Читать интересную книгу Высотка - Джеймс Баллард

17. ПАВИЛЬОН У ОЗЕРА

Словно не решаясь тревожить внутренности дома, утреннее солнце аккуратно обследовало полуприкрытую стеклянную крышу лестничного колодца на 40-м этаже, скользнуло между осколков разбитого стекла и косо улеглось на ступеньки. Пятью этажами ниже, дрожа в холодном воздухе, Ричард Уайлдер ждал, когда солнце доползет до него. Он сидел, прислонившись спиной к обеденному столу, который вместе с другой мебелью перегораживал лестницу. Проведя так всю ночь, Уайлдер продрог. Чем выше он забирался, тем холоднее становилось, и порой тянуло пойти вниз. Уайлдер поглядел на животное, свернувшееся у его ног — похоже, когда-то это был черный пудель, — завидуя его курчавой шубке. Сам Уайлдер был почти голый; он размазал по груди и плечам губную помаду, надеясь согреться этой сладкой мазью.

Пес уставился наверх — на лестничную площадку. Уши встали торчком, когда он услышал звуки, недоступные человеку, — за баррикадой кто-то двигался. За десять дней человек и животное образовали отличную охотничью бригаду.

Излохмаченные остатки штанов Уайлдера, обрезанных по колено, были запятнаны кровью и вином. Крупное лицо заросло клочковатой бородой, частично открывающей рану на челюсти. Выглядел Уайлдер усталым и истощенным, но на самом деле мышцы были налиты силой. Широкую грудь заштриховали нарисованные полосы, продолжающиеся на плечах и спине. Время от времени Уайлдер проверял узор, который нанес вчера губной помадой, найденной в заброшенной квартире. Начатая спьяну игра вскоре превратилась в серьезный ритуал. Боевая раскраска не только наводила ужас на встречных, но и давала Уайлдеру чувство самоидентификации.

Крепко держа собачий поводок, он смотрел на площадку в десяти ступеньках от себя. Солнце, продолжая трудовой спуск по лестнице, принялось согревать кожу. Прямоугольник белого неба за крышей в шестидесяти футах над головой выглядел неестественно, словно потолок съемочного павильона.

Вздрогнув, пес вытянул вперед лапы. Кто-то, всего в нескольких шагах, поправлял баррикаду. Уайлдер терпеливо ждал, подтянув пса на ступеньку вверх. При всем дикарском облике, Уайлдер вел себя очень сдержанно. Уже почти добравшись до цели, он не хотел, чтобы его застали врасплох. Он взглянул через щель в обеденном столе: кто-то за баррикадой отодвигал в сторону письменный стол красного дерева, служивший тайной дверцей. В проеме появилась почти лысая женщина лет семидесяти с напряженным лицом и, помедлив, пролезла через проем к лестничным перилам, держа в руке ведерко для шампанского. На ней были остатки дорогого вечернего платья, открывающие пятнистую белую кожу мускулистых рук и плеч.

Уайлдер смотрел на женщину с уважением. С такими старушенциями он сталкивался не раз и знал, что они способны на удивительную резвость. Пришлось подождать, пока она, перегнувшись через перила, не вылила из ведерка помои. Холодные брызги окатили Уайлдера и пса, но они и не дрогнули. Уайлдер аккуратно вытер кинокамеру, лежавшую рядом на ступеньке. Линзы уже покрылись трещинами в стычках и нападениях, доведших его до крыши высотки, однако кинокамера оставалась символом. Уайлдер чувствовал такое же единство с камерой, как и с собакой. Впрочем, при всей любви и верности к животному, им скоро предстоит расстаться — они оба примут участие в праздничном банкете, подумал Уайлдер с мрачным юмором, но пудель будет в кастрюле.

Думая об этом скором ужине — первой приличной еде за несколько недель, — Уайлдер продолжал следить за бормочущей что-то женщиной. Вытерев бороду, он осторожно поднялся с колен, потянул собачий поводок — обрывок электропровода — и зашипел сквозь разбитые зубы.

Как по заказу, пес взвизгнул, поднялся, дрожа, и шагнул на две ступеньки вверх. На виду у старушки он присел и жалобно заскулил. Женщина быстро скрылась за баррикадой. Через несколько секунд в ее руке блеснул тяжелый разделочный нож. Хитрыми глазами она глядела на съежившегося на ступеньках пса, который повернулся набок, открыв жадному взгляду мясистый живот.

Когда пес снова заскулил, Уайлдер выглянул из-под стола. Этот момент всегда его забавлял. В самом деле, чем выше он забирался по высотке, тем больше находилось поводов для смеха. Уайлдер все еще держал поводок, который тянулся от собаки по ступенькам, но не натягивал его. Женщина, не в силах отвести взгляд от пса, шагнула через проем в баррикаде. Она свистнула сквозь искусственные зубы и поманила пса.

— Бедняжка. Потерялся, красавчик? Иди, иди сюда…

Еле удерживаясь от хохота при виде лысой старушки, с преувеличенным состраданием сюсюкающей перед псом, Уайлдер прислонился к столу. Вот-вот она получит сюрприз — тяжелый ботинок на шею.

За баррикадой возникла вторая фигура. Молодая женщина лет тридцати — возможно, дочь — выглянула из-за плеча старушки. Ее не застегнутый замшевый жакет открывал пару чумазых грудей, но волосы были заботливо накручены на бигуди, словно для каких-то частей тела готовился праздник, а другие не были на него приглашены.

Две женщины спокойно смотрели на пса. Дочь ждала с разделочным ножом в руках, а мать подошла к ступенькам. Успокаивающе бормоча, она потрепала пуделя по загривку и нагнулась за поводком.

Как только ее крепкие пальцы ухватились за шнур, Уайлдер рванулся вперед. Пес тоже ожил, взлетел по ступенькам и вонзил зубы старушке в руку. С неожиданной живостью она метнулась к проходу в баррикаде с висящим на руке псом. Уайлдер еле успел проскочить за ней и отпихнул письменный стол, не дав дочери вернуть его на место. Потом оторвал пуделя от окровавленной руки женщины, схватил ее за шею и швырнул на штабель картонных коробок. Старушка лежала потрясенная — растрепанная герцогиня, удивленная тем, что напилась на балу. Когда Уайлдер повернулся, успокаивая пса, к нему бросилась дочь. Нож она отшвырнула и теперь в одной руке держала папильотки, а в другой — серебряный дамский пистолет. Уайлдер шагнул в сторону с ее пути, выбил пистолет из руки и повалил на баррикаду.

Две женщины, тяжело дыша, сидели на полу. Уайлдер взглянул на пистолетик у ног, подобрал его и начал обозревать свои новые владения. Он стоял у входа в бассейн 35-го этажа. В луже зловонной воды, заваленной мусором, отражались холмы мусорных мешков на плиточном полу. В замершем навсегда лифте был устроен небольшой шалаш. У костра спал пожилой мужчина — вроде бы бывший налоговик. Дымовая труба, собранная из двух половинок балконных водосточных желобов, уходила над головой мужчины через потолок лифта.

Все еще с пистолетом в руке, Уайлдер разглядывал женщин. Мать сидела среди картонных коробок и по-деловому забинтовывала руку, оторвав для этой цели полоску от своего шелкового платья. Дочь, на полу у баррикады, гладила разбитые губы и трепала пуделя по голове.

Уайлдер выглянул на лестницу и посмотрел в направлении 36-го этажа. Стычка воодушевила его, и он готов был пройти весь путь до крыши. Однако он не ел уже больше суток и жадно вдыхал запах животного жира от костра у входа в шалаш.

Уайлдер поманил молодую к себе. Ее бесцветное, коровье лицо казалось смутно знакомым. Жена директора киностудии?.. Она поднялась и подошла к Уайлдеру, с интересом разглядывая полосы, покрывавшие грудь и плечи, и выставленные на обозрение гениталии. Убрав пистолет в карман, Уайлдер потащил женщину в шалаш. Перешагнув через пожилого мужчину, они вошли в лифт. Со стен свисали шторы, на полу лежали два матраса. Придерживая женщину за плечи, Уайлдер сел к задней стене лифта и через холл посмотрел на желтую воду бассейна. Некоторые раздевалки в свое время превратились в маленькие одноместные хижины, но теперь и они были заброшены. В бассейне плавали два трупа, почти неразличимые среди прочего мусора — кухонных очисток и кусков мебели.

Уайлдер взял себе остатки жареной тушки маленького кота. Зубы вонзились в жилистое мясо, а слизав еще теплое сало с вертела, он чуть не захмелел.

Молодая женщина приветливо склонилась к Уайлдеру и не возражала, когда он сильной рукой обхватил ее плечи. Свежий запах женского тела поразил его — чем выше он забирался, тем чище были женщины. Уайлдер взглянул на ненакрашенное лицо — открытое и приветливое, как мордочка ручного животного. Ее как будто совершенно не касались события в высотке, она как будто ждала в некой тайной комнате появления Уайлдера. Он попытался что-то сказать, но услышал только рычание, — он не мог выговорить ни слова сломанными зубами и израненным языком.

Под кайфом от мяса, Уайлдер с удобством улегся рядом с женщиной, поигрывая серебряным пистолетиком. Бездумно распахнул ее замшевый жакет, выпустив на волю груди. Положив ладони на маленькие соски, придвинулся ближе. В полудреме он бормотал что-то молодой женщине, а она гладила нарисованные полосы на его груди и плечах — ее пальцы непрерывно двигались по его коже, словно оставляя послание.