерина Алексеевна, по словам Светланы, хотела, чтобы та пошла по ее стопам и поступила в тот же институт — тонкой химической технологии. Но Светлана выбрала МГИМО, поскольку с химией еще со школы не ладила. Поступить в самый элитный вуз страны было непросто, и хотя, естественно, Фурцевой достаточно было телефонного звонка, чтобы к Светлане отнеслись более снисходительно, она полностью исключила такую возможность: «Конечно, ей бы не отказали, — говорила Светлана, — но у нас даже разговора на эту тему не возникало. Я могла попросить маму что-то купить, например, но помочь в поступлении…»
В Индии Светлана познакомилась со своей будущей свекровью. Супруге члена ЦК партии Фрола Романовича Козлова она понравилась, после возвращения в Москву девушку начали приглашать в дом Козловых, но у Светланы к тому времени сложилась своя компания, заводить новых знакомых она не спешила. Тогда будущая свекровь, заядлая театралка, достала билеты в Театр Сатиры. Отказаться от подобного предложения Светлана не сумела, в результате ее спутником стал студент Института стали и сплавов Олег, высокий, зеленоглазый, с пышной шевелюрой. Он был старше Светланы на четыре года. Олег много и интересно рассказывал о Ленинграде, который очень любил. Вместо театра они пошли в ресторан «Пекин», а через месяц подали заявление в загс. Подали с трудом, потому что невесте не исполнилось восемнадцати.
Светлана сказала маме о свадьбе только за две недели до назначенного дня. Екатерина Алексеевна пыталась отговорить дочь: той так нравилась учеба в институте — и тут вдруг неожиданное замужество. Говорила, что они с Олегом еще мало знакомы, но Светлана, увлеченная молодым человеком, не сдавалась.
Свадьбу сыграли у Козловых на даче. Приехали Хрущев, Брежнев с женами и детьми. Пили в основном за Хрущева, иногда за новобрачных, и ничего примечательного там не было. Но все выглядело очень красиво. Столы накрыли в саду под белыми цветущими вишнями. На невесте прелестное белое платье… Медовый месяц провели в Магнитогорске, куда Олега направили на практику. Потом жили в особняке Козловых на Ленгорах — небольшом двухэтажном доме с довольно скромной обстановкой. Все вещи, мебель с инвентарными номерами…
Когда Светлана поняла, что забеременела, сразу побежала к маме. Мать и дочь долго говорили, Светлана уже не верила в прочность своего брака. Говорила, что с Олегом их многое разделяет…
Фурцева категорически противилась аборту, вместе решили, что нужно рожать. Рожала Светлана трудно: хрупкая девушка весила сорок шесть килограммов, а дочка родилась почти пять.
Потом долго не могла поправиться, запустила зимнюю сессию в институте, но все же нашла в себе силы — сдала экзамены и перевелась на журфак МГУ.
После журфака Светлана устроилась в АПН в редакцию теленовостей, которая работала с иностранными компаниями. Светлана не скрывает, что попросила маму о помощи в трудоустройстве, и ее взяли редактором. В АПН проработала три года, причем половину из них провела в командировках. Однажды с телегруппой из ФРГ собиралась на съемки в Якутск, где температура понизилась до пятидесяти градусов. Фурцева испугалась, уговаривала дочку остаться и взять больничный. Но Светлана не послушалась маму и все-таки полетела.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});