Читать интересную книгу Белая гардения - Белинда Александра

Послышался звон чашек о тарелки и звук брошенных на стол ножей. В ответ Сергей сказал:

— Они для меня как наши… как дети. Я не был так счастлив уже много лет.

Амелия громко хохотнула.

— Ты же знаешь, что они собрались пожениться только потому, что им не терпится потрахаться! Если бы они действительно любили друг друга, они бы подождали, пока ей исполнится восемнадцать.

— Иди проспись. Мне за тебя стыдно! — воскликнул Сергей. Говорил он громко, но голос оставался спокойным. — Когда я и Марина поженились, нам было столько же лет, сколько сейчас Дмитрию и Ане.

— Ах да, Марина, — бросила Амелия.

Дом погрузился в тишину. Через несколько минут в коридоре послышались шаги и дверь в мою комнату распахнулась. На пороге стояла Амелия. Черная копна волос, белая ночная рубашка. Она смотрела на меня, не догадываясь, что я не сплю, Меня начало трясти от страха, как будто ее взгляд был длинным острым ногтем, который медленно чертит линию вдоль моего позвоночника.

— Когда все вы наконец прекратите жить прошлым? — громко спросила она.

Я еле сдержалась, чтобы не пошевелиться, и сделала вид, что сонно вздыхаю. Амелия ушла, оставив дверь открытой.

Я дождалась, пока не щелкнул замок на двери спальни Амелии, и только потом встала с кровати и спустилась вниз. Половицы под моими горящими ступнями показались прохладными, мокрые пальцы прилипали к перилам на лестнице. В воздухе витал запах лимонного масла и пыли. На нижнем этаже было тихо и темно. Я не могла понять, ушел ли Сергей к себе в комнату или все еще находится в гостиной, пока не увидела лучик света, пробивающийся из-под двери в столовую. Я на цыпочках прошла через зал и приложила ухо к резной деревянной двери. Оттуда доносилась прекрасная музыка. Мотив был такой живой и веселый, что, казалось, проникал в кровь и покалывал кожу изнутри. Помедлив секунду, я взялась за дверную ручку. В комнате все окна были распахнуты настежь, на буфете гордо возвышался старый граммофон. В тусклом свете я смогла разглядеть стол, заваленный коробками. Некоторые были открыты, и из них выглядывала бумага, такая желтая и сухая, что рассыпалась в руках. Большие и маленькие тарелки стояли, как и положено, горками. Я взяла одну из них. У нее был золотой ободок, а посередине фамильный герб. Вдруг тишину нарушил стон. Я подняла глаза и увидела Сергея. Он, скрючившись, сидел в кресле у камина. Я поморщилась, ожидая увидеть ядовитую голубую дымку вокруг него, но Сергей не курил опиум. С этого дня он навсегда оставил пагубную привычку. Его рука свесилась с подлокотника, и я подумала, что он, наверное, спит. Одна его нога стояла на раскрытом чемодане, из которого вздымалось нечто напоминающее пушистое белое облако.

— Это «Реквием» Дворжака, — глухо произнес Сергей, поворачиваясь ко мне. Его лицо оставалось в тени, но я разглядела его посеревшие губы, мутные глаза, наполненные невыносимой болью. — Она любила эту часть. Слушай.

Я подошла и села рядом на ручку кресла, обняв и прижав к груди его голову. Музыка набирала силу. Звучание скрипок и барабанов уже напоминало бурю, от которой замирало сердце и хотелось спрятаться. Рука Сергея сжала мою, и я поднесла его пальцы к губам.

— Нам их всегда будет недоставать, правда, Аня? — тихо спросил он. — Все говорят, что жизнь продолжается, но это не так. Она останавливается, просто дни сменяют друг друга.

Я наклонилась и провела рукой по тому, что выглядывало из чемодана. Пальцы коснулись чего-то гладкого и мягкого. Сергей потянул за шнурок, и в свете лампы я увидела складки ткани.

— Достань, — сказал он.

Я приподняла ткань и поняла, что это было свадебное платье. Старый шелк хорошо сохранился. Вместе мы разложили на столе тяжелое платье. Отделка стеклярусом показалась мне изумительной, а завитки на вышитом корсаже напоминали спиральные солнца Ван Гога. Я готова была поклясться, что почувствовала запах фиалок, исходящий от ткани. Сергей открыл еще один ящик и извлек из него что-то завернутое в папиросную бумагу. Пока я разглаживала юбку, он положил на стол у верхней части платья золотой венец и фату. Шлейф платья был украшен голубыми, красными и золотыми атласными лентами. Цвета русских дворян.

Сергей смотрел на платье, вспоминая о былых днях, более счастливых. Я догадалась, о чем он хочет меня попросить.

Наша с Дмитрием свадьба состоялась вскоре после моего шестнадцатого дня рождения, среди хмельного аромата тысяч цветов. Весь предыдущий день Сергей потратил на то, чтобы найти самых лучших в городе флористов и частные ботанические сады. Вечером, когда он со слугой привез целую машину экзотических растений, их руки были все в царапинах. Они превратили вестибюль «Москва — Шанхай» в благоухающий сад, Розы сорта «дачис оф брабант» со сложенными надвое лепестками наполняли воздух сладким малиновым ароматом. Гроздья ярко-желтых чайных роз «перле де жардин» с запахом только что размельченного чайного листа свисали из лоснящейся темно-зеленой листвы. Между пышными розами Сергей поместил изящные белые каллы и венерины башмачки. Вдобавок к этому пьянящему букету запахов Сергей поставил на столы оловянные чаши с черешнями, порезанными дольками яблоками, гроздьями винограда, так что в конце концов все ароматы смешались в одно чувственное безумие.

Сергей ввел меня в коридор, и Дмитрий, обернувшись к нам, застыл, словно зачарованный. Когда он увидел меня в свадебном платье Марины с букетом фиалок в руках, у него на глаза навернулись слезы. Он бросился ко мне, его гладко выбритая щека прижалась к моей.

— Аня, наконец-то, — прошептал он. — Ты стала принцессой и сделала меня принцем.

Мы были людьми без гражданства. Наш брак мало что значил в глазах церкви или правительства Китая и других стран. Но благодаря связям Сергею удалось разыскать одного французского чиновника, который согласился выступить в роли священника на нашей свадьбе. К сожалению, у бедняги так разыгралась сенная лихорадка, что ему приходилось каждые несколько секунд останавливаться, прикладывать к воспаленному носу платок и сморкаться. Позже Люба рассказала мне, что чиновник приехал рано и, увидев розы, бросился к ним и стал вдыхать их аромат, как измученный жаждой путешественник пьет воду, найдя источник. Он знал, что цветы вызовут у него аллергию, но не мог удержаться.

— В этом сила красоты, — сказала она, разглаживая мою фагу. — Пользуйся ею, пока можешь.

Во время брачного обета Сергей стоял рядом со мной, а Алексей и Люба чуть позади. Амелия сидела в стороне от всех, у декоративного окна. В отделанном оборками красном платье и шляпе она казалась гвоздикой посреди роз. Она потягивала шампанское из рифленого бокала и смотрела на нарисованное голубое небо, как будто мы были на пикнике и ее внимание отвлеклось на что-то другое. Но в тот день я была так счастлива, что даже это проявление неуважения с ее стороны показалось мне забавным. Амелия терпеть не могла, когда в центре внимания оказывалась не она. Но никто не сделал ей замечания, не сказал, что так вести себя по меньшей мере невежливо. В конце концов, она ведь пришла на свадьбу и надела нарядное платье. Но зная ее отношение ко мне, можно было сказать спасибо и за это.

Когда клятвы были произнесены, мы поцеловались. Люба, с иконой святого Петра в руках три раза обошла вокруг нас с Дмитрием, а ее муж и Сергей щелкнули хлыстами и закричали, чтобы отогнать злых духов. Французский чиновник завершил церемонию, чихнув так громко, что опрокинулась одна из ваз. Она упала на пол и разлетелась на осколки, а к нашим ногам устремился пахучий ручеек с лепестками цветов.

— Прошу прощения, — стал извиняться француз.

— Нет, нет! — закричали все. — Это к счастью. Вы испугали дьявола.

Сергей сам подготовил свадебный банкет. В пять утра он уже привез в клубную кухню купленные на базаре свежие овощи и мясо. Его волосы и пальцы пропитались запахами экзотических для этих мест растений, которые он своими руками резал и измельчал, чтобы на банкете мы смогли насладиться баклажанной икрой, солянкой, сваренной на пару лососиной и стерлядью в шампанском соусе.

— Господи Всемогущий! — пробормотал чиновник, обводя глазами столы с едой. — Я всегда был благодарен судьбе за то, что родился во Франции, но теперь начинаю жалеть, что я не русский!

— В России жениха и невесту всегда кормят матери, как птенцов, — ласково произнес Сергей, нарезая тонкими кусочками мясо и подавая их Дмитрию и мне. — Сегодня я для вас обоих буду матерью.

Глаза Сергея светились от счастья, но было видно, что он устал. Его лицо было бледным, губы потрескались.

— Вы потратили слишком много сил, — сказала я ему. — Прошу вас, отдохните, давайте мы с Дмитрием поухаживаем за вами.

Но Сергей покачал головой. Этот жест за несколько последних месяцев перед свадьбой стал для него характерным. Сергей бросил привычку курить по вечерам опиум так же легко, как кто-то другой мог бы отказаться от надоевшего хобби, и полностью переключился на подготовку к сегодняшнему дню. Он начинал трудиться с первыми лучами солнца, строя еще более грандиозные планы, чем за день до этого. Он купил нам с Дмитрием квартиру недалеко от своего дома, но отказывался вести нас туда. «Не сейчас, — говорил он. — Вы ее увидите, когда там все будет закончено. После свадьбы, в первую брачную ночь». Сергей утверждал, что нанял плотников, но когда возвращался домой, от него исходил сильный запах смолы и опилок, и я стала подозревать, что он решил украсить квартиру самостоятельно. Несмотря на все уговоры отдохнуть, он не соглашался.