Читать интересную книгу Плохо нарисованная курица - Милош Мацоурек

— Наконец-то мы прилетели! Наконец-то мы в Африке!

И все, как одна, спустились на землю.

Цецилия тоже приземлилась, огляделась вокруг, увидала пальмы, зебр, носорогов, жирафов и множество слонов, которые смотрели на уши Цецилии и хмурились. Они решили, что Цецилия насмехается над ними. Но Цецилия над ними не насмехалась. Слоны понравились ей больше всех остальных, уши у слонов были как у нее. Про себя она подумала: «Вот это подходящая компания для меня» и запела песенку, которую знала еще со школы. Песенка называлась «Я очень люблю слонов».

А слоны слушали и кивали головами. Когда же Цецилия кончила петь, самый большой из них сказал:

— Очень хорошо, что ты любишь слонов, мы приветствуем тебя среди нас.

Сказал он это вполне искренне и сердечно, а остальные слоны подняли хоботы и затрубили.

Но Цецилия зажала свои огромные уши и говорит:

— Фу, кто-то из вас фальшивит, а я этого не выношу. Такие фальшивые звуки режут мне слух!

Слоны извинились и сказали:

— Попробуем еще раз.

И в самом деле стали пробовать. Пробовали они долгодолго, пока не затрубили, словно слаженный оркестр: на два голоса, на три, на четыре и даже на пять голосов. Звучало это необычайно красиво. А поскольку слоны очень старательные, то репетировали они с утра до вечера.

И вот однажды, когда они так репетировали, в небе появились какие-то точки. Точки все увеличивались, и Цецилия сказала слонам:

— Ни за что не угадаете, кто это? Это девчонки и мальчишки из пятого «Б», я их издали узнаю.

И была права. Это оказались лучшие по успеваемости и лучшие по поведению ребята из пятого «Б». Это были те самые ребята, которых чаще всего таскали за уши. Их было восемьдесят семь. Все они, махая ушами, опустились среди пальм и бросились прямо к Цецилии с криком:

— Смотри, Цецилия, у нас уши, как у тебя. У нас теперь тоже уши-крылья, мы летели через море, вот где красотища!

Цецилия поздоровалась с ними, познакомила их со слонами, поставила в три ряда, и получился хор. Она напечатала много-много афиш, на которых значилось: «Сегодня вечером поет ХУД — Хор Ушастых Детей. Руководитель — Цецилия. Пение сопровождает оркестр слонов».

А затем хор отправился гастролировать по свету. Чтобы не слишком утомлять уши продолжительным полетом, они целых две недели плыли на пароходе по морю. На пятнадцатый день хор дал концерт. Все билеты на него были проданы. Аплодисментам не было конца. Цецилии, ребятам и слонам пришось два с половиной часа раскланиваться. Зрители кричали:

— Браво! Отлично! Бис!

Одни, одеваясь в гардеробе, говорили:

— В это даже не верится! Какой совершенный слух у этих детей! А как чисто трубят слоны, правда?

А другие им отвечали:

— Еще бы! С такими ушами можно и петь, и трубить!

Утром Цецилия купила газеты. В каждой из них на первой странице была напечатана статья под крупным заголовком: «Хор Ушастых Детей удивил мир». Статья состояла из сплошных похвал и восторгов. Писалось о том, как сказочно хороша Цецилия, и еще невесть что в том же духе, какие замечательные ребята, какие великолепные слоны в оркестре. Писали также, что впереди у них турне по Австралии, Азии, Америке и поездка на Северный полюс. Дочитав статью, Цецилия обратила внимание на крохотную информацию в самом низу страницы о том, что поскольку были зафиксированы случаи, когда дети с огромными ушами улетают из школ и больше не возвращаются, с сего дня во всех школах прекращается таскание за уши.

Вот так с той поры в школе детей за уши больше не таскают, независимо от того, шалят они или нет.

Каракатица

Когда каракатица была еще маленькой девочкой и ходила в школу, у нее случились серьезные неприятности с чернилами. Было это давно, до авторучек, писали тогда вставочками с простыми перьями, и, что самое интересное, вставочки бывали синими, желтыми или розовыми, а то и зелеными, чернила находились в чернильницах, куда их наливали из большой бутылки, что и послужило причиной всех бед, как это выяснится позже.

Маленькая каракатица всегда приносила с собой в школу бутерброд с колбасой и бутылку молока. Была она не слишком внимательна и однажды в большую перемену вместо бутылки молока выпила бутылку чернил. Это было ужасно, и прежде всего потому, что чернила были школьные.

Отец каракатицы пришел в ярость — ведь ему предложили купить новую бутылку чернил, но он заявил, что об этом и думать нечего.

— Семья у нас бережливая, сама кашу заварила, сама и расхлебывай! — сказал он маленькой каракатице.

Ученики же после этого вместо чернильницы стали макать перья прямо каракатице в желудок, а это, как вы, наверное, понимаете, удовольствие маленькое. С той поры детство у малышки превратилось в пытку. Она убегала из дому, но всякий раз школьный сторож возвращал ее обратно. Оно и понятно — школьные чернила есть школьные чернила.

Однажды класс поехал на экскурсию к морю. Впечатление от моря прекрасное, каракатица в восторге, ничего более сказочного она не видела. Учительница, однако, сказала:

— Ну, вот, а теперь опишите мне, как солнце всходит над морем. Постарайтесь создать соответствующее настроение. Начните с легкого утреннего ветерка и первых лучей, которые появляются на горизонте, ну, и так далее и тому подобное.

Ученики бросились к каракатице за чернилами. Каракатица, однако, уже по горло была сыта тыканьем перьев в желудок. Ну сами посудите — даже здесь и то не дают покоя! И едва ученики бросились к каракатице, она тут же бросилась к морю. Весь класс, естественно, за ней — задание есть задание! Класс во главе с учительницей бросается за каракатицей в море, все ищут ее на песчаном дне, но безуспешно — найти не могут. В воде они видят лишь черные клубы — черные облака чернил, в которых каракатица скрывается навсегда. Класс возвратился на берег ни с чем, а каракатица ликовала:

— Наконец-то наступил покой, наконец-то я нашла настоящий рай, где могу жить счастливо, тра-ляля, тра-ляля…

Фламинго

Антилопа целый день бегает повсюду, белка прыгает с дерева на дерево, один только фламинго стоит в воде не шевелясь. Он стоит в воде на одной ноге, как будто вторая нога ему вовсе не нужна. А вторая нога в это время думает про себя: «Интересно знать, зачем я живу на свете? Неужели я не имею права хоть немного подвигаться? Я ведь все же нога!»

Когда фламинго уснул, нога взяла и отправилась гулять по свету. Пошла куда нога несет. Случилось с нею множество приключений. Сперва она служила колом в заборе, потом метром в магазине тканей, затем перекладиной в спортзале и наконец телевизионной антенной, которая чего только не видит. В том числе и то, как стоит фламинго на одной ноге. И тогда нога подумала про себя: «Бедняга фламинго, надо бы послать ему открытку, чтобы он не беспокоился обо мне». Но опасения ее были совершенно напрасны: фламинго ни о чем не беспокоился. Какое там может быть беспокойство, если он даже не заметил, что у него второй ноги не хватает!

О распустившемся Арноштике и обыкновенной воде

Распущенных, избалованных мальчишек во все времена было более чем достаточно, но, сколько свет стоит, настолько распустившегося, как Арноштик, еще не встречалось. Арноштик был такой распущенный, что под конец распустился совсем. Сейчас я вам расскажу, как это произошло.

На первый взгляд он казался очень милым мальчиком: светловолосый, голубоглазый, в полосатой трикотажной рубашке, синих штанах и белых кедах. Однажды, когда солнышко жарило изо всех сил, градусов этак на тридцать пять, если не больше, он сидел в качалке в саду и кричал:

— Ну что за безобразие! Почему меня никто не качает? Вы же знаете, что сам я качаться не умею! Ну? Будут, наконец, меня качать?

Однако никто на Арноштика внимания не обращал. У каждого были свои дела: отец находился на работе, мама бегала по овощным магазинам в поисках редиски и малинового сока, а у маленькой Иванки своих забот хватало, потому что на дом ей задали нарисовать акварельными красками три большие ягоды малины. А кроме того, она должна была сбрызнуть белье, полить тюльпаны, пионы и гвоздику, чтобы в такой жаре они не завяли. Нужно было еще сходить в булочную и за молоком. Поэтому не удивительно, что голова у нее шла кругом.

— Ну, так что, будут меня качать или нет? — кричал Арноштик. — Сколько раз я должен повторять? Десять, да?

Никто, однако, на его крик не отзывался, и тогда он слез с качалки и направился в дом, а про себя думал: «В саду все равно скучно и жарко, пить хочу страшно, надо выпить соку». Стал он искать сок хоть какой-нибудь.

— Налей мне соку сейчас же! — сказал он Иванке, которая в это время рисовала акварельными красками большие красные ягоды малины. — Сейчас же! А то оболью тебе рисунок!