– Сколько время? – спросил он у Кати.
– Еще только двадцать минут прошло, – сказала девушка.
– Пойду, покурю, – сказал Рикошет и поднялся.
– Я, пожалуй, тоже, – сказал Василий Владимирович.
Витек спустился со ступеней широкого крыльца и остановился у двух молодых елей, посаженных чуть левее забитой парковки. Мимо них к ДК походкой лунатика прошел Грин. Впрочем, большинство и участников, и гостей фестиваля приобрели такую походку еще до антракта, бар был открыт с самого начала концерта. Рикошет мельком подумал, сможет ли Рома держать ритм. Музыкантов в тени елок Грин не заметил.
Минуты три они курили в молчании. Наконец Трубецкой понял, что парень вовсе не намерен помогать ему завязать беседу.
– Ну ты себя изуродовал, мать родная не узнала бы, – сказал Василий Владимирович насмешливо. – Сам сообразил или надоумил кто?
– Сам, – сказал Рикошет. – Да и ты ведь узнал меня.
Василий Владимирович тихонько засмеялся.
– Я узнал не тебя, – сказал он. – Я думал, что с ума сошел, когда услышал аранжировку партии Брюнхильд из «Валькирии» в этой вашей, как ее…«Герде». Я захотел посмотреть, кто же из «Акафиста» закончил музыкальное училище. А нашел того, кто преподавал в консерватории. Ты мечешь бисер перед свиньями, Эмиль, эти безмозглые ублюдки никогда не поймут и не оценят твоего таланта…
– Чего ты хочешь?
Василий Владимирович поморщился:
– Ты ко мне все-таки лучше на «вы» обращайся. Все-таки люди кругом, а тут такая фамильярность…
– Я говорю «ты» всем, с кем спал, – сказал Рикошет хладнокровно.
– У тебя есть деньги? – помолчав, спросил Трубецкой.
Витек впервые за весь вечер в упор взглянул на него.
– Спасибо, мне пока хватает.
– Если будет нужно, я всегда готов помочь.
– Я знаю.
– В Питер не думаешь вернуться? – спросил Василий Владимирович.
– Не все могут похвастаться такой музыкальным слухом и мелодической памятью, как ты, – сказал Витек. – Но зрительная память у людей обычно лучше.
– Ты на кладбище не ходил еще? – спросил Василий Владимирович. – Я тогда ездил, если хочешь, могу тебе показать…
Рикошет выронил сигарету. Взглянув на него, Василий Владимирович даже в блеклом свете фонарей над входом в ДК увидел бледность, проступившую на его лице. Витек покачнулся, как от удара. Трубецкой схватил его за плечо.
– Ты что, не знал? – спросил он с испугом. – Господи, я думал, ты знаешь. Я бы тебя как-нибудь подготовил…
– «Муся, твоя мама вышла на крышу погулять…», – сквозь зубы сказал Рикошет и повел плечом. Василий Владимирович убрал руку.
– Отчего? Когда? – спросил парень.
– Инфаркт. Сразу после Нового Года почти. У него ведь три уже было, откачать не смогли…
– Понятно, – сказал Рикошет. – Пойду я, пожалуй.
Он сделал шаг вперед, скривился и схватился за грудь. Мэтр с ужасом смотрел на него.
– Лучше постой здесь, – пробормотал Василий Владимирович. – Такой шок, а у тебя ведь наследственность... Здесь где-то должна «скорая» дежурить, на таких концертах без этого не обходится. Подожди, я схожу, спрошу…
Витек замотал головой.
– Не надо. Мне уже лучше.
Он неверным шагом направился к ДК. Трубецкой хотел последовать за ним, но тут откуда-то вынырнул Сергей и немедленно начал разливаться соловьем. Василий Владимирович проводил Рикошета взглядом, в котором был и страх, и удовлетворение.
* * *
Сергей обернулся на звук открывшейся дверцы. Это была Вика. Глаза ее блестели.
– Я за книжкой, хочу вот Рите подарить, – пояснила девушка. Сергей вернулся к поискам запасного комплекта струн в своем рюкзаке. Он сорвал первую струну во время выступления, кое-как смог доиграть, но теперь хотел заменить. Парень почувствовал на своей спине дыхание Вики, горячий воздух соскальзывал прямо ему под воротник. На улице было холодно для начала мая, но в концертном зале было очень тепло, даже душно. Вика сняла свой свитер, оставшись в одном топике, да так и не одела свитер обратно. Горячие, твердые, отчетливо ощутимые соски уперлись ему в спину. Сергей повернулся, и заглянул в глаза Вики очень откровенным взглядом.
– Да где же она, – пробормотала девушка и непроизвольно облизнулась, не сводя с него глаз. Сергей обнял девушку, положил свою горячую руку на узкую полоску обнаженного тела между топиком и обтягивающей джинсовой юбкой. Вика вздрогнула, но не двинулась с места. Взяв его вторую руку, девушка положила ее к себе на живот. Все было понятно.
– И век назад ласкало взор – живот, полоска узкая… технологический зазор меж юбочкой и блузкою[1], – нараспев процитировал живого классика Сергей. Серебряная сережка в пупке Вики чуть царапнула его ладонь.
– У тебя в клиторе, случайно, такой дряни нет? – отрывисто спросил солист «Акафиста», рывком задирая юбку и опускаясь на колени. Сергей разорвал тоненькие тесемки модных в том сезоне трусиков «танга» и швырнул их в открытое окно. – Язык бы не ободрать…
Вика закрыла глаза и отрицательно покачала головой.
В последовавшие за этим несколько минут стало ясно, что Сергей знает не только, как называется самая сильная женская эрогенная зона, но и где она находится и что с ней нужно делать. Он тихонько подталкивал Вику к задним сиденьям в самом конце автобуса, уже разобранных в уютный диванчик. В стратегически верный момент солист «Акафиста» ловко нажал под коленки постанывающей девушке так, что она плюхнулась прямо в центр дивана. Откинувшись на спинку, Вика заведенными назад руками вцепилась в железный поручень над изголовьем сиденья. Грудь ее при этом окончательно вывалилась из тесного топика, и вся предстала глазам Сергея – полная, с молочно-белыми треугольниками от купальника, резко выделяющимися на загорелой коже, стоящая от возбуждения.
Сергей закинул ее ноги себе на плечи и привычным движением расстегнул молнию на брюках. Поднявшись с колен, он накрыл девушку собой в тот момент, когда вошел в нее.
Вика вскрикнула. Джинсы Сергея заскрипели. Сергей уперся широко разведенными ногами в кресла заднего ряда, перенеся основной вес тела на руки, на основание спинки дивана. Его излюбленная, опробованная много раз позиция не подвела и на этот раз.
– Да, девчонки, я такой, – сказал Сергей, устраиваясь. Вика стала извиваться и попыталась оттолкнуть парня.
– Если ты не перестанешь крутиться, – сказал он строго. – Я кончу прямо сейчас, и мне будет очень стыдно.
– Я девочка! – колотя кулачками по груди Сергея, завопила Вика и попыталась отодвинуться. С ногами, закинутыми на плечи солиста «Акафиста», это был практически неосуществимый маневр. – Отойди, не надо! Мне больно!
– Я войду только наполовину, и ты наполовину останешься девочкой, клянусь, – заверил ее Сергей, не прекращая ритмично двигаться. «Все вы девочки», подумал он мрачно.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});