том конце провода отозвался противный голос робота-оператора. Абонент недоступен!
— Чёрт, — выругалась вслух и, переступив через свою гордость, позвонила самому близкому корешу мужа — Генке, но тот просто не поднял трубку.
Сердце было не на месте. Ну, где мог лазить обиженный муж? Даже если он и у любовницы, то пусть перезвонит и скажет, что живой, что у него всё хорошо! Иначе от неизвестности я с ума сойду на ровном месте.
В итоге, я так ничего и не узнала, а потому с тяжёлым сердцем отвела Лизку в садик и потопала на работу. А на работе все мои мысли были о муже. Я как ненормальная гипнотизировала экран телефона в надежде, что он загорится. Так сильно я ещё никогда и ни от кого не ждала звонка, как от мужа!
И когда позвонил телефон я подскочила на месте. Схватилась за мобильник, а там высветилось имя Сташевского. Не стала принимать вызов. Не хотела с ним говорить, он же по голосу поймёт, что со мной что-то не так и начнёт расспрашивать. А я сейчас не в том состоянии, чтобы мне в душу лезли.
В неизвестности дотянула до вечера, а потом забрала Лизку из садика и по дороге домой решила заглянуть в гараж. Но гараж оказался закрытым и тогда я окончательно выпала в осадок.
* * *
Входная дверь хлопнула в начале одиннадцатого ночи. Лизка уже спала, а я читала книжку на телефоне. Услышав шум в коридоре, подскочила с матраса, расстеленного на полу, и двинулась к двери.
А я сразу поняла, что Вова пьяный. Муж едва стоял на ногах, а в воздухе витал запах алкоголя. Увидев меня, он поднял голову, озлобленно ухмыльнулся, и продолжил воевать со шнурками на своих кроссовках.
Я к нему рванула. Опустилась на корточки:
— Давай помогу.
Только успела потянуть за узел на шнурках, как муж отпихнул меня в сторону, будто собачонку. Я упала на пол и больно ударилась копчиком, но вместо слов "прости" услышала то, чего ожидала услышать меньше всего.
— Иди своему к своему ё… ю и снимай ему кроссовки, — глухо прорычал, и я ошарашенно захлопала ресницами.
Наверное, именно в этот момент мне стоило промолчать. А еще лучше по-тихому удалиться в детскую и не высовывать нос до самого утра. Но вместо этого я поднялась на ноги и осмелилась огрызнуться.
— А ты по себе других не суди! Я в отличие от некоторых дома ночую, а вот где шляешься ты — большой вопрос.
— Тебя колышет, где я шляюсь? Давай вали к своему молодому трахалю.
— Что?
— Дурой не притворяйся. Ты же таскаешься с моим хозяином СТО. О твоих гульках весь город на ушах стоит.
— Я не таскаюсь с ним, понятно? У нас было только одно свидание. Тебе хотела отомстить!
— Отомстила? — пугающе ухмыльнулся, а затем вдруг приблизился вплотную и схватил меня за волосы на затылке. — Ну как тебе с ним, дрянь? Понравилось? Ещё хочешь?
— Вова, пусти. Мне больно.
И я попыталась вырваться. Тщетно. Муж не разжал тиски, а потянул ещё больнее, заставляя запрокинуть голову.
— А мне тоже больно. У меня жена шлюха. Знаешь как больно? Вот так больно!
И разозлившись он потянул меня за волосы и впечатал в бетонную стену лицом. Меня тут же проткнуло насквозь дикой болью.
Глава 19
Голова раскалывалась на части, а к лицу невозможно было прикоснуться. Я выпила таблетку обезболивающего, наложила холодный компресс на лоб и попыталась заснуть. Но сон не приходил. Стоило закрыть глаза, как в голове всплывал образ разъяренного мужа и тогда воспаленную кожу лица обжигало горячими слезами. Я не ожидала, что Вова поднимет на меня руку. Я прожила с ним в официальном браке одиннадцать лет и думала, знаю, его как облупленного. Ошибалась! Муж поразил меня за последний месяц трижды. И теперь я была уверена, что абсолютно не знаю этого человека.
Я провалилась в сон уже под утро, а проснулась с первыми лучами солнца. Встала с пола, погладила по голове спящую дочку, улыбнулась, смотря на неё с высоты своего роста. Маленькая, моя крошечная копия. Я так хотела её и так просила бога о ребенке. Даже сейчас, вспоминая те неудачные попытки забеременеть, я будто заново всё проживаю. Я люблю мою малышку больше всего на свете и, как никто другой знаю, что такое расти без родителей. Но я также понимаю, что дочка должна расти в здоровой атмосфере, где папа и мама ладят друг с другой. Детская психика очень ранимая и восприимчивая, и я не хочу, чтобы Лизка жила в таком доме, где отец — абьюзер, а мать — жертва. Да я и сама не хочу быть той жертвой! Мне же только тридцать четыре и вся жизнь впереди, ведь так?
Крадясь на цыпочках, вышла из детской и двинулась в ванную, а там посмотрела на себя в зеркало и ужаснулась. С таким разукрашенным лицом только птиц на огороде отпугивать, а не обслуживать в банке клиентов. Черные круги вокруг глаз точно, как у панды, только панда красивая, а я — нет. А еще у меня, кажется, сломанный нос, но вправлять его сама я точно не решусь.
Не сдержалась и заплакала. А потом зажала рот рукой и быстренько открыла в кране воду, чтобы заглушить крик, рвущейся наружу. Мысли зажужжали в голове подобно рою диких пчел. Они больно жалили. Снова и снова.
Снова и снова…
Тяжелее всего принимать решения, от которых зависят жизни других. Но сейчас я была в безвыходной ситуации. Нужно срочно уходить из дома! Я не могу остаться, хотя имею на это законное право. Вова неадекватный, а что, если он еще раз напьется и изобьет меня до смерти? Что будет с Лизкой — об этом даже страшно подумать.
Успокоившись, я вышла из ванной комнаты также тихо, как и зашла. По пути заглянула в нашу с мужем спальню и облегченно вздохнула, увидев на кровати спящего Вову.
Вернулась в детскую и стала собирать в дорожную