Читать интересную книгу Утро ночи любви - Наталья Андреева

– У тебя с ним дела, что ли?

– Точно! Мы же, Андрюха, не в пустыне живем. Среди людей. У всех дачи есть. А дача – это куча бумаг. Разрешение на то, разрешение на се. На то мы и люди, чтобы договариваться. Закон, он как федеральная трасса, долго и с пробками, да еще вся фурами разбита, так можно и без колес остаться. А могут тормознуть и права отобрать, тогда вообще никуда не приедешь. Это я тебе со знанием дела говорю, как профессионал, – заржал Леха. И, доверительно понизив голос: – А есть дорога поуже, напрямки, для своих. И закон там один: деньги. Сечешь?

– Да. Я понял.

– Вот и хорошо. Потом встретимся, посидим. В общем, созвонимся.

Он все понял. Сначала друг напомнил, что за ним должок, потом обратился с просьбочкой. Леха такой огромный, что у него не суммы, а суммочки, не просьбы, а просьбочки, не проблемы, а проблемки. Можно, конечно, отказать, тогда выходит, что Андрюха Котяев свинья неблагодарная. Да еще в ДЮСШ вместе ходили! Друзья детства! Ну, как отказать?

Павел Андреевич, значит, мелкий чиновник. Но сидит на хорошем месте, денежном. Разумеется, тот, кто его кинул, все это знал. И расчет был именно на то, что Павел Андреевич в милицию не побежит. Если кидала уже сидел, законы он знает, и людишек знает. Верный расчет. Но Павел Андреевич, похоже, жмот. И решил нажать по своим каналам. То есть, в обход федеральной трассы, как говорит гаишник со стажем Леха.

Тут он вспомнил, что Леха ездит на дорогой иномарке. И что у него каменный дом в пригороде. Понятно: суммочка там, суммочка сям... Вот и набежало. Отказать?

Он решил отложить решение этой проблемы на завтра.

А вечером позвонила Алина. Сказала низким чувственным голосом:

– А я жду твоего звонка.

– Я хотел позвонить. – И тут же соврал: – Дел много.

– Я понимаю. А когда выходной?

– Выходной?

– Ну да. Мы хотели съездить в ночной клуб.

– В ночной клуб?

– Андрей, ты что, ничего не помнишь? – насмешливо спросила она.

– Как не помню? Шашлык вкусный был, помню.

– А то, что ты ел его не один?

– С очень красивой женщиной... Конечно, помню!

– И обещал отвезти эту красивую женщину в ночной клуб. Андрей, если у тебя нет денег...

– Деньги есть. Обещал, так отвезу, – грубовато сказал он.

– Ну, так я буду ждать твоего звонка?

– Да.

Дал отбой и задумался. Хочется с ней встретиться, ну просто сил нет! Она такая простая, понимающая. Прелесть, что за женщина! Но позволить за себя платить? Это не просто унижение, это позор, грязь, от которой никогда не отмоешься. Мужчина он или не мужчина? Но где взять деньги? Она повезет в крутой ночной клуб, а это вам не шашлычная.

Деньги... И тут он вспомнил, что завтра придет человечек от Лехи. Как кстати!

* * *

На работу Андрей Котяев пришел в дурном расположении духа. За ночь многое передумал и в своем решении поколебался. Может, ну его? Не стоит мараться? А тут еще в его кабинете, на краешке стула, лила слезы сухонькая бабулька в повязанном по-крестьянски накрахмаленном платочке, а Сашок Феофанов пытался ей втолковать:

– Я все понимаю, гражданочка, но и вы меня поймите. Есть у вас какой-нибудь документ, подтверждающий, что этот гражданин взял у вас деньги? Ведь вы даже фамилии его не знаете!

– Сергеем он назвался, милок.

– Да вы знаете, сколько в нашем городе Сергеев?! Да может он и вовсе не из нашего города! Гастролер!

– Ну как же, милок? Ведь я ему сорок тыщ дала! – расплакалась бабулька. Андрей Котяев невольно поморщился: ну и сырость развели! – Что ж мне делать-то теперь, сынок? Крыша течет, двор завалился. Как же я жить-то теперь буду, а?

– Надо думать, кого нанимаете, – буркнул Феофанов.

– Что ж, и веры людям нынче нет? Но ты ж милиция! Неужто ты мне не поможешь?

– Хорошо, Капустина, пишите заявление, – поморщился Сашок. – Только я вас предупреждаю: вряд ли будет толк. Ну где я буду его искать, этого Сергея? А если найду, так мне ему и предъявить нечего.

Забрав у старушки заявление, Сашок небрежно швырнул его в ящик письменного стола и махнул рукой: бестолку! Заплаканная гражданка Капустина ушла.

– ... твою мать! – выругался Феофанов, когда за ней закрылась дверь. – Вот сволочь, а?

– Кто?

– Да этот... жаль фамилии его не знаю. Говорят, полдеревни так-то обобрал. Кому горбыль привезти, кому доски, кому вагонку. На «Газели» ездит, заказы собирает. А у этой аж сорок тысяч выманил! Они с покойным мужем были колхозники, всю жизнь копили, еще при советской власти двух коров держали, кур, кроликов, поросят, и все на рынок везли, а деньги в город, на сберкнижку. А потом все деньги сгорели. И вот теперь государство ей выплатило компенсацию, да сама прикопила. Дом решила подновить. А тут этот объявился... Аферист. И предъявить-то ему нечего! С заявлением одна Капустина пришла! Видать, тертый калач, по мелочи стрижет. Знает, что дело возбуждать не станут. Найти бы его и навалять как следует! – Сашок стукнул кулаком по столу. – Слушай, ты здесь будешь?

– Да.

– Посидишь на телефоне? – обрадовался Сашок. – А то мне бежать надо. Если мне будут звонить, запиши, а? Аккумулятор, блин, сел в мобиле! Пока зарядится. А мне бежать надо. Я на часок. Подстрахуешь?

– Какие проблемы?

Все складывалось удачно: свидетели ему были не нужны.

... Павел Андреевич вошел в кабинет бочком, он был маленького роста, полноват, благообразен и лоснился от сытости и довольства, как масленичный блин.

– Здрасьте... Андрей Митрофанович, если не ошибаюсь?

– Да. Проходите, пожалуйста. Садитесь.

Пересилив себя, он пожал масленую руку. Павел Андреевич сел и опасливо огляделся:

– А у вас тут нет.?..

– Все в порядке. Можете говорить смело о... О своей проблеме.

– И все-таки надо было встретиться где-нибудь в другом месте.

– В другой раз там и встретимся.

– Я вижу, вы меня понимаете, – разрумянился блин. На щеках появились ямочки. Сметанки к нему не хватало.

– Леха... – он кашлянул. – Алексей мне обрисовал ситуацию.

– Да-да. Вот. – Павел Андреевич положил на стол сложенный пополам лист бумаги и указательным пальцем придвинул к нему.

– Что это?

– Адрес. Я сам его нашел, – с гордостью сказал гость.

– А вы как его нанимали? Даже паспорт не смотрели?

– Отчего же-с? Смотрел.

– А на отметку о судимости не обратили внимание?

– Он не один пришел, с другом. Я подумал-с. Что их бригада. Паспорт мне другой товарищ показал. Я все данные записал. Вы не думайте, что я какой-нибудь лох. А под моими окнами стояла «Газель». Они взяли деньги и поехали закупать материал.

– А когда вы поняли, что вас кинули?

– Денька через два-с.

Это «с» вырывалось у блинообразного господина само собой. Не всегда, но проскальзывало-с.

– Ну понятно. Хорошо, что вы его нашли. Мне будет проще.

– Так я пойду-с?

– А как с вами связаться?

– Там, – Павел Андреевич взглядом указал на лист бумаги. – Мои координаты.

– Все, что могу, сделаю, – сухо сказал он.

Гость тут же поднялся. Все ж таки милицию они побаиваются.

– До свидания, – и Павел Андреевич исчез.

Он подвинул к себе лист бумаги, разгладил. Текст был отпечатан на принтере. Так. Плохого человека, который обманом выманивает у людей деньги, кличут Бобров Сергей Петрович, адрес, телефон. Сергей! И опять эта «Газель»! Ниже еще один номер телефона и заглавные буквы П. А. Заказчик, значит.

Перво-наперво надо сделать запрос: что за фрукт этот Бобров? Если сидел, на него есть данные в архиве. И тут оказалось, что пришел ответ на первый его запрос, о Бойковой Евгении Ивановне. Он стал читать и... зачитался.

Начало было банальнейшее. Жила-была девушка Женя, ничем от других не отличалась. Не умница, не красавица, обычная, и жить у нее была обычная, как у всех. Работала на стройке, между прочим, не кем-нибудь, а крановщицей. И в двадцать два года вышла замуж за маляра, который вместе с ней трудился на строительных объектах. Созрела девушка и вышла замуж, тоже в порядке вещей. Бойковым, как строителям, удалось получить квартиру, правда, небольшую, однокомнатную, но молодая семья была счастлива. Она была москвичкой, он приезжим, тоже ничего особенного. И на суде все свидетели в один голос твердили, что никогда бы не подумали, что Женя...

Да, у них не было детей, ни через год, ни через два, ни через три. Но всякое бывает. Бывает, десять лет люди живут, и у них нет детей. Бывает и больше. И не это было причиной того, что муж запил. Да и как запил? На работу-то ходил! Правда, тогда, в начале девяностых, было ее все меньше и меньше.

А потом и вовсе не стало. Наступили трудные времена, которые с завидной регулярностью наступают раз в десять лет, видимо это зависит от солнечной активности. И поскольку с земным светилом поделать ничего нельзя, все к этому относятся, в общем-то, как к неизбежному.

В конце концов, Женя отчаялась дождаться очередной зарплаты и, как многие в то время, стала торговать на рынке. А муж – лежать на диване и читать газеты. А еще смотреть телевизор, где неистовствовали на заседаниях парламентарии. Вечером он пересказывал измученной Жене содержание газетных передовиц и растолковывал принятые законы, пока она жарила картошку. Учил разбираться, кто правый, кто левый, а кто центрист.