том, что этот самый легионер только что здорово помог ему. Чувство долга перед собственным врагом – так себе забава…
Киган не знал, сколько времени прошло. Скорее всего, пара часов, это было не так уж важно. Он опомнился лишь тогда, когда в движении корабля начались серьезные изменения.
С момента утренней аварии «Посейдон» плыл кое-как. Да и понятно, почему! Работающих двигателей хватало лишь на то, чтобы медленно двигать эту махину вперед, ни о каких маневрах уже и речи не шло. Но Киган не думал, что это проблема. Все они видели примерную карту Левиафана: вода, вода и еще немного воды. Здесь не было островов, которые нужно было оплывать, и мелей, на которые корабль мог напороться днищем. Да и от штормов, насколько он понял, атмосфера планеты их милостиво избавила.
Но теперь корабль пробуксовывал. И дело было даже не в малой мощности двигателей – вообще не в них! Киган был достаточно опытным механиком, чтобы сообразить: что-то сдерживало «Посейдон» снаружи.
А это уже не шутки! Корабль гигантский, он – город, он – колония. Чтобы удержать его, нужна огромная сила, и все же кто-то или что-то с этим справляется. Причем это не было столкновением – тогда эффект был бы совсем иной. Нет, корабль по какой-то причине просто не мог плыть дальше…
Но двигатели этого не знали. Двигатели – это не компьютер, они тут намного проще. Они ничего не анализируют, они выполняют заложенную в них программу. Теперь эта программа велела им продолжать движение, и они невольно боролись с силой, которая противостояла «Посейдону».
Они ведь и так на ладан дышали! Киган догадался о том, что будет беда, за пару секунд до того, как взвыла сирена. Основное освещение замигало и потухло, включились красные огни резервной системы, в которых корабль казался совсем уж инфернальным.
– Отключайте двигатели! – крикнул Киган. – Немедленно!
Но его никто не слушал. Люди только-только пришли в себя после утренней аварии, они не готовы были к новому потрясению. Они мельтешили у резервных двигателей, пытаясь нормализовать их работу. Некоторые устремились к частично починенным основным двигателям в напрасной попытке запустить их.
А потом стало слишком поздно.
Два двигателя вспыхнули открытым пламенем – одновременно. Гул, служивший подтверждением их работы, наконец оборвался. Корабль все еще двигался, но очень медленно, по инерции. Он должен был остановиться под властью той силы, которая давно уже замедляла его.
Пожар мог стать грандиозной бедой для колонии, но его быстро удалось потушить. Тут уже и механики не сплоховали, и экипаж «Северной короны» помог. Однако для двигателей это ничего не меняло, Киган знал, что произошел внутренний взрыв, и сложно сказать, какие повреждения он нанес.
Ему пока и не хотелось знать. Потом – да, обязательно, а сейчас механика интересовало кое-что другое. Оставив местных суетиться в техническом отделе, Киган поспешил на палубу. Ему нужно было выяснить, во что они вляпались, что привело к повторной аварии.
Он выбежал наверх, выглянул за борт – и не поверил своим глазам…
* * *
Беда не приходит одна. Эта старая фраза прижилась на корабле еще со времен первых поселенцев. Ну а что делать, если она отлично подходит для описания жизни на Левиафане?
Оуден не знал, почему произошла авария утром. Ему и не положено было знать. В своей прошлой жизни он был медиком, теперь стал воином, и ни одна из этих ролей не предполагала изучение работы двигателей. Пускай с таким механики разбираются, им положено!
Зато он прекрасно знал, что произошло теперь. Они попали в ловушку пламенных лилий. Но даже осознавая всю серьезность ситуации, он повеселился, наблюдая за шоком пришельцев. Они-то привыкли к тому, что Левиафан – это беспросветная водная гладь. Но тут они поднялись на палубу и увидели, что корабль со всех сторон окружает зеленая сеть стеблей и листьев, раскрашенная рыже-алыми пятнами цветов. Огромная сеть, бескрайняя! Для них это потрясение. Для колонистов – суровая правда жизни.
Но если над остальными пришельцами Оуден мог потешаться, то над Ноэль – нет. Он беспокоился о ней и собирался разыскивать ее в лазарете, но это оказалось не нужно. Он обнаружил ее на одной из наблюдательных палуб, такую же растерянную, как ее товарищи, даже чуть испуганную.
– Не беспокойся, – сказал Оуден. – Мы справимся.
Она, завороженная открывшимся перед ней зрелищем, невольно вздрогнула, а потом смущенно улыбнулась.
– Оуден… Извини, не услышала, как ты подошел! Я просто… Это все странно!
– Не особо. Не нормально, конечно, но случалось и раньше.
Пламенные лилии всегда считались одним из самых опасных растений на Левиафане. Они растягивались вот такой сетью – но всегда оставались на глубине примерно десятка метров. Там они ожидали свою добычу, им нужно было, чтобы хоть какое-то живое существо подплыло неосмотрительно близко. Тогда водоросли окружали его со всех сторон, опутывали, жгли токсичным соком. Финал этого противостояния редко вызывал сомнения, очень скоро пламенные лилии получали свою пищу. Спастись от них можно было тем же способом, что и от ящеров – держаться подальше. За это знание колонисты в свое время заплатили десятками жизней.
Но для корабля они обычно не были угрозой. Их яд не вредил металлу, гораздо хуже было то, что довольно плотные стебли водорослей оплетались вокруг движущих винтов «Посейдона». Однако двигатели обладали достаточной мощностью, чтобы вырваться из ловушки.
Основные двигатели. Не запасные. Теперь корабль угодил в сеть в тот уязвимый момент, когда он и так еле двигался. Вот тогда пламенные лилии окружили его со всех сторон, и он увяз.
Нынешняя ситуация напоминала Оудену боевую ничью двух крупных хищников. «Посейдон», лишившийся всех двигателей, безнадежно застрял. Но и сеть водорослей пострадала – она не могла освободиться из винтов, а значит, не могла уйти на глубину и продолжить охоту. Теперь лилии пламенели вокруг корабля, как оскаленные пасти.
Ноэль внимательно выслушала его, чуть успокоилась, однако хмуриться не перестала.
– Люди все равно напуганы… Но они ведь боятся не водорослей, так?
– Нет, конечно. Водоросли на борт не поднимутся. Они боятся остановки… И всего, что будет дальше.
Жизнь на корабле замерла. Все, у кого была возможность закрыться в своих комнатах, не высовывались. Те, кому нужно было продолжать работу, делали это с мрачной обреченностью. Совет беседовал о чем-то с капитаном пришельцев. Меры по приказу Седара выстроились у борта, готовые отразить угрозу.
Они знали, что будет дальше. Появление ящеров не стояло под вопросом. Неизвестным оставалось лишь одно: когда явятся эти твари? Уже, пожалуй, скоро… Корабль и так несколько часов еле плыл. Это наверняка приманило их.
– Может, они не посмеют подступиться к «Посейдону»? – с надеждой спросила Ноэль.
– С чего бы? Эти ребята никогда робостью не отличались, уж поверь!
– Нет, я не о том… Ты