Пивоваров вышел на ватных ногах и приблизился к лукавому. Вид у него был скорбный, казалось, что он серьёзно болен.
— Ты бледный, как смерть, боишься?
— Боюсь, честно скажу, не хотелось бы здесь оставаться…
— Ты достаточно гулял, веселился, пора и честь знать. Время игры твоей закончилось, — сказал басом Сатана. — Прими свою участь как мужчина, если ты таким был на самом деле? Уведите его и больше, чтобы он не показывался на глаза мои.
Стража схватила Пивоварова, и потянула в клетку. Тот бился в истерике, и всячески сопротивлялся. До тех пор пока стражник не ударил его дубинкой по голове. Тот обмяк в цепких лапах стражников, и больше не подавал признаков жизни.
— Уйдём отсюда, бросил он людям, здесь ужасно воняет и нечем дышать.
— Сколько мне тут ещё находится? — спросил Андрей, и закрыл нос платком.
— Мой сон затянулся, я хочу вернуться.
— Терпение и ещё раз терпение. Осталось всего четыре человека, а это означает, что скоро Андрей Кириллович, вы узнаете, зачем вы здесь. А сейчас вы познакомитесь с одним из самых известных людей Европы. Слава, которого бежала впереди своего хозяина. Он не только занимался магией, и чародейством, но ещё способствовал интригам, при дворах — России и Европы. Это мой самый близкий друг, один из лучших учеников, с которым мы провели не один час упоительных бесед. Он прекрасно справлялся с поставленной на него задачей, старался не подводить своего лучшего друга, и соратника, коим я представлялся. И так граф, знакомьтесь — Джузеппе Бальзамо, или как его больше знали и величали в народе — Алессандро Калиостро!
Глава 27
Андрей уже не удивлялся ни чему и довольно спокойно отреагировал на знакомство с Калиостро. Он слышал о нём не один раз, и слухи довольно часто были противоречивы. Одни возносили его до небес, другие называли жуликом и проходимцем. Он вышел к Сатане с босыми ногами, в простой холщёвой рубахе. Этот седой старец не был похож на настоящего графа Калиостро, портреты которого Андрей Кириллович встречал в известных домах Петербурга. Калиостро, а это был именно он, внешностью напоминал уличного бродягу, которого выпустили из полицейского участка, где он провёл последний год своей жизни.
— Здравствуй Джузеппе, — сказал лукавый, и низко поклонился. — Рад тебя встретить. Вид конечно у тебя не очень, но то место, из которого ты явился, нельзя назвать замком, или же родовым имением.
— Это уж точно, — сказал Калиостро, вытирая со лба пот, длинным рукавом рубахи.
— Жарковато тут у тебя, — сказал он лукавому.
— Ты уж прости, это не рай, в который ты так мечтал попасть.
Лукавый рассмеялся, обнажая белые зубы.
— Не сердись на меня за этот смех, я плохо воспитан, и не всегда милостив к своим гостям. Ты в этом думаю, уже убедился?
— Да уж, гости у тебя не святые мученики, но и наказываешь, ты их жестоко.
— Что заслужили, тем и довольствуйтесь, разве не правильно?
— Тебе как хозяину этого города видней.
— Какое место ты мне приготовил? Надеюсь, не самое жаркое? Мы ведь как ни как друзья с тобой! Ты прав, попал я сюда не с курорта, а с замка Сан-Лео, который находится в горах Марке.
— Знаю, я бывал там, не буду спорить с тобой, что там «хорошо и уютно». Тем более в твоей камере дверью служило отверстие в потолке. Сколько времени ты там провёл? Если мне не изменяет память, то последние четыре года?
— Эти четыре года показались мне вечностью, и я желал одного, как можно скорее умереть. Смерть могла избавить от нечеловеческих мук и страданий. Я уже не говорю об унизительных условиях, в которых меня содержали.
— Прости, — сказал лукавый, — но вытащить я тебя не мог. Сделал и так немало для тебя, спас от публичного сожжения. Помнишь? Твоя супруга Лоренца имела слишком длинный язык, ты пострадал только благодаря ей. Ты знал об этом?
— Мне рассказали, но я не верил до последнего. Я ведь любил Лоренцу всем сердцем, и не мог поверить в предательство.
— Да, это было именно так. Она пострадала не меньше чем ты сам, и свои дни провела в монастыре, в заключении, где и умерла. Скажу тебе Джузеппе, по большому секрету, что она так и не смогла вымолить прощения у Бога. Ты знаешь, я действительно рыдал, когда наблюдал за тобой на площади перед церковью со свечой, на коленях. Ты так искренне молил Бога о прощении, что нельзя было не поверить в твоё раскаяние. Чуда не случилось, ты сам понимаешь почему? Твоя жизнь, дела, нанесли немалый ущерб церкви, пошатнули древние каноны. Когда палач сжигал твои книги, на небесах ангелы радовались, как малые дети. И труды твои, к сожалению, потеряны для потомков. А ведь в них было много интересного и поучительного. Ты помнишь, как я помог тебе утроить золотой запас Потёмкина?
— Помню, я тогда сам не верил, в такое чудо, но ты, как ни странно, не обманул меня.
— Обманул я только Потёмкина, тот был в восторге от такой затеи.
— Но почему меня выдворили из России? В чём был подвох? Меня до сих пор мучают сомнения, о причинах которых побудили чиновников это сделать. Может, расскажешь?
— А ты не понял, что виновата была женщина, которая влюбилась в Елагина. Что её привлекло в этом человеке, не знаю, — сказал лукавый и развёл руки в стороны.
— Зато как тебя встречали в Лондоне? Помнишь? Вера людей в чудеса, в наличие у тебя «философского камня», ставило тебя на один пьедестал с царями!
Джузеппе вздохнул с сожалением, опустил голову и отвернулся.
— Твоя жизнь с самого начала не обещала таких развлечений, которые ты получил не без помощи меня. Помнишь нашу первую встречу возле церкви?
Сколько тебе тогда было? Лет двенадцать не больше?
— Я тогда заметил твои способности к авантюризму, мошенничеству и не ошибся. Тебя выгнали за прогулы занятий, потому что ты искал славы, богатства. Рецепты мои, которые ты предлагал людям творили чудеса. Твоё имя стало известным. Это я научил твоих помощников говорить, что они служат тебе триста лет и за столетия ты ничуть не изменился. Смешно, не правда ли? Хорошее было время, которое, мне тоже запомнилось. Я находил огромное число своих сторонников, они преданно мне служили. А твоё путешествие на Восток? Разве можно забыть одураченных тобой арабов? Твои слова о бескорыстии и главной цели помогать людям? Рассказы о египетских пирамидах, сделали тебя одним из лучших сказочников своего времени. Тебе верили, шли на сеансы исцеления, правда, с угадыванием чисел в лотерею, мы немного переиграли, но зато было весело, разве не так Джузеппе?
— Ещё бы, — сказал, усмехнувшись в бороду Калиостро. — Меня преследовала полиция и грозилась арестовать. Тогда было не до смеха, и я еле унёс ноги.
— Но я же не бросал тебя, и на протяжении всей жизни был рядом.
— Это так, — почесал макушку головы Джузеппе, — если бы не крах…
— А как ты хотел? Это было вполне закономерно и заслуженно! Обман, мошенничество, не прощается людьми, и ты должен был это знать, как ни кто другой. Бог не простил тебя, и не было даже тени намёка в душе твоей на раскаяние. Ты получил в жёны самую красивую женщину Рима! Тебе завидовали сотни богатых особ, которые имели состояния, положение в обществе, а ты не имел тогда даже собственного дома. Я отплатил тебе щедрой монетой, и сейчас иду на встречу. Конечно, отпустить я тебя не могу, а вот поселить в более комфортной камере, пожалуйста. Ты не будешь испытывать мучений, а спокойно дождёшься окончания века, в гордом одиночестве. У тебя будет ручка, бумага, чтобы ты смог написать о своей жизни.
— А можно мне увидеть Лоренцу? — сказал Джузеппе жалобным голосом.
— Пока друг мой нет, но я не говорю тебе, что такое в будущем невозможно.
Он похлопал старого приятеля по плечу, и сказал: «Прощай друг мой, нам надо идти, я обещаю тебе, что когда мне станет скучно, и одиноко я буду посещать тебя, и тогда за рюмочкой французского вина, мы будем вспоминать прошлое».
Глава 28
— Вас господа осталось трое, — сказал лукавый, возглавляя шествие.
Он шёл, поднимая клубы пыли по сухой и выжженной солнцем земле. Хозяин и властелин города, в котором правил один закон — возмездия! Андрей устало передвигал ноги и думал о превратностях людских судеб. Сделка с дьяволом не приносила спасения и отнимала надежду. Жестокость, и бесцеремонность лукавого поражала. Актёр, шут гороховый в одном лице, не уставал от собственной игры с душами людей. Сценой для него служила земля, а люди были марионетками, которыми он умело манипулировал. Он дёргал за ниточки, и зритель аплодировал каждой новой шутке, сцене. Вот только конец этого спектакля был плачевным. И актёры теряли не только свою голову, но, и жизнь. Андрей вспомнил Медею, их последний разговор. Казалось, что этого не было вовсе и только настоящее существует на самом деле.
Люди стояли с обезумевшими лицами, в нерешительности, готовые к любым сюрпризам. Стража поджидала со свитками в лапах. Глаза у них сверкали лютой ненавистью, и это заставляло трепетать последних жертв чудовищного спектакля. Сатана взял свитки и развернул. Читал он долго и иногда глупо улыбался. В широких клетках люди звали его, просили освободить. Сатана не выдержал и повернулся к несчастным.