Приведя себя в более менее человеческий вид и надев рюкзак, она проследовала за своим спасителем. Они опять углублялись в лес.
— Звать-то тебя как? Не скажешь, да? Вижу ты породистый, голубых кровей. Значит, будешь Гансом. Все Гансы красавчики, и ты их в числе.
В ответ пёс довольно гавкнул. Они продвигались всё дальше, пёс шел не спеша пристраиваясь к темпу своей попутчицы. В какой-то момент Алиса не заметила, как они оказались на поляне с несколькими деревенскими избами.
— Ах… — сообразила девушка. — Ты привёл меня к хозяевам. Ну показывай, мне самой интересно.
Пёс быстро побежал вперёд, скрывшись во внутренним дворе.
— Подожди меня, — крикнула, не поспевая за псом, рыжая. Войдя во внутренний двор, она поняла, что тут давно уже никого нет. Двери раскрылись нараспашку, в соломенной крыши зияло несколько дыр, а сама территория постепенно проигрывала схватку лесу и зарастала. Ганс свернулся калачиком возле будки и тоскливо глядел на пустую миску, наивно веря, что её ещё когда-нибудь наполнят.
— Я и забыла, — грустно протянула Алиса, усевшись рядом с овчаркой. Теперь Ганс позволил себя погладить и прищурился от прикосновений девушки. — И ты всё это время их ждёшь. До чего же вы верные создания. Мы совершенно вас не заслуживаем, — задумчиво сказала она. — Слушай, пошли со мной, — Ганс лишь негромко прорычал, что означало отказ. — Пошли-пошли, — рыжая протянула ему кусочек вяленого мяса и пёс с аппетитом слопал его. — Ганс, — она посмотрела ему прямо в тёмные глаза, — поверь мне – они не вернутся. А я могу стать достойной заменой. Что скажешь?
В ответ пёс жалобно заскулил и принялся тереться об её ноги.
— Будем считать это согласием, — усмехнулась Алиса.
***
— Так сколько мешков картофеля вы можете дать? — спросил Гвин, наклонившись к связанному юноше. Зелёные глаза со страхом смотрели на собеседника, губы дрожали. Лохматые чёрные волосы давно требовали стрижки. Одежда остро пахла навозом.
— Двадцать… — чуть слышно ответил он. — Двадцать, господин Гвин.
— Какой я тебе господин, — вздохнул Гвин. — Посмотри на эти руки, — альбинос протянул ладони. На них не осталось живого места из-за мазолей, царапин и синяков. — Я знаю, что такое работать с огородом не понаслышке и понимаю, какой это каторжный труд. А теперь подумай ещё раз и ответь.
— Пятнадцать, — чуть увереннее ответил брюнет. — Пятнадцать мы сможем дать и пережить зиму.
— Вот, такой ответ мне нравится, — он потрепал его по бородатой щеке. — Развяжите его, пусть руководит погрузкой.
Измождённые трудом на поле подростки, от мала до велика, выносили из сарая пудовые мешки и грузили в грузовик. Восьмилетний мальчик, неся на себе торбу больше, чем он сам, не вынес своей ноши и уронил её. Мешок развязался и из него вывалился гнилой картофель.
— Это что такое? — спросил Гвин с интересом разглядывая содержимое мешка. Хоть он и держался спокойно, но глубоко в душе альбинос испытывал большой спектр эмоций.
Бородатый брюнет молча уткнулся в развязанный мешок. Всё его тело начинала прошибать мелкая дрожь.
— Я тебя, блять, спрашиваю: что это такое?! — сорвался на крик Гвин.
— Картошка… — тихо ответил тот.
— Я вижу, что не ананасы. Какого хрена она такая?!
Парень молчал, лишь громко сопя.
— Надурить меня решили, сволочи? — спросил он, беря одну из гнилых картофелин. — Я же с вами по человечески, а вы что? Смотри, — Гвин поднёс гнилой плод прямо к лицу собеседника. От неё несло вонью и плесенью. — Вы хотели, чтобы мы жрали это падаль. Видимо вы считаете, что это съедобно? Значит у тебя не должно возникнуть сложностей съесть это, правда? — он оскалился, отчего у брюнета ушла душа в пятки. Альбинос ударил его в область живота, и парень согнулся пополам, хватая ртом воздух. Гвин взял беднягу за острый подбородок и затолкал в рот картофелину. — Кушай, — приговаривал он, — кушай, мой хороший. У нас этого добра целый мешок.
Пережёвывая отвратительную пищу и заливаясь слезами, брюнет не видел, как люди Гвина обливали бензином его дом. Из машины достали несколько цистерн и длинную трубу. Это был кустарный огнемёт, и его собирались проверить в действии.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Позже об этом дне пошли разные слухи. Одни говорили, что Гвин вырезал всех, а дом спалил. Другие, что девушек и совсем юных пацанов заперли в здании и подожгли, а остальных отправили в недавно созданный штрафной батальон, что было хуже смерти. Третьи же рассказывали, что Альбинос просто всё сжёг, оставив жителей этих земель без крова перед холодной и безпощадной зимой. Такой же, как и сам Гвин.
***
Из душа холодной струёй вырвалась речная вода, смывая с загоревшей кожи липкий пот и куски грязи. После каторжного дня на огороде, под палящим солнцем, для Алисы ледяной душ стал райским наслаждением. Последние капли шампуня вылились на рыжие волосы.
«Придётся дальше мыть голову мылом», — подумала рыжая.
Благо мыла после последней вылазки хватало. На складе хозяйственного магазина нашли огромное количество коробок с этим ценным товаром и теперь его хватало на пару десятков лет.
Сквозь шум воды послышался скрип. Алиса поздно вспомнила, что не закрыла дверь на защёлку. Насвистывая мелодию с жёлтым полотенцем наперевес, в душевую зашёл Вильгельм. Он не сразу понял, что находится не один. Когда же Вилли увидел полностью голую Алису, он застыл, забыв обо всем. Вживую женское тело он ещё никогда не видел. Особенно так близко. Карие глаза друзей встретились, а в следующий момент Алиса визгнула:
— Отвернись! — она пыталась спрятать свои интимные места, но выходило у рыжей это плоховато.
— Извини! — Вильгельм быстро зашагал к двери. — Дверь открыта, я думал свободно. Уже ухожу!
— Подожди… — прошептала Алиса так, что Вилли услышал её только краем уха. — Раз уж всё увидел — оставайся.
— Прости? — спросил он, всё ещё стоя к ней спиной.
— Останься, — чуть смелее ответила девушка.
Вильгельм с трудом повернулся. Алиса уже не пряталась, только отвела взгляд и стремительно краснела. Прозрачные капли стекали по её вздымающиеся груди и зацепались за отвердевшие соски. Упругая талия так и манила, чтобы её обняли. Длинные, загоревшие ноги могли свести с ума любого.
Вилли пытался отвести взгляд, но тщетно. Алиса заметила его растерянность и хмыкнула.
— Заходи, — она игривым жестом пригласила его в кабину.
Он колебался, но всё же смелость взяла вверх, и он на заплетающихся ногах вошёл в интимное пространство Алисы. От неё веяло душистыми травами. В тот момент в нём боролось два чувства: жгучий стыд за то, что не нашлось мужества отказать и одновременно с этим гордость за попытку сделать шаг в так манящую неизвестность.
Всё ещё находясь в состоянии полубреда, Вильгельм не смог сопротивляться искушению и прикоснулся к тёплой груди, начиная мять округлости. Тем временем Алиса стянула с него намокающие трусы. Оттуда выпал стремительно набухающий член, извещая о готовности начать шалости. Рыжая нежно провела по нему, от чего у Вильгельма пробежали мурашки по всему телу.
Алиса резко развернулась и Вильгельм с удовольствием разглядывал её ягодицы.
— Помой мне спину, — прошептала она.
Дрожащими руками Вилли намылил колючую мочалку и стал мыть Алису, словно он скульптор, делающий последние штрихи работы всей своей жизни. Параллельно он прильнул губами к её в шее. Алиса застонала от удовольствия, и её стон слился со стуками капель. Закончив натирать спину, он развернул её и поцеловал, покусывая верхнюю губу и водя языком в ротовой полости. Рыжая водила руками по его половому органу и её прикосновения доставляли неземное наслаждение Вильгельму.
Окончательно обнаглев, Вилли начал опускаться вниз, но Алиса отстранила его.
— Пока хватит, — тяжело дыша сказала она.
— Как скажешь, — немного расстроившись согласился Вильгельм.
— Хорошего понемногу, — Алиса вышла из кабины и завернулась в полотенце. — Спасибо за помощь, — рыжая послала воздушный поцелуй и скрылась за дверью, оставляя Вильгельма в полном недоумении.