Читать интересную книгу Капкан для оборотня - Валерий Иванов-Смоленский

— …И тогда ему поверили серьезные люди, деловая и административная элита Белокаменска, — продолжал Севидов.

Он отхлебнул из чашечки и продолжал.

— Все поняли, что перед ними не временщик, не позер, но человек слова. И — дела, — подчеркнул Севидов. — Не прекращая на первых порах полностью контактов с криминальным миром, элита поддержала Крастонова своими финансовыми и административными ресурсами. Для нужд УВД была закуплена современнейшая криминалистическая техника, различные средства обнаружения, слежения и подслушивания. Был полностью обновлен автомобильный парк милиции…

Прокурор помолчал.

— Да и прокуратуры тоже, — добавил затем он. — Все, что вы видели из нашего имущества и обстановки, сделано либо куплено на деньги коммерсантов и крупных промышленных предприятий. Причем, не подумайте плохого, речь не идет о выплате какой-то мзды или подкупе правоохранительной системы города. Предприниматели, директора предприятий, да, впрочем, любые желающие, анонимно переводили деньги на специальный счет по борьбе с преступностью, открытый в одном из банков города. Это было удобно для всех.

— Поясните, — попросил Барсентьев.

— Криминалитет не мог узнать, кто выделяет против него деньги. И, что немаловажно, никто не мог взять прокурора или начальника милиции за пуговицу, чтобы напомнить, я ж вкладывал в вас деньги, пришел черед расплачиваться определенными услугами. При таком раскладе распоряжались деньгами не мы, а городская администрация по нашим заявкам. То есть, деньги не шли в чей-то личный карман.

Севидов принюхался к чаю и зажмурился от удовольствия, — каков аромат!

Барсентьев коротким кивком головы подтвердил эти слова и показал поднятый вверх большой палец: — да, замечательный чай.

— На чем это я остановился? Да, так вот. Были закуплены современные скоростные автомобили, вы не увидите сейчас ни одного милицейского «жигуленка». Оргтехнику, компьютеры получили практически все оперативные работники.

Севидов вновь сделал паузу, допил рюмочку и принялся за чай.

— И Крастонов начал… А мы, я имею в виду прокуратуру, его поддержали. — И прокурор города начал свой, как обычно, взвешенный и бесстрастный, без всяких резюме, неторопливый рассказ.

— Тактика была проста. Грубо говоря, всех пересажать. Преступников, конечно. Но в отличие от проституции и наркобизнеса, где начали с головы, тут Крастонов и его люди начали отлавливать сначала мелочь. По любому, даже незначительному преступлению, сразу возбуждались уголовные дела. Преступники задерживались каждодневно. Санкции на их арест давались незамедлительно. Дела направлялись в суд.

— И что же суд? — полюбопытствовал Барсентьев.

— К чести, надо сказать, суда, он также включился в общее дело, криминальные элементы лишь съеживались на скамьях подсудимых, выслушивая заключительные слова приговоров. Сроки они получали, как говорится, «на всю катушку». Хотя ранее некоторые из судей, по оперативным данным, состояли на содержании у криминала. Двое судей тотчас уволились и уехали из города, показав тем самым, кто был предателями. Оставаться им было нельзя, их бы попросту убили за неисполнение взятых перед авторитетами обязательств, которые выполнить было уже невозможно.

— Редко, но бывает, — признал Барсентьев.

— А процесс изъятия членов криминальных группировок все ускорялся, в том числе, и благодаря умелой агентурной работе. Крастонов, похоже, где-то добыл агентов-профессионалов не из местных жителей. А тут как-раз криминальным бригадирам приходилось для пополнения быстро убывающих рядов вербовать, кого попало. Так и внедрялись агенты, которые, судя по донесениям, делали свою работу весьма качественно, сообщая о совершенных и готовящихся преступлениях, структуре и иерархии преступных сообществ, о любых, даже, на первый взгляд, незначительных, событиях в криминальном мире.

— Отчего же так захирела в городе агентурная работа сейчас? — спросил Барсентьев, — не с кем стало бороться? А что, такой вариант вполне возможен. Зачем милиции содержать агентов, если исчезла организованная преступность?

— Трудно сказать. Вы же знаете, как засекречена эта деятельность.

Севидов размеренным тоном продолжал рассказ о хитроумной милицейской тактике.

— Во главу угла Крастонов поставил все же стратегию. Она заключалась в обездвижении преступного организма путем лишения его составляющих винтиков — боевиков и шестерок. Теряя свои мельчайшие винтики и шестеренки, организм не мог уже поднять руку, чтобы оттолкнуть надвигающегося противника, и не мог наложить лапу, в прямом и переносном смысле, на жирные куски бизнесструктур. Тем самым организм и обезжиривался. Прибывавших за данью криминальных солдат уже заранее ждали группы захвата. Приток финансовых средств в преступные сообщества практически прекратился.

— Хорошо задумано, — восхитился Барсентьев, — но главное, конечно, неукоснительное исполнение задуманного.

— Более того, — продолжал Севидов, — был наложен арест на все счета фирм, созданных на криминальные деньги и служащих верхушке преступного мира и, вообще, на все подозрительные счета. Наличные средства в общаке стали таять. Начали роптать не только рядовые, но и бригадиры, уже привыкшие к жизни на широкую ногу, к громадным дорогостоящим джипам, регулярному посещению самых дорогих ресторанов и игорных заведений…

— Вот это называется обложили, — бросил реплику Барсентьев.

— Да, обложили со всех сторон, — согласился Севидов, — но организм еще жил и был силен… Чувствовалось, однако, что уголовные авторитеты, потерявшие под ногами твердую устойчивую почву, растерялись. Они вжились уже в размеренный ритм поступи, которой криминалитет обходил свои владения, попирая ногами закон, а руками карая неугодных и награждая купленных и прихваченных союзников. Как вдруг могучий преступный организм не просто дал сбой, а зашатался, готовый вот-вот рухнуть. И уже грозил не подняться, оставшись лежать на улицах города, превратившихся вдруг в опасные для него джунгли. А бесчисленные муравьи облепят его и превратят в скелет, который скоро истлеет и исчезнет.

— Какое замечательное сравнение, — искренне восхитился Барсентьев неожиданно красочному языку Севидова.

Он поднял свою рюмку и маленькими глотками, смакуя, допил коньяк. Севидов последовал его примеру, а затем снова поднял бутылку и наполнил рюмки.

Оба закурили.

— Такая мрачная перспектива преступным отцам города не улыбалась, — выпустив первое облачко дыма, продолжал рассказ Севидов. — Они решились на акцию, которая, скорее, свидетельствовала об их бессилии и была направлена на устрашение. Перед зданием УВД разнесло на куски автомобиль, начиненный взрывчаткой. Взрыв прогремел рано утром, был не самый мощный, но чувствительный. Во всех близлежащих домах повылетали стекла. Получили повреждения, десятки автомобилей, припаркованных поблизости, а некоторые из них и сгорели. Были ранены два сотрудника дежурной части городской милиции, дежурившие в здании и случайный утренний прохожий, бежавший трусцой.

— Да, — произнес Барсентьев, — это бессмысленная акция, которая вряд ли прибавила им популярности.

— Вы правы — тем самым, авторитеты дали Крастонову еще один козырь, хотя он в них итак уже не нуждался. В городе не осталось сочувствующих уголовному миру. Даже некоторые продажные журналисты, пописывающие в своих газетенках о беспределе правоохранителей по отношению к мирным жителям, разом замолчали.

— Расписывать ужасы милицейских застенков и прокурорского бездушия, к сожалению, стало просто модным среди этой братии, — отметил Барсентьев.

— В городе, между тем, стали вообще твориться непонятные и страшные вещи, — Севидов кисло улыбнулся. — Исчезли, без всяких следов, несколько бригадиров из ближайшего окружения Боцмана и Косаря. Поговаривали, что это постарался взять реванш Тиша, группировка которого пострадала пока меньше других. И, якобы он потихоньку начинает прибирать к рукам владения других авторитетов…

В кабинете Севидова зазвонил телефон. Прокурор встал из-за столика и вышел в кабинет.

— Да никуда он не потерялся, у меня он. Сидим, пьем чай, рассказываю гостю о твоих заслугах по искоренению преступности, — донеслось до Барсентьева, — нет, завтра мы идем в театр на «Чайку», кажется, в мхатовской постановке… Сегодня?.. Хорошо, спрошу и перезвоню.

Прокурор вернулся в комнату отдыха.

— Крастонов звонил, — с порога сообщил он. — Интересовался, куда пропал столичный генерал. Предлагал посидеть где-нибудь в укромном уголке сегодня вечером. Пятница. Сам Бог велел. Как вы, а?

Барсентьев на секунду замешкался, — Сегодня? Нет, конечно, я — не против. Напротив, — скаламбурил он, я — за.