Читать интересную книгу Собаки! - Олифант Олифант

Переходим ко второму. Появившаяся на политической карте мира в 1965 году, Родезия удивила всех своим языком. Все слова в нем начинались с буквы «Р», а другие же были просто исключены из обихода. К примеру, «Родезийский Риджбек Радостно Рычит, Разглядывая Рептилию». Ну, а если необходимого слова на «Р» не находилось (возьмём ту же «сегрегацию»), то «Р» просто подставлялось впереди. Получалось «Р-Сегрегация». Впрочем, такая речь считалась дурновкусием, моветоном и уделом рабочих окраин… Сейчас же, увы, буква «Р» в Зимбабве не в чести и местное население величает Родезийских Риджбеков — Зимбабвийскими Зимбами. Пёсики не в восторге, но помалкивают. Опасаются сегрегации.

13. ТАЛТАНСКАЯ МЕДВЕЖЬЯ СОБАКА

Охота для настоящего индейца — дело несложное. Что может быть проще и приятнее, чем загнать енота, подстрелить из лука кролика или забить камнями кабана. Охотник выскакивает из засады, зверь убегает, свистит камень или стрела и дело кончено. Другое дело медведь. Стрелы и камни не годятся. Только копьё и бой один на один. Так сказать, глаза в глаза. И вот тут-то возникает главная проблема. Индеец должен подойти к незнакомому медведю и садануть ему копьём в грудь. А, ведь, даже, уличный грабитель, прежде, чем отобрать у вас мобильник, попытается завязать разговор, типа, «Который час?», «Не будет ли сигаретки?» или «Как наши сыграли?».

Попробуйте, поставьте себя на место индейца.

Медведь. — Доброе утро.

Индеец (целясь копьём) — Здравствуйте.

Медведь. — Мужчина, бога ради, осторожнее с этой острой палкой. Не пораньтесь.

Индеец. — Это копьё и сейчас я убью тебя.

Медведь. — Подождите, разве мы знакомы?

Индеец. — Нет!

Медведь. — Стойте, стойте! А почему вы хотите убить меня?

Индеец. — Мне нужно твоё мясо и шкура.

Медведь. — Ужас, какой! Моё мясо. Вы это говорите так, что просто мороз по коже. Простите, но вам нужно именно моё мясо? И именно моя шкура?

Индеец. (опуская копьё) — Ну, не конкретно ваши. А просто медвежьи.

Медведь. — Вы точно не шутите?

Индеец. — Нет, я охотник.

Медведь. — Господи, бред какой-то… Вот так подойти в лесу к незнакомцу и проткнуть его палкой, потому, что вы охотник? Отвернитесь, пожалуйста, меня, кажется, сейчас стошнит.

Индеец. — Я, наверное, пойду.

Медведь. (машет лапой и тошнится).

Однако человек потому и считается высшим существом, что способен решить любую проблему. И индейцы вывели породу медвежьих собак талтанов. Эти маленькие, вёрткие псы, окружают медведя и, осыпая его градом насмешек и оскорблений, доводят до белого каления. Когда же из кустов появляется охотник, то взбешённый зверь с криком, — Так это твои собаки, гадёныш, — бросается на него и получает своё копьё в грудь. Выходит такая житейская ситуация. Шёл себе по лесу, никого не трогал, вдруг, откуда ни возьмись, разъяренный медведь. Чистая самооборона. И совесть спокойна…

14. АНГЛО-ФРАНЦУЗСКИЕ ГОНЧИЕ

Большая англо-французская гончая появилась в результате большой англо-французской, а точнее — Столетней Войны. Глуповато, конечно, было столько времени воевать ради такого результата, хотя гончие и получились большими. Заодно, кстати, появились англо-французские кони, коровы, свиньи, ослы и дети. Языки обе стороны подучили. Вот, пожалуй, и всё. О Жанне д'Арк говорить не буду, мне её всегда было жалко.

15. БИЙИ (БИЛЛИ)

«Бийи». Что это?

— Одинокий крик коростеля на залитых лунным светом лугах Шампани?

— Звук лопнувшей струны на лютне менестреля?

— Скрип колыбели в заснеженной хижине пастуха на склонах Альп?

— Комариный звон на болтах Фландрии?

Оказывается, БИЙИ это название породы собак, данное им за то, что отобедав, псины каждый раз деликатно икают — бийи!

16. ФРАНЦУЗСКИЕ ГОНЧИЕ

Единственное неудобство, которое вы получаете, покупая Французскую Гончую, это длительные прогулки по два-три раза в день. Зато, никаких проблем с кормлением! Вам не надо стоять у плиты, готовя бесконечные гречки-рисы-геркулесы-пшёны для своего питомца. Никаких ящиков консервов, пищевых добавок и мешков с сухим кормом. Выгуляв собаку, подайте ей дюжину устриц, капельку белого вина, несколько ломтиков пресного сыра и, может быть, половинку лимона. А можете просто посадить её с собой за стол, если, конечно, вы не едите всякие гречки-рисы-геркулесы-пшёны…

17. ПУАТЕВЕН

Многие, очень многие не понаслышке знакомы с жизнью офисного планктона.

— Почему опаздываешь?

— Что за вид?

— Медленно работаешь!

— Часто куришь!

— Чем ты занят?!

И так, до бесконечности. Через пару месяцев начинает казаться, что этот кошмар можно прекратить, только выстрелив себе в голову. Нет, сначала пустив пулю в голову начальника. Или, сначала пострелять клиентов, затем шефа, взять заложников, потребовать самолёт до Доминиканы и…

Но, этого не случается. Хитроумными работодателями изобретена масса уловок, призванных не доводить офисного раба до безумия. Это всевозможные корпоративы, премии, жалкие подарки к празднику, бесплатные обеды и прочая мишура.

А, теперь отвлечёмся от наших дней и представим себе жизнь крестьянина в XVII веке, скажем, на юго-западе Франции, в Пуату, в имении маркиза Франсуа де Ларье.

— Пятая часть всего урожая — маркизу.

— Десятина — церкви.

— Мукомольный и соляной налоги.

— Мостовой сбор.

— Право первой ночи.

И так до бесконечности. Кажется, что впору схватить рогатину (или что там обычно хватают французские крестьяне?) и вперёд, громить и жечь аристократов…

Но, к примеру, маркиз де Ларье, испытывающий с рождения фобию на волков, за каждую голову серого разбойника платит по пол экю. Неплохо, а? Пока рожь зреет, ходишь себе с арбалетом по лесам, дышишь свежим воздухом и зарабатываешь денежки. И жизнь кажется не такой уж и безрадостной.

Впрочем, однажды маркиз допустил-таки ошибку. Взял, да и завёл себе свору великолепных пуатевенов — волкодавов. Не прошло и полугода, как эти умельцы вывели под корень всё волчье население на землях де Ларье. Придут крестьяне в лес, а там тишина, волка днём с огнём не сыщешь. Выйдут из лесу — налоги, оброки, право первой ночи. Вот тут и переполнилась чаша «народного терпения» (или гнева?). Похватали землепашцы, то, что положено хватать в такие минуты и на приступ замка. Вышибли ворота, ворвались во двор, а там их уже сеньор встречает. Выкатил он две пушки, зарядил картечью и оба жерла на незваных гостей смотрят. А сам маркиз стоит в белой рубашке с кружевами, в высоких ботфортах и в каждой руке у него по факелу.

— Любезные мои, пейзане, — улыбается де Ларье и подносит факелы к орудиям. — Стреляем?

— Помилуйте, сеньор, — вмиг остыли крестьяне. — Мы тут к Вам на поклон. Вроде, как с просьбой. А, стрелять не надо.

— Весь внимание, дети мои.

— Вот Вы, маркиз, собачек себе завели. Волков травить. И, получается, что, вроде как, на наши деньги.

— Сказано коряво, но, кажется, суть я улавливаю, — задумался де Ларье. — А теперь, по домам. Пахнет от вас, однако…

И с того памятного дня, каждое последнее воскресенье месяца приходят крестьяне к стенам замкам и стреляют из арбалетов в соломенные чучела волков. И самый удачливый из них получает от маркиза целых два экю серебром, а затем все угощаются дармовым вином в трактире. Такие вот первые корпоративы из мрачного Средневековья.

18–19. ГРИФФОН ВАНДЕЙСКИЙ, МАЛЫЙ ВАНДЕЙСКИЙ ГРИФОН

Прибывших в Вандею (осенью 1789 года) парижских революционных эмиссаров просто вышибли вон. Напрасно те, потрясая мандатами, призывали суровых крестьян и рыбаков к Свободе, Равенству и Братству. Не помог даже проверенный лозунг — «аристократов на фонарь». Суровые жители западного департамента дали понять, что политика их не касается, господ своих они уважают, а забот хватает и без революции. Послы вернулись в Париж ни с чем. Депутаты Конвента пошумели, подписали несколько воззваний, осудили твердолобых провинциалов и вернулись к животрепещущим проблемам — казням и продовольствию. О Вандее на три года забыли.

В 1792 году вождь якобинцев М. Робеспьер, вновь вспомнил о жителях западных границ, в чьих сердцах, почему то ещё не горел огонь Свободы и в Вандею срочно был отправлен полк пламенных революционеров. Те, не встречая никакого сопротивления, вошли в Шоле, где немедленно принялись за сооружение главного символа победившего народа — гильотины. Вторым шагом стало открытие призывных пунктов, третьим — экспроприация винных погребов местного сеньора Ларошжаклена. Вандейцы ответили на это несколько неожиданно. Вместо того, что бы бросить работу и с пением Марсельезы отправиться жечь дома аристократии, они в мгновение ока вырезали весь полк носителей Всеобщей Справедливости. Конвент снова забурлил, а перед Неподкупным Робеспьером встал выбор — куда отправлять войска. С одной стороны антифранцузская коалиция с Англией и Австрией во главе, с другой — соотечественники контрреволюционеры. Попробуйте, будучи провинциальным адвокатом, сделать правильный выбор, учитывая, что цена вопроса — ваша голова.