Я невольно уставилась на его жилистые запястья. На правом поблескивал браслет золотых часов. Аромат одеколона с древесной ноткой тут же коснулся моего обоняния и вызвал неясную тоску. Подняла глаза выше, на пуговицы белоснежной рубашки и туго повязанный галстук.
От него веяло резкостью. Что ж, похоже, день будет напряженным. Надо научиться принимать спокойно его жуткие перепады из нормального состояния в агрессию и обратно.
— Хорошо, Владимир Николаевич. Вам кофе сделать?
Он скользнул по мне взглядом.
— Сделай. Но после того, как все договора будут у меня на флешке.
— Да, Владимир Николаевич.
В его карих глазах мелькнуло удовлетворение, и он быстро скрылся за дверью своего кабинета.
Отлично, если в глазах есть что-то человеческое, значит, он меня ни ненавидит. Если посчитать, сколько проблем я устроила ему на выходных и папин долг, отсутствие ненависти — это уже большая победа.
Я разыскала договора по «Стеле» и отправила их на флешку. Сделала двойной эспрессо без сахара и отнесла в кабинет Облонского.
Он не спрашивал, как у меня дела. Тот нормальный босс, который материализовался накануне в телефоне, снова исчез. Вместо него в рабочем кресле восседал циничный монстр, орущий в сотовый телефон очередной набор грубых фраз, от которых меня лично пробирал мороз по коже. Красивый профиль и дорогой костюм не помогали смягчить неприятные впечатления, поэтому я поставила перед ним кофе и поспешила сбежать из кабинета.
Сделала чашку кофе и себе, после чего принялась ждать доставку продуктов и минеральной воды.
Из бухгалтерии принесли документы с пометкой «срочно».
— Занесите, пожалуйста, Владимиру Николаевичу, — почти шепотом попросила меня девушка, которую прислали с документами.
— Я спрошу, может ли он принять…
— Не надо, умоляю! Я не хочу с ним общаться. Просто положите ему на стол, — она взглянула на меня затравленным взглядом и быстро вышла.
Втянув грудью воздух, я взяла папку с пометкой и сама отнесла ее боссу. Да что творится в «НИГМЕ»?
Облонский скользнул по мне тяжелым взглядом и жестом указал положить папку на стол, после чего продолжил что-то говорить в телефон.
Уф. Кажется, у Владимира Николаевича очередной приступ ненависти ко всему человечеству.
Дверь распахнулась, и на пороге приемной без стука вместо ожидаемого мной доставщика появился Михаил.
— Доброе утро, фея! — обворожительно улыбнулся он и вытащил из-за спины букет роскошных розовых пионов. — Цветы для очаровательной девушки!
Я поперхнулась кофе.
— Как приятно, — в смятении заулыбалась. Отодвинула кружку в сторону и стряхнула с брюк несуществующие пылинки.
Михаил подошел к столу и протянул мне пионы. Не знаю, сколько они стоили, но пахли потрясающе.
— К сожалению, здесь запрещено держать цветы. Я не смогу их принять, — покачала головой и со страхом покосилась на дверь босса. У него была мания зловеще появляться в самый нехороший момент. Сегодня злить его цветами от поклонников не рекомендовалось, однозначно.
— Что за глупости, Маша? Чудесный букет освежит приемную и поднимет настроение, — продолжал наступать Михаил.
— У босса аллергия на цветы.
— С каких пор?
Ручка на двери кабинета повернулась. В следующий миг со мной случилось что-то невообразимое. В одно мгновение я вырвала у Михаила цветущий букет, отодвинула средний ящик рабочего стола и запихнула цветы. В тот момент, когда мой босс вышел из кабинета, раздался громкий стук закрывающегося ящика.
— Маша, мебель дорого стоит. Не долбите ею с таким остервенением! — рыкнул босс. — Пойдем, Михаил, нам надо кое-что обсудить.
Они закрылись в переговорной, а я, едва дыша, отодвинулась от ящиков. Разрывную гранату внутри одного из них следовало ликвидировать, причем немедленно — пионы пахли даже через плотно прикрытый ящик.
Набрала телефон отдела кадров.
— Настя, привет. Ты можешь срочно прийти? — сбивчиво зашептала по внутренней линии.
— А что случилось? Босс всех приказал расстрелять?
— Хуже… в приемную принесли цветы, а он их не выносит. Забери их в отдел кадров, а то жалко. Они такие классные! Если он их заметит, точно всех расстреляет.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Ладно…
Настя пришла очень быстро, видимо, поняла, что меня надо спасать. Я достала букет из ящика и протянула ей.
— Какая прелесть! — восхищенно зашептала она. — Кто их принес?
— Потом, — указывая глазами на дверь переговорной, процедила сквозь зубы я.
— Михаил? Ничего себе… — хихикнула Настя.
— Иди, иди… — подтолкнула ее к двери я.
— Божене понравятся! — прижимая к груди букет, пообещала подруга и исчезла за дверью.
Я выдохнула и вернулась к компьютеру. Буря прошла стороной. Или…все же нет?
Глава 37. Облонский и Гринев
Как только дверь приемной захлопнулась, Облонский резко схватил Гринева за лацканы пиджака и швырнул к стене.
— Ты мне сейчас в дипломате своем что принес, а? Все договора тщательно проверены, по «Стеле» все чисто!
— Разве?
Михаил усмехнулся.
— И за моей спиной нечего было с Ирой в Сочи кататься! Сказал бы, что она тебе нравится, я бы тебе ее так отдал!
— Знаешь, за что я тебя не люблю, Вова? За твой цинизм и снисходительное отношение к людям. Тебе это по наследству передалось. Тем, что одну букву убрал в фамилии, кровь не заменишь! А Ира твоя — женщина роскошная. Зря ты такими изюминками разбрасываешься. Вот и секретарша у тебя действительно стоящая, а сидит за рабочим столом и вздохнуть лишний раз боится.
— Ты мою секретаршу не обхаживай! Ясно тебе, Миша?! — рыкнул Облонский, и его карие глаза сверкнули яростью.
— Вова, ты чего? — опешил Михаил. — Совсем с катушек съехал? Твоя секретарша имеет право на личную жизнь.
— Ее право на личную жизнь заканчивается, когда она переступает порог моей приемной!
— Крепостное право уже давно отменили!
— Не в моей компании! И лучше скажи мне, на кого ты работаешь?
— В каком смысле? Я работаю только на себя, Вова. Забыл?
— Не надо мне чушь нести, ясно? Кто заказчик той статьи? И кому понадобилась наша с Алексеевым дружба? У меня все чисто, Миша. Не подкопаешься ты к «НИГМЕ».
— Ну, знаешь, в этой жизни не все продается и покупается. Особенно люди.
— Кто же купил тебя, Миша? — холодно усмехнулся Облонский.
— Запомни, Вова — я свой выбор всегда делаю сам. Меня нельзя купить.
Презрительно усмехнувшись, Михаил поправил пиджак и вышел из переговорной. Подмигнул красивой секретарше Облонского и быстро вышел.
Покинув здание «НИГМЫ», достал ключи от своего дорогого автомобиля. Сел за руль и забросил дипломат на заднее сидение.
Он всегда ненавидел Облонского. С самого первого дня знакомства. Его заносчивость, уверенность в себе, то, что он являлся наследником рода Оболонских.
То, что Владимир был набитым дураком и в свое время отказался от всех привилегий в угоду чеченской сироте, которая не смогла родить ему здорового ребенка, и все равно выбился в процветающие бизнесмены, злило еще больше. У Михаила никогда не было поддержки от семьи. Его мать умерла от алкоголизма, а отца он никогда не знал. Поступал на экономический сам, без связей и знакомств. В отличие от Облонского, который попал в город совершенно случайно, из упрямства и отказа подчиняться правилам семьи, жаждущей дать ему образование в Англии, Михаилу Гриневу поступление далось очень тяжело. Но теперь, после стольких лет упорного труда, он мог себе позволить гордо расправить крылья. Цель у Гринева была одна — занять место нынешнего сити-менеджера Алексеева. На данном этапе Алексеев устраивал горожан. Обаятельный блондин с американской улыбкой, он всегда держал слово. В городских парках появлялись новые карусели, в районах строились новые школы и детские садики, в центре города создавались бесплатные парковочные карманы, а чистота городских улиц удивляла даже уборщиков.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})