Читать интересную книгу Продавец - Наталия Романова

шепотом, будто наш план могут услышать и прислать наряд полиции.

— К моей бабушке, она живет на отшибе маленькой деревни… там рядом есть колодец с журавлем, у всех есть вода в доме, но многие ходят за водой в колодец, считается, что она чище… и там река, огромная и тихая заводь… и также желтые кувшинки, и утки с утятами, а рядом огромная поляна с полевыми цветами… васильки есть и такие маленькие, желтые… клевер еще и дикая гвоздика, она очень ароматная, очень… вдоль дорог растет иван-чай и зверобой, он вкусный в чае, а рядом живет пасечник, но пчелы отчего-то не кусаются, а еще у бабушки есть коза… её, ты знаешь, зовут Маня, — и я смеюсь в ключицу продавца, — всех коз моей бабушки звали Маня, они такие вредные… эти козы… а зимой там пахнет снегом, настоящим, и небо невероятно синее, месяц в тумане, и почти у всех топятся печи… огромные русские печи, поэтому запах стоит удивительный… да, еще у бабушки есть баня русская и веники березовые и дубовые, они тоже пахнут… двери бани выходят прямо на заводь, и можно прыгнуть прямо в реку.

Я всё говорю и говорю, словно мы на самом деле можем сбежать в деревню моей бабушки от всех проблем, от себя, от суда, от Лёльки… но нам нужен план Б, нужна надежда, прямо сейчас.

И, наверное, я слишком пьяная, но я доливаю себе вина и выпиваю, а потом еще.

И, наверное, я слишком пьяная, потому что, ощущая напротив своего живота, через несколько слове трикотажа, очевидное возбуждение Егора, я не отодвигаюсь, а наоборот начинаю двигаться и тереться о него.

И, наверное, я слишком пьяная, когда мои руки взлетают вверх, поднимая край футболки продавца, и я сдергиваю её, а следом свою.

И, наверное, я слишком пьяная, когда одним движением руки расстегиваю на себе лифчик, который ненавижу в этот момент оттого, что моим соскам нужно соприкоснуться с грудью рядом, грудью, которая тяжело дышит, прерывисто.

И, наверное, я слишком пьяная, когда мои движения становятся хаотичными, и губы движутся вслед за руками, и мой пьяный вдох даже мне кажется слишком похотливым.

И, наверное, я слишком пьяная оттого, что не понимаю, что прямо сейчас он держит мои руки и сковывает движения, потому что мой разум затмила похоть, вожделение, возбуждение, влечение, яд…

— Василина, остановись, — слышу я.

Я слишком пьяна, чтобы остановиться.

Я слишком слаба, чтобы вывернуться из крепкого захвата рук, слишком сильных рук, которым так легко меня удержать.

— Василина, остановись… пожалуйста, Вася….

— Я хочу тебя, — может быть, моя откровенность возымеет эффект, но нет…

— Это не ты, это вино… остановись… пожалуйста…

Мои бедра слишком пьяны, чтобы останавливаться, и я все трусь и трусь…

И, наверное, я слишком пьяная, слишком желающая, слишком влюбленная, чтобы слышать «нет».

Слишком много выпила, и мой муж, мой фиктивный муж отказывает мне в моем законном праве, тогда как бывшей жене, бывшей, несмотря ни на что, он не может отказать…

И, наверное, я начинаю плакать, от сильного захвата.

И, наверное, я произношу всё это вслух.

И, наверное, когда руки отпускают меня, и Егор откидывается на подушку, шепча: «Боже, Василина, что ты делаешь…», я оказываюсь сверху, и, наверное, целую его чуть больше, чем жарко или сильно, или возможно, я даже кусаю его… шею, впадинку у ключицы, грудь.

И, наверное, я ввожу в себя горячее возбуждение Егора, и мне кажется, что миллиарды микрочастиц взрываются у меня в голове и животе, и мне трудно сообразить, что же случилось, но вскоре осознание того, что мы впервые делаем это без презерватива, озаряет меня, и, наверное, меня это не заботит.

Единственное, что заботит меня — это мое, ставшее навязчивой идеей, моим зудом, моим ужасом, желание, от которого надо избавиться, и я начинаю двигаться… быстро. Что странно, ведь никогда до этого я не любила эту позицию.

Пока я не оказываюсь на спине, и мою ногу, потом другую закидывают на мужские плечи, и я чувствую совсем другой темп, другое проникновение, другой угол, и мне навязывают этот темп, я смиряюсь с этим, потому что это лучше, чем ничего.

И, наверное, я слишком пьяная, чтобы выдержать прямой взгляд серых глаз, который не отрывается от моих глаз, в то время, как движения убивают своей ритмичной последовательностью, пока меня не начинает сначала трясти, и дрожь начинается с ног, которым непривычно находиться в таком положении, переходит на живот, поднимается к горлу, и я не задыхаюсь в каком-то жутком круговороте, кажется захлебываясь в собственном крике.

Следующее, что я вижу — это Егора между своих ног и следы на своем животе, по которым я вожу пальцем.

— Василина, тебе надо помыться…

— Не стану вставать…

— Я не уверен, что…

— Не сдвинусь с этого места, — говорю я и, наверное, я достаточно пьяна, чтобы осуществить это.

— Хорошо, — через несколько секунд идеальные пальцы рук достают салфетки, влажные и прохладные, чье воздействие на соприкосновение с моей кожей имеет странный эффект, потому что мои бедра начинают двигаться помимо моей воли, а губы издают странные звуки, когда я вижу затылок продавца между своих ног и… больше я уже ничего не вижу, наверное, я слишком пьяная… потому что после фейерверка и мушек в глазах я уснула.

Проснулась я от головной боли и от того, что хочется в туалет. Конечно, это более чем нормальное состояние после выпитой бутылки портвейна, во всяком случае, я себя в этом убеждаю, пока прикидываю, как мне аккуратней выбраться из-под продавца… чьи рука и нога лежат на мне, прочно впечатав меня в матрас.

Выбравшись, я отправилась в ванную комнату, по пути вспоминая, что вчера случилось, призывая богов амнезии быть милостивыми ко мне, чтобы или я все забыла к моменту, как выберусь из душа, или Егор все забыл. Стоя под теплой водой, я решила, что забыть у меня не получится, определенно, причиной тому — легкая тяжесть в животе и совсем не легкая в ногах… Остается надеяться на то, что продавец не будет помнить… или… я взрослая женщина и могу себе позволить случайный секс по пьяни… решаю я.

Это не лучшее объяснение того, что я набросилась на продавца, практически изнасиловала его… и любой суд примет состояние алкогольного опьянения как отягчающее обстоятельство, но, возможно, тот факт, что уже какое-то время у меня не было