Читать интересную книгу Последнее дело Блина - Евгений Некрасов

— Раздеваться не будем, все равно мокрые, — сказал Митек. — Лучше на том берегу отожмемся. А кроссовки надо снять, а то намокнут и потянут ко дну. Кроссовки — в рюкзак, рюкзак на доску, а ты сверху.

На всякий случай в пенопласте проковыряли дырку и пропустили через нее лямку рюкзачка, чтобы вещи не утонули, если доска перевернется.

— Эскадренный миноносец «Упрямый», — окрестил плавсредство Митек, спуская его на воду.

Аксакал схватился за доску и поплыл по-собачьи. Он молотил ногами так, что брызги перелетали через голову и веером падали впереди. Митек плыл чуть в стороне, опустив лицо в воду и поднимая голову, только чтобы вдохнуть.

Лихо доплыв до середины, Аксакал начал уставать. Снизу, от самой воды, казалось, что река еще шире. Он глянул вперед — батюшки! Как будто и не плыл вовсе. Обернулся — ой-ей-й!

Вся решительность Аксакала улетучилась, а вместе с ней пропали и силы.

— Митек, я спекся, — сказал он. — Ты плыви, а я пока отдохну. Может, меня как-нибудь течением вынесет.

— Куда? В Волгу, а потом в Каспийское море? — съехидничал напарник. — Держись и не бойся. Я тебя буду буксировать.

Он схватился за край доски, потянул, и мягкий пенопласт стал крошиться у него под пальцами.

Тут Аксакал запаниковал. Чувствовалось, что доска немножко прогибается, играет под руками. Конечно, ее делали не для плавания, а для того, чтобы пенопласт прикрывал от ударов бок телевизора. По краям она была толстая, а в серединке — сантиметра два. Ее можно было проткнуть пальцем. И на таком «эсминце» он хотел переплыть Оку!

— Спокойно, — сказал Митек. — Влезь на пенопласт грудью и вытяни руки. Я тебя за руки буду тянуть.

Он перевернулся на спину, схватил Аксакала за пальцы и стал грести ногами и свободной рукой. Сначала это удавалось, но недолго. Потом доска поплыла быстрее Митьки, наехала ему на грудь, прогнулась и…

Этого Аксакал и боялся! Пенопласт скрипнул, хрустнул, и эскадренный миноносец «Упрямый» развалился пополам! Разлом пришелся на то место, где напарники проковыряли дыру, чтобы пристегнуть к доске рюкзачок со спецтехникой.

Одна половинка осталась у Аксакала в руках, и он удержался на плаву. Другая выскользнула, лежавший посередине рюкзачок сказал «буль-ф-р-р!» и не спеша пошел ко дну. Был момент, когда Аксакал мог схватить его, но побоялся оторвать руку от пенопластины.

Митек охнул, нырнул и пропал.

Аксакал не чувствовал ни страха, ни холода воды, ни усталости. Он как будто по телевизору увидел себя, маленького и беспомощного, посреди огромной реки. Тонет напарник, лучший друг, который был в его жизни, а он, Аксакал, не может помочь. Он даже крикнуть не может, потому что в горло забился отвратительный влажный ком, как будто там враскоряку торчит «грудная жаба». Скорее всего, он тоже скоро утонет, потому что хрупкий пенопласт крошится в сведенных судорогой пальцах.

«Нет! — мысленно заорал Аксакал. — Нет, так нельзя! Так нечестно!»

Он задышал, вентилируя легкие, как учил его Митек. Вдох-выдох, вдох-выдох. На пятом надо отпустить доску и нырнуть. Он спасет друга, или они потонут вдвоем.

На пятом вдохе вода под боком Аксакала раздалась, и показался сначала рюкзачок, потом вытянутая рука и наконец улыбающееся лицо напарника.

— А я думал, тебя течением дальше снесет, — только и сказал Аксакал.

А Митек ответил:

— Тебя ведь тоже сносит.

Он догнал отплывшую метра на два вторую половинку пенопластовой доски и положил на нее рюкзак.

— Бинокль можно разобрать и высушить, а насчет остального не знаю. Ну как, Седая Борода, отдохнул? Плыть сможешь?

Аксакал ожесточенно замолотил ногами. Он сам не понимал, откуда берутся силы. Наверное, от злости на себя.

Течением их снесло ниже того места, где причалил Таможенник. Его лодка с задранным к небу винтом была вытащена далеко на берег, а сам преступник бойко поднимался на обрыв по вырубленным в глине ступеням.

— Как думаешь, он видел нас? — спросил Митек, выливая из рюкзачка воду.

— Конечно, видел. Гад, на лодке мог бы помочь.

Но Митек думал о другом:

— Ну и ничего, если даже видел. Он же не знает нас в лицо. Я думаю, он вообще про нас не знает. Скорее всего, Султан действовал сам по себе и ничего ему не сказал.

Он подошел к брошенной лодке Таможенника и позвал Аксакала:

— Иди сюда!

Аксакал подошел и заглянул.

Лодка лежала с наклоном. У кормы собралось столько воды, что она стояла вровень с деревянной скамеечкой. Там, в воде, валялся какой-то прибор в черном пластмассовом корпусе. От него тянулся проводок с наушниками.

— Сканер, — догадался Аксакал.

— Ага. Все по-старому, Седая Борода. Раньше мы не могли ничего передать, потому что Таможенник мог подслушать. Теперь ему нечем подслушать, но и нам нечем передать.

Напарники выкрутили одежду, попытались обуться в насквозь мокрые кроссовки и, не сговариваясь, пошли босиком. Митек первым карабкался по ступенькам на обрыв. Его растертые в кровь пятки мелькали у Аксакала перед глазами. Наверное, пятки Аксакала выглядели не лучше.

— Быстрее, — повторял он скорее себе, чем напарнику. — Быстрее, а то сядет сейчас в машину и как дунет!

Они поднялись на обрыв и очутились на деревенских огородах.

— А снизу и не видно, что здесь дома, — удивился Аксакал. — Почему их не ставят поближе к реке? Было бы красиво.

— Потому что берег осыпается, — ответил Митек, оглядываясь.

Оранжевого рюкзака нигде не было видно. Зато на мокрой от дождя вскопанной земле четко отпечатались рифленые подошвы сапог.

— Он, — сказал Митек, и напарники, наверстывая упущенное время, наперегонки побежали по следам.

Глава 18

Костер на опушке

Они успели вовремя, чтобы увидеть самое обычное на посторонний взгляд зрелище. По деревенской улице тарахтел старый немощный мопед. На багажнике за спиной у одетого в ватник седока красовался оранжевый рюкзак.

Мирный селянин в ватнике был хозяином международного наркосиндиката, суперпреступником, который много лет не давался в руки контрразведке и милиции. Кокаина в его рюкзаке хватило бы, чтобы сделать наркоманами население небольшого города. Или чтобы посадить преступника лет на десять — смотря в чьи руки попадет наркотик. Но об этом сейчас знали только двое во всей стране. От них зависела судьба преступной организации, а главное — тысяч людей, которых может поманить и убить «снежок».

И одним из этих двоих был Аксакал!

Вот когда он до конца понял Митьку. Какой там Поля?! Кто он такой? Жалкий, надутый, с несмешными подлыми розыгрышами… Драться с ним — только время терять. Другое дело, что драться с Полями приходится. Но для них это главное: добиться, чтобы их боялись. А для тебя такие драки — невеселая обязанность честного человека, у которого полно настоящих важных дел.

Напарники помчались за маячившим впереди оранжевым рюкзаком. После подъема на гору они задыхались, как собаки в жару. Аксакал почти сразу же сбил пальцы о торчавший из земли камень, но даже не приостановился.

Оба чувствовали, что конец погони близок.

Солнце скрылось за лесом, и деревня была залита рыжим закатным светом. Таможенник уже как мог замел следы: переплыл реку, снял свой приметный плащ, пересел на мопед. Вымок он, конечно, до нитки: сидел под дождем, потом черпал воду бортом, когда втаскивал бидон. Лодка была полна воды, как ванна. А брюки на нем те же — заметные, светло-зеленые. Не успел переодеться в сухое, только для маскировки сменил плащ на ватник. Все говорило о том, что Таможенник едет куда-то недалеко. Не в Москву же он собрался, мокрый, на мопеде.

Блинков-младший свернул к забору и на бегу что-то сунул в ржавый почтовый ящик.

— Записка? — спросил Аксакал. — Там, что ли, милиционер живет?

— Там живет одинокая старуха. Видел, огородик в полном порядке, а забор покосился? Мужчина бы поправил… Я ей отдал сотню старика Михеича.

Блинков-младший лег и пополз. Аксакал тоже плюхнулся на живот.

— Правильно, — поддержал напарника Аксакал.

Ему было неприятно, что Митек взял деньги у красномордого уголовника. Хотя не взять было нельзя. «Послание от Султана», которое выдумал Митек для сторожа, пахло уголовщиной. Не каждый знает язык преступников, но каждый задумается, если незнакомец попросит его передать другому незнакомцу занимательную историю про «снежок с парафином». Кто мог согласиться на такое дело? Только дурак и жадина и только за деньги. Вот Митек и сыграл дурака и жадину перед «стариком Михеичем». А теперь его сторублевка пойдет старушке на молоко. Справедливо.

Выехав за околицу, мопед затарахтел по раскисшей полевой дороге. Тут напарникам здорово досталось. Дорога была разбита колесными тракторами, в колеях стояли мутные лужи. Ноги у Аксакала с Митькой так и разъезжались на глине. Один раз Блинков-младший не удержался, соскользнул в колею. Лужа оказалась ему по колено. Аксакал кинулся помогать напарнику и съехал сам.