Срочно была нужна сенсация, которая могла бы отвлечь от всех этих встрясок.
Подняв шумиху вокруг мифических столпотворений перед Палладиумом, пресса уже не выпускала «Битлз» из своих лап. Тем самым рекламу получил сам стиль поведения многочисленных фанов. Все выступления битлзов сопровождались теперь одинаковым ритуалом: девушки визжали, плакали, бились в истерических конвульсиях, падали без чувств. Их концерты сопровождались чудовищными столпотворениями. То и дело возникали ситуации, когда четверым ливерпульцам приходилось опасаться за свое здоровье.
В лондонском аэропорту при возвращении из турне по США (1964).
Масс-медиа не без умысла лепили имидж «Битлз». Они внушали потребителям информации совершенно определенный образ: четверо рабочих парней, которые вышли из трущоб Ливерпуля, сами заработали свою славу и деньги. При этом они всегда оставались интеллигентными и остроумными. Родился новый вариант сказки «из посудомойки — в миллионерши».
Еще за неделю до выдуманных бесчинств у Палладиума и некоторое время спустя в прессе звучали совсем другие мотивы. Их представляли сумасшедшими «грибными шляпками», которые провоцируют публику на вакханалии, держат себя агрессивно и топят в дерьме святые национальные ценности.
Теперь же в средствах массовой информации творилось то, что индустрия развлечений практиковала всегда, когда речь заходила о сверхприбылях, — тотальная распродажа.
Хотя, конечно, считать, что феномен «Битлз» возник лишь вследствии манипуляций прессы, значило бы войти в противоречие с реальностью.
Базисом успеха был в первую очередь результат работы композиторского и стихотворного тандема «Джон Леннон — Пол Маккартни». Своими свежими песнями и насмешливой манерой они коснулись самого нерва современного им молодого поколения. Их подчеркнуто небрежное поведение на концертах, их пренебрежение к общественному мнению, которое прежде всего выказывал Джон и в котором проявлялся неосознанный пока протест против консерватизма, их исполненные юмора атаки на обывательщину, поражающую английское общество, — все это оказывало мощное воздействие на их слушателей-ровесников, поскольку предлагало доселе неизвестные возможности для идентификации и солидарности.
Очевидно, что Джон Леннон в то время еще не осознавал социальных последствий такого воздействия. Он просто оставался самим собой. И именно таким, каким было преобладающее большинство его ровесников. Он отвергал всякий нажим со стороны, стремился к признанию и симпатии. То, что его отличало и поднимало над сверстниками, было талантом выражения своих чувств в текстах и мелодиях. Другим фактором, который нельзя недооценивать, стало то, что четверо парней, будучи ровесниками большей части своей публики, излучали то мироощущение, которое полностью соответствовало их молодым почитателям.
В 1965 году в Англии, по некоторым оценкам, было 5.000 бит-групп, только в Ливерпуле играло более сотни. Все они ориентировались на пример битлзов. Если верить полицейским сообщениям тех лет, следствием «бит-движения» стало снижение молодежной преступности в больших городах.
Раздутый журналистами в октябре 1963 года массовый «Битлз»-психоз отнял у этого движения социально-критический аспект и направил его по путям коммерческой эксплуатации.
Битлзы стали персонажами глянцевой раскрашенной картинки, имевшей весьма отдаленное сходство с действительностью. Они стали «солнечными мальчиками» шоу-бизнеса — симпатичными, чистенькими, остроумными, иногда чуть-чуть нахальными, но всегда любезными. Всё, что не подходило под это клише, замалчивалось, выбрасывалось. Ни слова не появилось в журналах тинэйджеров об оргиях в гардеробных и гостиничных номерах, главным актером которых всегда был Джон.
«Где бы мы ни оказывались, вокруг сразу закручивался большой шухер. Мы должны были что-то делать. А как вообще что-то делать, если действие пилюль ослабевает? Я, в принципе, вообще не мог спать — а это уже было жестоко. Тогда они еще не назывались „группиз“, их именовали как-то по-другому. Когда у нас не было „группиз“, мы доставали себе обычных шлюх. И когда мы шли в город, там все закручивалось просто беспощадно… Есть мои фотографии, где я, например, в Амстердаме тащусь буквально на четвереньках, получив по физиономии. Причем под строгим полицейским контролем. Просто все хотели избежать большого скандала». Так Джон описывал эти приключения.
Успех со всей его жестокой изнанкой оказал на Леннона не только положительное влияние. С одной стороны, он им упивался, получая стимулы для новых идей. С другой — страдал от того, что трещина, отделяющая его от нормальной жизни и от ровесников, становилась все глубже. Популярность его и группы вела к тому, что уже было практически невозможно в одиночку прогуляться по улице, сделать покупку в магазине или показаться в клубе. Прошли времена, когда он с ансамблем кочевал по стране или, как равный среди равных, играл в ливерпульской «Пещере», легко находя общий язык с аудиторией.
Увы, теперь Джон утратил этот контакт. Вокруг него возник вакуум, который он судорожно пытался заполнить. Тешившими самолюбие дарами славы Джон вытеснял растущее чувство изоляции. Он делал это безудержно, опьяненный чувством власти над другими людьми. И это право — владеть умами и сердцами поклонников — он должен был все время себе доказывать.
Во время съемок одного из фильмов он так грубо обошелся с неким пожилым журналистом, что нанес ему физическую травму. Девушки, которых сутенер посылал к нему в комнату, в полной мере испытывали на себе его презрительное обхождение.
В мгновения, когда напряжение немного ослабевало, и он начинал осознавать, что своим поведением делает плохо другим, вся эта звездная суматоха, изрядно ему поднадоевшая, вызывала приступы отвращения. Признаем, однако, что эти моменты были редкими в том столь успешном 1963 году.
Берлинский публицист Зигфрид Шмидт-Джооз как-то весьма метко охарактеризовал жизнь поп-звезды: «Постепенно супер-звезда рока становится пленником своего богатства и своей славы. Его общественные связи все больше ограничиваются коллегами-музыкантами, менеджерами, боссами грамзаписи, музыкальными издателями, диск-жокеями, поп-журналистами, „группиз“, бандой международных „джет-сеттов“ („денежных мешков“ — прим. пер.) и снобов, которые не имеют ничего общего с нормальной публикой и стилем ее жизни».
Однако в журналах тинэйджеров и в бульварных газетках об этой стороне битломании ничего не писали. Все только подогревали лихорадку.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});